Фрасис Дарлинг - Разбитое зеркало Страница 26

Было бы легче, если бы у Романа нашлись новости для отца — неплохие новости. Джорджио ведь оставил ему что-то, не так ли? Роман всегда может позвонить отцу и сказать ему об этом — позже.

Контора адвоката располагалась на шестнадцатом этаже «Уайд тауэр». Его приняли сразу. Свободным оказался только один стул — между вдовой Джорджио, маленькой, одетой в черное и под густой вуалью, — и адвокатом Оливии.

Роман чуть не отступил, но дух Джорджио витал там, а перед Джорджио он не мог выглядеть трусом.

Оливия. Адвокат Оливии Дэрнинг? Неужели Джорджио оставил что-то Оливии? Почему? Ведь не мог же у них быть роман — за его спиной? Уверенности не было. Джорджио — старый ублюдок — обладал темпераментом. После еды, выпивки и игры в триктрак секс был тем, о чем он думал больше всего. Во всем этом он считал себя знатоком, но для Романа он в первую очередь был гурманом.

Но Оливия? Она и Джорджио в постели? Такое нельзя себе представить — если только Оливия не видела в этом какой-либо пользы. Роман теперь понимал, что, если цена была бы подходящей, Оливия могла сделать нечто подобное.

И все же, постель, секс — это действительно самый последний способ, с помощью которого Оливия скрутила бы кого угодно, правда? Любым способом, но не этим. Завладеть твоим разумом, выжать все из твоего кошелька, заполнить твою душу чувством глубокой вины? Безусловно. Но завладеть твоим телом — давая и беря любовь или даже несколько минут наслаждения?

Нет!

Адвокат Килт? Нет — Кистер!…произносит: «…Моя дорогая жена Фелис, всегда способная помочь Кариссима, теперь — увы! Теперь я буду пребывать в вечном покое. Даст Бог, когда-нибудь мы встретимся там, где расстались. Тебе я оставляю большую часть моего состояния, включая…»

Что Джорджио оставил ему? Что он оставил в наследство Роману? Наличные будут бесполезны. Джорджио знал это. Оливия мгновенно отберет деньги. Может быть, именно поэтому Дэрнинг присутствовал здесь, просто на случай, если…

«Другу моей сестры я оставляю консервный нож, не электрический, а старый, запасной, хранящийся дома в выдвижном ящике, и средства, достаточные для приобретения одной бутылки кетчупа «Хейниц». Моему двоюродному брату…»

Что ж, Джорджио, ты шутишь и после смерти? У тебя всегда была тяга к злым шуткам, и мне это нравилось.

«…и мисс Оливии Бостон…»

Ублюдок! Так вот…

«…позолоченное ручное зеркало, стоимостью около тридцати долларов, которое она украла из моего офиса третьего мая…»

Давай, Джорджио! Он, похоже, составил завещание еще до несчастного случая. Даже Джорджио не мог быть столь злым, чтобы оставить зеркало, даже если она его и украла, девушке с изуродованным…

«…Моему самому дорогому другу, Роману Смиту, который всегда был настолько добр, что делал вид, будто верит каждой моей лжи, и который не только позволял мне побеждать его в триктрак, но и прекрасно изображал при этом огорчение, я оставляю старинный набор для игры в триктрак, который действительно когда-то принадлежал Герцогу Бургундскому. Роман, в этот раз ты можешь верить мне».

Дэрнинг поднялся:

— Простите?

Кистер посмотрел поверх очков:

— Я еще не совсем закончил, мистер…?

Дэрнинг вручил ему свою визитную карточку.

— Как из этого вытекает, — Дэрнинг вслед за карточкой вручил документ, — мой клиент имеет юридический интерес в наследстве мистера Смита. По решению судьи Кумберо я намерен обеспечить надежное хранение любому наследству от имени своего клиента — мисс Оливии Бостон, исключая ненужное промедление, или…

— Восемь минут — это «ненужное промедление»? — прервал его Кистер.

— Э-э — нет.

— Тогда, мистер Дэрнинг, сядьте, пожалуйста, и позвольте мне завершить исполнение моих обязанностей.

Однако Роману удалось сбежать только через двенадцать минут.

Спустя три дня он получил два письма сразу. Обычно Роману писал только Эд Макмэхон.

Первое письмо было от Фелис — вдовы Джорджио. В нем сообщалось, что им надо поговорить, в том числе и о «Кольте», и что на уик-энд она будет дома от девяти до десяти вечера. Роману показалось, что это несколько поздно, но жена Джорджио была из Южной Америки — то ли колумбийка, то ли перуанка или что-то в этом роде, а латиноамериканцы живут по иному времени.

Стало быть, он потеряет «Кольт». Он стоил не более нескольких сотен долларов, но был нужен ему. На нем он зарабатывал на жизнь. Читая письмо, Роман затаил дыхание, моля Бога, чтобы «Кольт» каким-нибудь образом проскочил эту преграду или, по крайней мере, оставался у него подольше.

Второе письмо нанесло сильнейший удар. Почерка он не знал, но оно было от Оливии, написано ее рукой и чуть-чуть пахло духами. В нем говорилось, что в ее владении — законном владении — находится нечто, представляющее, вероятно, для него ценность. Если он хочет когда-либо вновь увидеть эту вещь, то должен прибыть по ее новому адресу — квартира-люкс на самом верху небоскреба в северной части города — точно в семь пятнадцать в тот же день.

Роман спорил сам с собой. Стоит ли набор того, чтобы из-за него испытывать на себе ненависть Оливии. Заставит ли она его унижаться из-за набора? Не собирается же Оливия предложить ему купить набор? Она знала, что он разорен. Роман был уверен, что Оливия не пожалеет его и не отдаст набор просто так. Это было бы не в ее характере.

Если он пойдет, то станет ли умолять ее? Он не знал. Для Джорджио Роман сделал бы все, но одна лишь мысль испытать на себе…

Он будет с ней в одной комнате…

Они будут дышать одним воздухом…

Это пугало. Возможно, там будет ее адвокат и они не останутся один на один, но и тогда… Роман увидит ее лицо, столкнется с тем, что он с ней сделал. Это подольет масла в огонь его ночных кошмаров, где ослепительно красивая справа Оливия поворачивается к нему…

Он обязан идти. Он пойдет. Он должен идти и пойдет.

Роман позвонил Ли в «Домино» и наговорил автоответчику свои извинения. Если бы трубку взял даже сам Ли, то Роман, скорее всего, все-таки отпросился бы с работы. Он терял свой автомобиль, не так ли? Он уже решил, что от Оливии сразу же отправится к Фелис. Все надо уладить в один день. Денег на бензин, чтобы добраться туда, и на автобусный билет обратно у него хватит, и еще останется три доллара семьдесят центов на непредвиденные расходы и чтобы продержаться, пока не найдет другой работы, где не требуется машина.

Он позвонил Фелис, дабы сообщить, что придет. И был вынужден наговорить все это автоответчику.

В подъезде небоскреба, где жила Оливия, стоял охранник. Он взглянул на джинсы и лучшую клетчатую рубашку Романа тем взглядом, каким охранники обычно окидывали Романа, когда он доставлял пиццу Несколько удивившись, что Роман ничего не нес, охранник сопроводил его к лифтам, объяснил, как попасть в апартаменты Оливии и дождался, пока двери лифта закроются.