Абсолют в моём сердце - Виктория Валентиновна Мальцева Страница 21

– Вы – дети любимой женщины…, – Эштон произносит эти слова так тихо, что я едва могу расслышать их.

Мне сложно понять, что творится у него в душе, а что на уме – и подавно, но во мне горит обида за Алекса, и я уверенно вещаю свои соображения:

– Алекс никогда бы не отказался от тебя, это первое, а по поводу теста на отцовство я лично однажды спросила его, и он ответил, что никогда в жизни не совершит подобную жестокую бестактность по отношению к тебе, твоей матери и самому себе – это второе. Он УЖЕ принял тебя! Принял раз и навсегда! И будет любить тебя любым, запомни это, любым!

Эштон делает глоток из своей чашки, но прекрасный вид из нашего окна его больше не интересует, он смотрит мне в глаза, и постепенно его губы растягиваются в улыбке. Я понимаю, что больше мой собеседник ничего о себе не расскажет. Лимит искренности исчерпан.

– Расскажи лучше, кто именно обижает тебя в школе? – внезапно заявляет.

– Зачем это?

– Ну так я с ним разберусь! На правах старшего брата!

В один момент напряжение между нами лопается, мы оба смеёмся, шутим, делимся историями из школьной жизни и не замечаем, как этот чудесный вечер, подаренный нам судьбой, незаметно подходит к концу.

Прощаясь, я обнимаю Эштона и с ужасом обнаруживаю, как тяжело мне оторваться от него: ни одни родственные объятия ещё не приносили мне такого удовольствия…

Глава 9. Ожидание

Nelly Furtado – All Good Things (Come To An End) (US Version)

– Я видела его, – сообщает недовольный голос Кейси вместо приветствия.

– Кого?! – сонно переспрашиваю.

– Эштона твоего!

Мой организм просыпается почти мгновенно, сознание быстро заполняет школьный шум и гам, глаза различают ядовито-розовый цвет йога-штанов подруги, сидящей на подоконнике. Не без удивления отмечаю, что она опять сняла весь свой пирсинг, который ещё вчера делал ее похожей на новогоднюю ёлку.

– Отец опять дал тебе денег? – вырывается вопрос.

– Нет. Я же говорю, видела твоего брата и…

– И…?

– И это имело своё влияние на состояние моего внутреннего мира: он расцвёл. Сейчас в моей душе – весеннее цветение сакуры, поэтому внешние атрибуты потеряли актуальность!

– Серьёзно?

– Абсолютно. Поэтому у меня к тебе дело. Когда ты увидишь его в следующий раз?

– Кого?

– Эштона, разумеется!

– Ну… он обещал прийти к нам на Рождество, то есть примерно через неделю.

– Тогда я заявлюсь к вам в гости. Можно?

– Нет! Ты опять будешь строить глазки Алексу! Ты не понимаешь…

– Всё я понимаю! Твоя мать – мудрая женщина, поверь, до таких мух как я ей и дела нет! Это просто игра, невинный флирт! Жизнь невыносимо скучна, и такие вещи делают её всего лишь менее однообразной! Кроме того, твой секси-папочка меня больше не интересует, есть кое-кто получше! – Кейси многозначительно мне подмигивает.

– Если ты об Эштоне… – до меня вдруг доходит суть происходящего. – А где, кстати, ты его видела?

– В молле. Вчера.

– Мы там вместе были!

– Да, пили кофе в Хортоне. Я видела.

– Почему не подошла?

– В шоке была. Ты когда сказала, что он красивый, не уточнила, насколько! Я вчера спать не могла… Это не парень, подруга, это ходячий секс!

– Фу, какая ты!

– Короче, ты определяйся уже давай, брат он тебе или не брат, и если нет, то держи меня подальше – я невменяема, во мне разом проснулись все инстинкты, а вместо крови гормональный коктейль! И знай, когда я в таком состоянии, как сейчас, на такие пустяки как женская дружба мне наплевать! – подруга многозначительно поднимает кверху свой указательный палец.

– Кейс, мне он нравится, сильно. Это не шутка. Я никогда не видела и не увижу в нём брата. И он первый, в ком я подозреваю мужчину, похожего на моего. Поэтому, прекрати свои игры, пожалуйста!

Кейси достаёт сигарету, медленно закуривает её, с чувством затягивается, и я уже знаю, что сейчас мне придётся выслушивать её философствования:

– Видишь ли, дитя моё…– как всегда издалека начинает она. – Жизнь очень жестокая штука. Ты, правда, веришь в любовь до гроба, начавшуюся в шестнадцать лет?

– Мне далеко ходить не нужно – родители перед глазами!

Кейси смотрит некоторое время на меня, обдумывая мои слова, ведь она в общих чертах знает историю моих родителей и именно в связи с этим всё ещё верит, что её отец, прославленный адвокат, продолжает тайно разыскивать свою первую любовь – мать Кейси.

– И ты всерьёз рассчитываешь, что он женится на тебе вот прямо сейчас в восемнадцать, и вы будете вместе до конца жизни?

Теперь моя очередь подвиснуть в раздумьях. По правде говоря, так далеко я ни разу ещё не заглядывала. Предел моих мечтаний на сегодня – это поцелуй. Я даже о сексе с парнем ни разу не думала, не то чтобы о семейной жизни!

– Со свадьбой мы пока подождём! – уверенно заявляю.

– Минимум лет десять. Минимум. А скорее всего – двадцать. В наши дни мужчина созревает для семьи годам к сорока – это статистика, детка. И за эти годы, до его сорокалетия, я имею в виду, ему не раз захочется свеженького! Так что, мой тебе совет – не влюбляйся в него. По крайней мере, слишком сильно.

– Разве это можно контролировать… – отвечаю, задумчиво глядя в окно.

Правда, разве можно? Можно запретить себе или приказать полюбить кого-либо?

This Never Happened Before – Paul McCartney

Мой телефон брякает очередным сообщением от Эштона: он никогда не интересуется как у меня дела или самочувствие словами – просто шлёт мне картинки. Не совсем обычные, все они – до ужаса смешные! Иногда настолько, что я не могу сдержать свой смех и давлюсь им прямо в классе. Ещё немного и учителя начнут жаловаться родителям!

Подготовка к Рождеству ещё никогда не была для меня такой основательной. Я только платье своё выбирала недели две, что уж говорить об остальном!

– Не припомню, чтобы ты так усердствовала перед праздниками! – ехидничает мама.

– У тебя просто память плохая! – отвечаю.

– Раньше не замечала! – улыбается ещё шире.

– А она имеет свойство с возрастом портиться, мам!

– Ну вот, Лерусь, – вмешивается Алекс, – нас с тобой уже и в старики записали!

– Неправда! – восклицаю. – Плохая память – это ещё не старость!

Алекс смеётся, обнимая меня за талию, целует по своему обыкновению в макушку и заявляет:

– Я видел