Валентина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент Страница 23

Сторожко оглядываясь по сторонам, Людмила обошла поляну, стараясь не оставаться подолгу на открытых местах, каждую секунду ожидая выстрела, потому что спиной чуяла чужой враждебный взгляд из кустов на вершине увала.

Над костром был устроен навес из ветвей и лежала толстая жердь на козлах. А на этой жерди висело мясо: просоленные, слегка закопченные окорока, грудина, нарезанные куски. Цех переработки.

Вон как здорово и умело все организовано, только вот мастеров у огня нет.

Людмила закинула карабин за спину. Похоже, на этот раз опасность миновала.

Быстрым шагом она направилась к камню, за которым остался раненый. Если тот и сбежал, то винтовку, конечно, бросил, не до нее.

Так оно и оказалось. Вот он, тайный скрадок, примятый снег. Кровь. Обрывок рубахи, видно, руку бинтовали наспех. А по другую сторону камня валялась брошенная винтовка. Людмила подняла ее, оглядела и покачала головой. Очень дорогая винтовка.

Австрийский «штейер-манлихер», тяжелое и грозное оружие. Не с голодухи пришли сюда охотники, не бедняки, завалившие парочку коз детишкам на пропитание, а жадные до легкой наживы и потому беспринципные и наглые, способные даже на убийство выродки.

Пока она рассматривала трофей и размышляла, кому бы он мог принадлежать, издалека раздался приглушенный расстоянием крик. Он донесся сверху, с увала, покрытого кашкарой и молодым пихтовым лесом, из самой что ни есть непролазной чащи. Не все разобрала она в этом яростном, дважды повторенном крике, но слова «…попадешься еще, чернявая сучка, отплатим…» донеслись отчетливо. Ясное дело, взбесились «мичуринцы».

Такая добыча уплыла.

Ладно. На этот раз все обошлось более-менее благополучно, а к угрозам ей не привыкать.

Девушка вернулась на поляну, сняла с плеча тяжелые ружья. Потрогала запекшуюся кровь на щеке, осмотрелась.

Мясо продолжало вялиться. Много мяса, килограммов сто. Похоже, не одного марала свалили.

Она прошлась по кустам. Ага, вот и шкура, безрогая голова. Порядочная ланка. Второй шкуры она не нашла, зато в снегу рядом с балаганом обнаружила флягу с засоленными в ней шестнадцатью камусами. Значит, не менее четырех оленей расстались на днях с жизнью. И вероятно, это еще не все. Дело здесь, судя по всему, поставлено на широкую ногу; что творится на дне распадка, сверху не разглядишь, и, не сверни она сегодня на пару километров в сторону от привычного маршрута в надежде повстречаться с Темуджином, неизвестно, сколько еще продолжал бы действовать этот тайный коптильный цех почти в самом сердце заповедника.

Она забросала костер снегом, мясо сложила на широкий брезент, обнаруженный в балагане под топчаном, завернула его и перевязала капроновой веревкой, которую всегда носила с собой в рюкзаке. Сначала она хотела сделать волокушу из лыж, чтобы спустить мясо к дороге, проходящей неподалеку от границ заповедника. Там можно было дождаться попутной машины. Но потом передумала. По глубокому свежевыпавшему снегу ей с таким грузом до дороги и к вечеру не добраться, а появившиеся на горизонте длинные перистые облака, судя по всему, ничего хорошего не сулили.

Тогда она с трудом волоком перетащила тюк с мясом в кусты у подножия увала, завалила его камнями, присыпала снегом. Конечно, слабая защита от зверя, но ничего лучшего в ее положении она придумать не могла.

К дороге она выбралась только во второй половине дня. Бежать на лыжах по наезженной колее было значительно удобнее, чем по снежной целине. Но она еще не знала, что неожиданная схватка в таежном распадке была далеко не последним испытанием в этот с утра не задавшийся день.

Дорога привела в узкое ущелье. И Людмила поняла, почему ей до сих пор не попалась ни одна навстречу идущая машина: в теснине, расширенной при строительстве дороги, царил невообразимый хаос.

Огромные глыбы снега, черные камни, пласты мерзлой земли, стволы деревьев, переломанные, как спички, загромождали устье ущелья. Обвал случился совсем недавно. Воздух все еще был насыщен снежной пылью и какой-то неизъяснимой тревогой.

Она сняла лыжи и прошла вдоль границы схода лавины, прихватившей вдобавок порядочную часть каменной осыпи На краю скального карниза, словно надломленный козырек фуражки, все еще оставался приличный снежный надув, только по счастливой случайности не сковырнувшийся вниз. Малейший неосторожный звук, свалившийся из-под ног зверя камень – и эта махина грохнется вниз, окончательно закупорив ущелье.

Людмила вскарабкалась по спрессованным комьям снега как можно выше, но края лавины не увидела. Язык простирался вперед метров на двести и терялся за изгибом ущелья. Да-а! Работы дорожникам не меньше чем на неделю, и это если снежный козырек не обвалится.

Теперь Людмиле придется возвращаться на кордон и оттуда связаться по рации с дирекцией заповедника, чтобы сообщить, почему она задерживается. Но до кордона без малого тридцать километров, и у нее просто не хватит сил пройти это расстояние вторично. Значит, надо подбирать место для ночлега, а завтра попробовать найти дорогу через хребет.

Ночевка в тайге, к тому же в одиночку, для нее была не в диковинку. Людмила умела пережидать пургу под выворотнем старого дерева, разжигать костер в самую лютую непогоду, прятаться от леденящего холода в сугробе – этому ее научил отец, который с малых лет брал дочь в обходы по заповеднику. Правда, поначалу она большей частью путешествовала за его спиной в специальном рюкзаке, сшитом для этих целей мамой.

Людмила снова встала на лыжи, взвалила на плечи рюкзак, тяжелые карабины закинула за спину и поспешила покинуть опасное место. На выходе из ущелья ее встретило яркое солнце, и, зажмурившись, она посмотрела на небо. Перистые облака стали еще прозрачнее и невесомее. Она вздохнула с облегчением. Кажется, этой ночью ни ветра, ни снегопада не ожидается, поэтому есть возможность с утра пройти перевал, а это значительно сократит путь до Вознесенского.

Она огляделась по сторонам и решила переночевать под скальным выступом метрах в пятидесяти от дороги, но не успела сделать и десятка шагов по снежной целине, как вдалеке послышался шум автомобильного мотора. Машина шла на приличной скорости со стороны последнего на этом участке трассы леспромхозовского поселка Ентаульскии. Людмила приложила ладонь козырьком к глазам и присвистнула от удивления. К ущелью приближался желто-голубой милицейский «уазик» – любимое средство передвижения Стаса Дробота. На входе в ущелье автомобиль слегка притормозил, выбросил клуб газа из выхлопной трубы и, чихнув мотором, скрылся в узкой щели среди скал.

– О, черт! – выругалась про себя Людмила и, сбросив прямо в снег карабины и рюкзак, устремилась назад к ущелью. Вряд ли этот безответственный балбес удосужится посмотреть вверх, а если вздумает газовать в ущелье, то нового схода лавины не миновать.