Конкурент. Сокрушить нельзя любить (СИ) - Долина Ярославна Страница 27

– К сожалению, больше ничего.

Софья прикрыла глаза и уткнулась лбом ему в грудь. Кто-то может и упрекнет ее в глупости – ха-ха, блондинка сожалеет об утраченном гардеробе. Но, проклятье, она любила эти вещи, прорва времени ушла на их покупку! Софья так сильно захотелось топнуть, что даже нога заныла. Большой палец Демида погладил ее щеку, отвлекая.

–

Мы разберемся с этим, веришь? – сказал он добродушно.

И Софья просто не могла ответить по-другому.

– Верю, – шепнула она.

Демид отпустил ее и потянулся чуть дальше к спортивной сумке:

– Кстати, попугай не пал жертвой карающих кокосов, – он подтащил сумку и расстегнул молнию. – В самолёте тоже напугал меня.

– Вот же вредная птица, – уже без злости прокомментировала Софья.

Демид вытащил джинсы и белую футболку, протянул ей:

– Надень. Нам нужно в общий сектор. Я не знаю, чего ожидать. А в шелковом топе ты в любом случае станешь гвоздем программы. Это все осложнит.

– Что осложнит? – Софья поставила руки в боки.

Но Демид вручил ей одежду, снова застегнул сумку и отодвинул ее:

– Не хочу отбивать тебя от мужиков, в то время как мог бы выбивать из них информацию.

Софья моргнула. Демид захлопнул багажник, подошел к задней двери, снял куртку, посмотрел на Софью поверх кузова:

– Только быстрее, у нас мало времени.

Она развернула футболку и джинсы. Вещи были женскими, это очевидно.

– Ты понимаешь, Чернов, что говорит о тебе наличие женской сменной одежды в багажнике?

– Что я предусмотрительный? – он подмигнул, открыл дверь водителя и сел в салон.

– Что ты бабник, – проворчала Софья.

Опять захотелось топнуть ногой. Даже двумя сразу.

Общий сектор был удивительным. Напоминал города из старых черно-белых ретро-фильмов: широкие улицы, большие круглые площади, основательная и функциональная застройка, белые колонны, синее небо. Фонтаны и фонтанчики весело щебетали на просторных проспектах, окруженные пальмами. Город был небольшим, органичным и уютным. По улицам ходили люди в одежде, сшитой по моде середины 20 века, в костюмах, двубортных пиджаках, пышных юбках и с уложенными прическами в стиле Одри Хепберн. С удивлением косились на одетых в джинсы и футболки Демида и Софью.

– Мама дорогая, – выдохнула она, рассматривая город во все глаза. – Я как будто в прошлое попала. Мы точно в 21м веке?

Демид поправил рюкзак на плече и глянул дальше вдоль улицы, по которой они шагали. Машину пришлось предусмотрительно оставить в пещере за пределами города, поэтому шли пешком. Все было довольно привычным глазу. За исключением отсутствия автомобильного трафика. Вместо них мимо проезжали экипажи, запряженные лошадьми. Демиду все казалось, что вот-вот из-за поворота вырулит "глазастая" малолитражка. Но вместо песни двигателя вновь раздавался цокот копыт.

– Мы в параллельном 21м веке, – сказал он и глянул в небо. Вот оно было точно таким же, как дома. Удивительно. – И тут, очевидно, по какой-то причине недоразвились технологии.

Именно на этом Демид и планировал построить свою позицию в предстоящих переговорах. Что бы там ни было в головах у правителей сектора, научные знания будут представлять для них ценность. Демид собирался продать их максимально выгодно.

– Почему ты росла без родителей? – спросил вдруг Чернов, заставив Софью сбиться с шага.

Моргнув, она глянула на него:

– Так вышло, – пожала плечами.

– Они погибли? – настаивал он, но Софья молчала, спрятавшись за стеклами солнечных очков. – Или просто бросили?

Софья явно не хотела говорить об этом. Но Демиду было нужно знать. Он остановился и положил ладонь ей на плечо:

– Расскажи мне.

Софья засунула руки в карманы и с вызовом вздернула подбородок:

– Что ты хочешь знать?

– Все.

– Что все? – она подняла брови.

– Я хочу знать абсолютно все, – Демид вздохнул. – Но судя по всему, ты не хочешь откровенничать.

– Не хочу, – согласилась Софья.

Сейчас в ней было легко увидеть колючего подростка со сложным характером. Несколько секунд, задумчиво прищурившись, Демид изучал ее лицо:

– Хорошо, только один вопрос, и я отстану. Договорились?

