Галина Романова - Любовь окрыляет Страница 22

– Ты убил маму?! – взвизгнула она на такой высокой ноте, что у Карпова ухо заложило. – Это ты убил ее, Карпов?! Врач говорит, что она умерла еще в воскресенье! А ты…

– Света?! – Карпов приподнялся со стула и тут же упал на него снова, не зная, что нужно говорить сейчас и делать. – Света, что ты такое говоришь?! Ты где вообще сейчас?!

– Я? – она глубоко и протяжно всхлипнула. – Я сейчас в квартире мамы. Здесь милиция, врачи «Скорой помощи». Только… Только это ей уже не поможет. Она умерла, Глеб, понимаешь?!! Мама умерла!!!

– Так! Возьми себя немедленно в руки! – приказал он, стараясь говорить строго и не поддаваться предательскому страху, подкрадывающемуся откуда-то с затылка. – Что случилось с Натальей Ивановной?

– Умерла!

– Это я понял. – Карпов поморщился, говорить о теще, тем более проявлять какую-то заботу о ней ему не хотелось даже после ее смерти. – Приступ, инсульт? Что? Объяснить можешь толково? От чего она умерла, Света?

– Ее убили, Глеб! Убили в собственной квартире! – Светка уже рыдала в полный голос, и слышно было, как кто-то пытается ее напоить каким-то лекарством, уговаривая взять себя в руки. – Убили!!!

– Чего ты несешь? – проговорил он не слишком разборчиво и так же неразборчиво, но с раздражением добавил: – Кому она нужна, убивать ее!

– Я не сошла с ума, – немного успокоившись, видимо, все же выпила какое-то успокоительное, проговорила Светка через какое-то время. – И вместе со мной не сошла с ума группа оперативников, которая теперь здесь работает и опрашивает свидетелей. Никто ничего не видел и не слышал, Глеб! Квартира залита кровью… А никто ничего не слышал!

– Как она умерла?

Он выбрался из-за своего стола и направился к шкафу за курткой. Надо было собираться, ехать туда, что-то делать, хлопотать, что-то говорить. Светку как-то утешать, а утешать не очень хотелось, если честно. Да, а Ваньку она забрала из сада?

– Ванька у маминой соседки, – проговорила жена и тут же пояснила: – У Кристины, мама тебе о ней рассказывала. Тебе его потом придется забрать у нее. Я поеду сейчас в больницу. Там надо какие-то бумаги подписывать. Глеб!!! Ужас какой!!! Глеб, чего ты молчишь? Ты заберешь Ваню у Кристины? Просто я боюсь, что пока ты подъедешь, мы уже уедем отсюда. Ты не забыл ее, помнишь?

Да уж, забудешь тут!

Карпов усмехнулся.

Вот и повод нарисовался сам собой для новой встречи. Только говорить о чем теперь с Кристиной, непонятно. Он вроде бы должен теперь скорбеть, а не выходило. Притворяться он не умел. Если предложить ей нейтральную тему для разговора, она сочтет его черствым.

Домчался он до тещиного дома в рекордное время. Светка уже уехала с каретой «Скорой помощи», увозящей тело ее матери. А в квартире еще работали оперативники.

– Добрый вечер. Вы? – старший группы пожал ему руку, мельком глянул на удостоверение. – Зять, как я понимаю, покойной?

– Он самый. – Карпов внимательно осматривал следы крови на полу, стенах, меловой силуэт ненавистной ему женщины. – Ничего себе бойня!!!

– Да бойни никакой особой не было, – поморщился оперативник и вздохнул. – Проломили голову старушке, а она потом пыталась до телефона добраться. Ползла, вот, видите, откровенный след? Брызги на стенах, думаю, тоже вызваны ее передвижением. До телефона она так и не добралась, думаю… Не звонила, тещенька, в воскресенье вечером, нет?

И он пытливо уставился Глебу в глаза. Слышал, наверняка слышал Светкину истерику. Теперь начнет умничать.

– Мне не звонила. Да она и никогда мне на мобильный не звонила. А дома меня не было. Я вернулся поздно. – Глеб пожал плечами, осматривая дверной замок. – Следов взлома не обнаружили?

– Да нет. Сама открыла. – Оперативник нехорошо ухмыльнулся. – Знакомый, видимо, за дверью стоял. Не заезжали к теще на блины в воскресенье?

– Да нет, я у нее по субботам обычно обедал. Пирогом с рыбой. – И Глеба замутило, стоило вспомнить.

– А где были в воскресенье-то? – будто стараясь припомнить его слова, наморщил лоб оперативник. – Что-то я прослушал?

– Вы не прослушали, коллега, – с нажимом ответил Глеб. – Я вам не говорил. Нигде я не был. Катался по городу. В магазин заезжал, покупки делал. Домой притащил два пакета. Время уточнять?

– Да нет, что вы, не нужно! – будто бы переполошился оперативник и даже со значением на погоны Глеба покосился.

Но Глеб знал, если не найдется у них подозреваемого, трепать его станут по полной программе, невзирая на заслуги и звания. И не дай бог видел его кто-то в тот день. И как он в подъезд входил, и как потом в машине сидел возле подъезда.

Так, минуточку! А ведь видел его один человек точно. Тот самый молодой мужик, с которым он нос к носу столкнулся в дверях подъездных. Он еще повел себя очень странно, будто напугался встречи с Глебом. Лица Карпов его рассмотреть не мог, темно было. А вот фигуру, осанку запомнил. И в случае чего может указать на него, как на возможного убийцу…

Нет, не может! И причин тому множество. Спросят, а ты-то зачем в подъезд заходил, мил– человек? И как раз в то самое время, когда тещу твою кто-то по голове пригрел. К Кристиночке, что этажом выше тещи живет? А она может этот факт подтвердить? Нет? Почему? Дома ее не было? Так то не ответ, мил-человек. И тут же напомнят, что своему позднему гостю открыла теща дверь сама, замок потому что не взломан. А кому она открыть могла в темное время суток, не испугавшись? Правильно, хорошо знакомому человеку или родственнику, коим Карпов Глебушко и являлся для нее.

Ох, господи!

Глеб поскучнел, наблюдая за работой оперативников. Не думал, не гадал, что все так обернется. Вроде бы и повода для печали нет. Подумаешь, теща померла. Про «печаль» такую анекдотов три сотни сложено. А радоваться Карпову особенно не с чего. Если, не дай бог, узнают, что он крутился в воскресенье поблизости, затаскают. И на работе проблемы возникнут. Светка еще, идиотка, масла в огонь подлила, начав истерить при оперативниках. Нужна Карпову мама ее, как же! Стал бы он руки марать об нее! Может, даже перекрестился бы, если Светка к маме той убралась с вещами своими. А теперь…

Что же это за малый с ним в дверях столкнулся, а? И чего он так испугался, отпрыгнул даже, будто нападения опасался?

Он запер дверь за опергруппой. Проводил их до машины. Снабдил своими телефонами, домашним, рабочим и мобильным. Посетовал на судьбу, оказавшуюся столь не расположенной к его погибшей теще, и, пожав на прощание им руки, пошел к Кристине за сыном.

– Папа!!! – взвизгнул Ванечка испуганно и прижался к нему, обняв за коленки. – Папа, бабушка умерла, ты знаешь?!

– Знаю, малыш, знаю. – Он подхватил его на руки, потрепал по русой головенке. – Не печалься, малыш. Это жизнь. Кто-то умирает, кто-то рождается. Н-да… Чего несу, спрашивается? Ты давай одевайся, надоел, наверное, тете Кристине?