Георгий Ланской - Ключи Пандоры Страница 27

Глава 4

Они мчались между огромными соснами, напролом преодолевали кустарники, стрелой пролетели сквозь молодой березняк, старясь как можно скорее уйти от упавшего самолета, от странного полковника с тяжелым взглядом, от покинутой колонии, казалось, напичканной страхом и опасностью. Спотыкались о сучья, с трудом переводили дыхание. Ноги попадали то в скрытые ямы, то путались в траве. Юля с размаху приземлилась на четвереньки, ободрала ладонь, но лишь чертыхнулась от досады. Никита подал ей руку, и, даже не отряхнув джинсы, она рванула следом за ним, в душе проклиная тот день и час, когда согласилась на эту поездку. И только когда перед глазами возникло озера, они умерили бег, а затем остановились на лужайке среди редких сосен. Юля уселась на кстати подвернувшийся пенек. Никита устроился на траве, прислонившись спиной к дереву. По веткам над головой скакали сороки и что-то гневно горланили, видно, сердились на нежданных пришельцев.

— На кой ляд ты все ему выболтал? — сердито спросила Юля. — Думала, он нас прибьет на месте. Видел его ручищи?

Никита вяло махнул рукой.

— Сам не пойму, с чего меня разобрало? Чем-то он меня взбесил! Стоит, понты колотит, весь из себя крутой полковник. И врал как сивый мерин! Ну, я и разозлился!

Юля поджала губы.

— Оттачивай свое мастерство на брифингах! — зло сказала она. — Знаешь, как я испугалась?

— Чего бояться? — фыркнул Никита. — Подумаешь, полкаш из МЧС. Не съел бы он тебя, а меня тем более!

— Он такой же полковник МЧС, как я — балерина! — возразила Юля. — У него взгляд и манеры комитетчика.

— Да брось! — рассмеялся Никита. — Ты что, с первого взгляда отличишь комитетчика от обычного человека? По каким, интересно, признакам? Что-то я не помню, чтобы ты с ними общалась.

— Можно подумать, ты знаешь все о моем круге общения, — огрызнулась Юля. — Представь себе, знала одного. Он у Валерки в салоне машину покупал. Полмесяца от нас не вылезал. Вином поил, цветочки дарил. Душка-парень, а вот не нравился он мне, и все тут! Через месяц, наверно, как он машину купил, столкнулись мы с ним в магазине. Я ему: привет, Юрий Николаевич! А он подбородок вздернул и — мимо! Не увидел, не услышал, не узнал! И тогда я поняла, что мне в нем не нравилось. Взгляд! Он никогда в глаза не смотрел, а поверх головы. И в магазине также, поверх головы! И глаза — пустые!

— Ладно тебе! — отмахнулся Никита. — Осторожные они, провокаций боятся. Вдруг рядом жена ошивалась? Ревнивица! А тут ты нарисовалась, вся такая красивая. Шифровался мужик, что тут непонятно?

— Вот тебе и ладно! — скривилась Юля. — Шифровальщик! Небось к любовнице ходит только в дождь, чтобы жена след не взяла!

Она закрыла глаза и подставила лицо свежему ветерку, дувшему с озера, а Никита развалился на траве и задумчиво грыз травинку, не спуская глаз с Юли. Конечно, она была смелой, красивой и умной. О такой девушке можно было лишь мечтать, но он сглупил, не удержал… И вот теперь у него есть Светка, с которой можно забыться ненадолго, но в огонь и в полымя она не бросится и рядом в минуту опасности стоять не будет…

Юля неожиданно открыла глаза и застала его врасплох. Но, к счастью, мысли тайные не прочла, вероятно, потому, что голова ее была занята совсем другими проблемами.

— Олухи мы с тобой, Никита, первостатейные! Документы он нам не показал, поверили ему на слово! Получается, первому встречному все разболтали! Где его спасатели, спрашивается? Где их база? Машины? Палатки, снаряжение? Кто их вообще видел?

— Слушай, а ведь ты права! — медленно произнес Никита и сел. Взгляд его утратил мечтательное выражение. — Если он из МЧС, да еще руководит спасательными работами, то почему бродит по лесу один? Где его команда? И почему он живет в придорожном мотеле?

— Главное, что врет не только он! — добавила Юля, поднимаясь с пенька. — На брифинге нам сказали, что поисковые работы продолжаются. Этот хмырь втирал то же самое. А в Миролюбове об этом ничего не знают. Ведь чисто теоретически пожарный мог остаться жив и каким-то чудом добраться до жилья. Тут же не дебри глухие? Залез на гору, и вот она — трасса, видна как на ладони!

— Голова! — одобрительно сказал Никита. — Или местные могли случайно наткнуться на труп. Ну, мало ли? Пошли деды бересту обрывать на лапти, а тут валяется покойник. Сарафанное радио работает быстро, Глафира точно бы знала. Ее же сплетница-подруга, которая по всей деревне носится от безделья, мигом донесла бы. Интересно, в Каменном Броде в курсе, что у них тут самолет упал и ведутся поисковые работы?

— Так они тебе и скажут! — усмехнулась Юля. — Но я туда больше ни ногой! Видел морды тех амбалов, что нас прессовали возле магазина? Только явись в село, махом голову оторвут!

— Странное село, ты не находишь? Вертухаи — бывшие, а жизнь у них, как на зоне. Шлагбаумы, люди какие-то мутные… И эти мужики на джипе очень на бандитов смахивают.

— Михалыч как раз намекал на то, что Коровин — чистый бандит!

— Выходит, разбойничье гнездо, а Коровин у них типа атаман? Тогда мне интересно, как сочетаются бандитские рожи с мирными хлебопашцами? Честно говоря, те хоромы, что мы видели в селе, на доходы от местных урожаев не выстроишь. Даже если они разводят скот на мясо или молоко продают, все это не те деньги, чтобы разбогатеть!

— А может, наркотики? Говорила же Глафира, что какой-то полицейский приезжал, требовал скосить коноплю?

— Да какая у нас конопля? Разве на веревки пойдет или портянки! — отмахнулся Никита. — Вот «тувинка», говорят, злее афганского чарса и чуйской анаши. Но до Тувы здесь сто верст киселя хлебать, да все лесом. Крюк надо сделать верст этак в двести. Тупик тут, Юля! Никто сюда с грузом наркоты не поедет!

— Все ты знаешь, — усмехнулась Юля. — И про наркоту, и про Туву…

— Я несколько лет назад с наркополицейскими работал. Несколько статей опубликовал! А один товарищ из Казахстана рассказывал мне, как ее в Чуйской долине пытались уничтожать. Ядохимикатами травили, тракторами перепахивали, огнем жгли — все напрасно! Вместо одного куста двадцать вырастает. У нее корни до семи метров, фиг достанешь! И растет она выше человеческого роста, как черемуха. Сейчас не знаю, но лет десять назад большинство тувинцев занималось одним делом. Дети, женщины, старики. Ухаживали за делянами, катали «ручник», сушили, перевозили, продавали, — словом, все при деле. Даже учебный год начинался позже. Потому что — уборочная. Конопля поспевает на исходе лета, и чтобы собрать детей в школу, тувинцы семьями, от мала до велика, выходили в поле.

— Боже! — покачала головой Юля, — и этот страх творится у нас под боком? Нет, я слышала, конечно, но чтоб в таких масштабах…