Вздохнув, Софья кивнула – все равно же не отвязаться.

– Но только один, – сказала она, не обратив внимания, что кучер проезжающей мимо кареты не вписался в поворот, разглядывая женщину в мужских брюках.

Зато от Демида это не ускользнуло. Он на секунду нахмурился и, глянув на ершистую девушку, сказал:

– Так как ты оказалась одна и как умудрилась превратиться в такую блестящую женщину?

Негодник стелил слишком мягко.

– Это два вопроса, – Софья тоже училась вести переговоры.

– Если задать его письменно, знак вопроса будет только один, – парировал Чернов. – Сложносочинённое предложение.

Умник. Это решительно самый наглый человек из всех виденных ею в жизни. Софья даже улыбнулась:

– Ну, хорошо. Ничего особенно драматичного не случилось, так что разочарую. Отца я не знаю, а мама отказалась от меня сразу после родов, – она снова пожала плечами. – Как мне сказали потом, потому что у нее не было денег содержать ребенка.

Обилие пожатий плечами подсказало Демиду, что не так уж Софья равнодушна к тому, что говорит.

– Она навещала тебя?

Софья покачала головой и глянула в сторону:

– Нет.

Демид положил руки в карманы. Как можно было оставить такую чудесную, разумную и мудрую дочь, которая к тому же обладала внешностью сказочной принцессы? Принцессы с упрямо задранным подбородком.

– А второй вопрос?

– Так их все же было два? – она усмехнулась.

Демид не ответил. Просто смотрел на нее и ждал. Ему хотелось поцеловать Софью, крепко и безумно, но она воспримет это как жалость, чего Демид и сам не выносил.

– Ну, хорошо, – тяжело вздохнула, – ты, очевидно, решил пытать меня тут, пока мы оба не поседеем. Все очень просто. Я случайно встретила Евгения Анатольевича. Он пообещал взять на работу, если принесу красный диплом.

Услышав имя отца, Демид привычно помрачнел. А Софья поняла вдруг ещё одну странность ситуации – девочка, брошенная родителями, получила свой главный шанс в жизни от человека, который сам отказался от своего ребенка. Демид, видимо, тоже это осознал, потому что хмурый взгляд его вдруг посветлел.

– И ты принесла, – поставил он точку.

– Да.

Не сговариваясь, они двинулись дальше, погруженные в нерадостные мысли. Но внезапно путь загородил темный экипаж.

– Пру! – резко крикнул кучер, натянув поводья.

Лошади остановились. Из черной кареты выпрыгнули несколько подтянутых людей в военной форме.

– Лейтенант Черр, – сообщил один из них, проследив, чтобы остальные взяли пришельцев в кольцо. – Вы пройдете с нами.

Чернов привычно затащил Софью за плечо и поправил рюкзак:

– А что случилось?

– Вы нарушили общественный порядок, – пояснил лейтенант рассеянно и кивнул остальным. – Арестуйте их.

– Погодите! – Софья встала на пути одного из стражей порядка, который уже шагнул к Демиду, – Так не делается. Вы должны объяснить причину и зачитать наши права.

– Быстрее! – нетерпеливо рявкнул лейтенант своим людям.

Один из полицейских схватил ее руку и пристегнул к другой. Все бы ничего, но выполняя эту казалось бы рутинную работу, он недовольно косился на Софью и цокал, будто она оскорбляла его самим фактом своего существования.

На Демида тоже надели наручники. Людей в форме было в несколько раз больше. Такое впечатление, что они ехали на какую-нибудь серьезную облаву и в последний момент вдруг решили изменить цель поездки, посчитав их с Софьей более серьезной угрозой. Затем горе-путешественников посадили в экипаж с решетками на окнах и повезли в непонятном направлении.

Демид откинул голову на стену кареты, слушая мерный цокот копыт и размышляя. В более дурацкую ситуацию он вряд ли мог бы попасть. Крушение, Пангея, параллельный мир, прогулка в полицейской карете под мерное постукивание лошадиных шагов – может, он заболел и бредит? Что ни говори, предположение вполне здравое. Осталось проснуться и… что? Снова оказаться в ненавистном лабиринте? Сражаться за долю рынка? Топить отцовскую компанию, которая и так ещё на плаву лишь благодаря своему хрупкому исполнительному директору? Демиду стало тошно от этого. Отвернулся к решетчатому окну, в которое Софья смотрела без остановки. И злилась. Ее ноздри раздувались, а руки сжимались в кулаки так, что костяшки побелели. И она кусала вкровь губы. Маленький стойкий солдатик.