Барбара Вуд - Благословенный Камень Страница 25

Его кожа была белой, как летние облака, но ее покрывали тонкие черные волосы, в которых блестели капли воды. Грудь у него была широкой, на плечах и руках перекатывались мощные мускулы. Когда Зант поднял руки, чтобы выжать свои длинные волосы, Лалиари увидела, как под мокрой кожей напряглись и заходили мускулы, и от этого зрелища у нее перехватило дыхание.

Солнце выглянуло из-за туч, и Зант подставил лицо под его теплые лучи. Он стоял совершенно неподвижно, по его обнаженному телу, на котором блестели капли воды, скользили солнечные блики, его длинные черные волосы спадали ему на спину. Лалиари, как околдованная, смотрела на него сбоку — на его мощную грудную клетку, на выпуклые надбровные дуги и крупный нос и думала, что, наверное, именно так и выглядят волки.

Затем солнце вновь скрылось за тучами, похолодало, и все закончилось, но Лалиари никак не могла справиться с охватившим ее чувством. Глядя, как Зант поднимает свою промокшую накидку, она не переставала удивляться его силе, размышляя об окутывавшей его тайне и чувствуя, как внутри нее поднимается неизведанная доселе жаркая волна. Когда он резко обернулся и посмотрел ей в глаза своими голубыми глазами, сердце дрогнуло у нее в груди, как никогда раньше — исполненное радости, счастья и полноты жизни.

Но она опечалилась, вспомнив, как он одинок.

Каждый день Лалиари наблюдала, как Зант уходит из пещеры, вооруженный копьем и топором, и исчезает в пелене дождя. Он возвращался нескоро, всегда с добычей, но замерзший и дрожащий, и, не произнося ни слова, сдирал со зверя шкуру и кидал мясо в огонь. Она смотрела, как он садится на корточки и смотрит в пламя костра, с выражением безнадежной скорби на лице, и не переставала удивляться. Почему он остался? Почему он не покинул эти края? Время от времени он отрывал взгляд от костра, как будто чувствуя, что она за ним наблюдает, и тогда их глаза встречались, и Лалиари чувствовала, что в этой теплой, заполненной дымом пещере что-то происходит — только она не понимала что. Потом Зант приносил им с Беллеком готовое мясо. Он внимательно следил за тем, чтобы сначала наелись они, и только потом доедал остатки. А когда она ела, то чувствовала на себе его взгляд, полный одиночества и звериной тоски.

Днем они были заняты поиском пищи, по вечерам с трудом пытались общаться, а ночи проводили в беспокойных снах. Оба не могли выразить словами то, что с ними происходит, оба не могли понять охватившие их чувства. Лалиари с Зантом заботились о Беллеке, выхаживали его, но чувствовали, что в пещере происходит что-то еще, потому что каждый из них ощущал нарастающее внутри тепло. Лалиари гадала, как наслаждались сородичи Занта, а он думал о том, как сходились мужчины и женщины из ее племени. Между ними стояли неизвестные табу и боязнь их нарушить.

Когда однажды Лалиари ушла из пещеры, взяв с собой свои пожитки и кое-какую еду и прошептав старику какие-то успокаивающие слова, Зант все понял. Женщины из его клана также удалялись на время месячных.

Когда через пять дней она вернулась в пещеру, Зант показал ей нечто настолько поразившее ее, что у нее открылись глаза на многое, чего она прежде не понимала.

Дождь на время прекратился, тучи разошлись, и выглянуло солнце. Удостоверившись, что Беллеку тепло и уютно, Зант взял Лалиари за руку и повел ее из пещеры вверх по узкой тропинке, которая вела на вершину утеса. И там, стоя под бескрайним небом на самой вершине мироздания, Лалиари почувствовала, как ветер подхватил ее душу и вознес на своих крыльях к непостижимым высотам. Она увидела внизу холмистые равнины и возвышенности, которые уже тронула первая весенняя зелень, а в отдалении — огромное пресноводное озеро, у которого расположился лагерем ее народ. Лалиари еще никогда не смотрела на мир с такой высоты, никогда не видела ничего подобного.

Однако не это открыло ей глаза. Не говоря лишних слов, Зант повел ее по плоской столовой горе к самому дальнему острому краю. Ее привела в ужас одна мысль о том, чтобы подойти к крутому обрывистому склону, но Зант взял Лалиари за руку и ободряюще улыбнулся. Она подошла к краю и, страшась, что ее сдует ветром, посмотрела вниз. И ужаснулась.

Прямо под ними из глубокой лощины поднималась гора мертвых лошадей. Животные не были расчленены — у них было только вспорото брюхо — а шкура, кости и хвосты оставались целы. Трупы разлагались, от них шел тошнотворный запах. Наблюдая за жестикуляцией и мимикой Занта, Лалиари сделала страшное открытие: это стадо истребили Зант и его народ. Так они охотились. Она вспомнила о тушах антилоп, на которые они с соплеменницами набрели несколько недель назад и недоумевали, почему эти животные прыгали с такого крутого утеса, обрекая себя на неизбежную гибель. Теперь она поняла, что их загнали туда люди, одержимые духом убийства.

С нарастающим ужасом она поняла, что они забирали лишь незначительную часть лошадей. Пока Зант с трудом пытался ей все это разъяснить, неуклюже размахивая руками, перед Лалиари вставало картина бойни: люди из племени Занта вспарывают животному брюхо, живьем, руками вынимают нежные внутренности, пожирают еще бьющееся сердце и дымящуюся печень и раскрашивают тела кровью, чтобы приобщиться к могуществу духа лошади.

Сначала Лалиари ужаснула эта бессмысленная резня. Ее соплеменники не выбросили бы ни одного органа, ни одного сухожилия, они нашли бы применение даже лошадиным гривам. А затем она увидела, что нарушено самое страшное табу: в основном это были кобылы. Члены ее клана охотились только на самцов, потому что самцы не могут давать потомство и, таким образом, не нужны для выживания стада. Убивать самок означало убивать их будущее потомство, а значит — полностью истребить стадо. Глядя в смятении на результаты этой бессмысленной резни — некоторые кобылы были беременны — она вдруг вспомнила, что за все время своих странствий от Тростникового Моря их клан не встретил ни одной лошади. Может быть, этих истребили последними, и больше их не осталось?

Она повернулась к мужчине, который волновал и притягивал ее, но теперь он снова вызывал ужас и неприязнь, как в первый вечер их встречи. К мужчине, который с такой осторожностью прикасался к гнойной ране старого больного человека и который так жестоко и бездумно мог истреблять целые стада лошадей. И, пока он говорил что-то еще, указывая своей мосластой рукой на север и хвастливо ударяя себя в грудь, на нее внезапно, как луч солнца, нашло озарение: Зант вовсе не последний представитель своего рода. Его клан, уничтоживший всю дичь в этой долине, был вынужден двинуться на север в поисках новых стад. Он объяснил, что они были Волчьим Кланом, поэтому и шли за стадами по следам волков. Его народ разбил лагерь всего в нескольких днях ходьбы, севернее, за озером, в горах, где и ждал его.