Катрин Кюссе - Проблема с Джейн Страница 37

Дверь открылась, и они вошли в лифт.

— Вы уже не работаете на этом этаже?

— Нет, теперь я заведую учебной частью и работаю на четвертом.

— Что же вы тогда делали на пятом?

Живые глаза Франческо искрились лукавством. Джейн улыбнулась.

— Ничего. Я настолько сильно устала, что вместо того чтобы спуститься, поднялась на этаж выше. То, что мы встретились, — чистая случайность.

— Я не верю в случайности.

Через две недели после экзаменационной сессии он пригласил ее на ужин. Так как он жил в Форт-Гейле, то приехал за ней на машине. И был страшно удивлен, что она не умеет водить: он думал, что в Америке все рождаются с водительскими правами. Франческо рассказал ей, как был на семинаре в Хьюстоне. Как-то после обеда выдалась великолепная погода, и он, вместо того чтобы пойти на занятия, решил прогуляться. Так вот, некоторые водители, притормаживая, интересовались, в каком месте застряла его машина и не нужна ли ему помощь. А когда его остановили полицейские и узнали, что он просто гуляет, то скорчили такие гримасы, что он испугался, как бы его не отвезли прямо в психушку. Джейн засмеялась.

— Я понимаю, что это идиотизм. И если я научусь водить, страх пройдет, мне об этом говорили неоднократно, но, увы, это сильнее меня.

— Наоборот, оставайтесь не похожей на других.

Не успел он припарковаться перед своим домом в Форт-Гейле, как две огромные собаки с лаем бросились к машине.

— Они не злые? — спросила Джейн. — Вы не поверите, но я еще боюсь и собак.

Франческо приоткрыл дверцу и позвал собак. Выйдя из машины, Джейн заметила стройную женщину, которая стояла на пороге, скрестив руки, и наблюдала за происходящим, насмешливо улыбаясь.

— Они хотят только поиграть.

Тереза, жена Франческо, была высокой женщиной спортивного типа, с продолговатым лицом и волосами, собранными на затылке в «конский хвост». На ней были джинсы, кроссовки и старый спортивный свитер, который резко контрастировал с элегантной туникой из коричневого бархата, которую надела Джейн.

— Я уверена, что они не злые, — Джейн робко ей улыбнулась. — Но стоит собаке залаять, как я пугаюсь, не знаю почему. Хотя меня еще ни разу не укусили. Мне как-то объяснили, что они лают потому, что чувствуют, когда их боятся, и это вызывает в них агрессивность.

Тереза вошла в дом. Для нее, конечно же, не было ничего смешнее, чем испытывать страх перед ее двумя лабрадорами.

В доме через стеклянные окна и двери хорошо был виден океан. Джейн остановилась, затаив дыхание.

У Терезы поднялось настроение, когда она узнала, что их гостья замужем. К концу вечера Джейн пришла к выводу, что Тереза довольно-таки симпатичная особа: правда, немного резковатая, но зато у нее твердые убеждения и хорошее чувство юмора. Она прожила год в Калифорнии и два — в Олд-Ньюпорте, но так и не полюбила Америку.

— Разве здесь хоть один американец знает, что такое настоящий помидор — сочный, мясистый, вкусный, — помидор, которому дали время вызреть на солнце! Я не могу жить в такой стране.

На ужин она пригласила своих соседей — поляка-столяра и венесуэлку, занимающуюся гончарным делом. Все сидели на террасе, которая выходила на залив Лонг-Айленд. Вид океана действовал успокаивающе. Солнце зашло с обратной стороны дома.

И сразу же светло-голубой океан приобрел насыщенный оттенок небесной глазури, потом превратился в сине-фиолетовый и стал наконец темно-синим с зеленым отливом. Похолодало. Тереза принесла Джейн свитер, на ощупь мягкий, как шерстяной, хотя на самом деле он оказался синтетическим — зато моль не съест.

Через пять дней Джейн должна была улетать в Айову. В тот же день Франческо с Терезой отправлялись в Мадрид. Это были их последние деньки в этом доме на побережье океана. Следующий год Тереза проведет в Испании: ей дали стипендию, и она сможет заняться исследовательской работой в химической лаборатории; лабрадоры останутся с ней. Франческо переедет в Нью-Йорк, где будет жить в квартире одного преподавателя, который уедет на год в творческий отпуск. Манхэттен после Форт-Гейла — есть же люди, которые понимают, где надо жить! Франческо будет приезжать в Олд-Ньюпорт два или три раза в неделю. Его назначили заведующим учебной частью на испанском факультете.

— Бедняга, — посочувствовала ему Джейн.

Было уже за полночь, когда Франческо отвез ее домой. Они пожелали друг другу хорошо провести каникулы. Засыпая, Джейн думала о моли, которая поедает кашемировые свитера, о синей морской глади в сумерках и об уколах, которые Тереза должна сделать своим собакам, прежде чем они полетят над Атлантикой.

Сердце Джейн билось все сильнее и сильнее. Кто-то хотел отомстить ей. Кто-то хотел представить ее трусливой и ограниченной, никчемной преподавательницей; кто-то был в курсе ее административной работы; кто-то знал, как она познакомилась с Франческо; как устроила сцену из-за злосчастного свитера.

Джейн прищурилась.

Нет, это не Джош.

Как это она сразу не обратила внимания на построение фраз, свойственное иностранцам?

Стиль повествования — какой-то резкий, откровенный, «мужской»: если следовать ее теории, которую она обсуждала с Бронзино, то это стиль мужчины, отвергающего в себе женское начало, подавляющего в себе душевную мягкость и сентиментальность.

Ну конечно, это Франческо.

Каждая деталь вдруг нашла свое место, как в головоломке. Если она кому-то и открылась, так это ему. Больше, чем Эрику. Даже больше, чем Эллисон. И если кто-то, казалось, понимал ее, то это тоже был он.

Читая сцену с кашемировым свитером, она сгорала от стыда. И находила свое поведение отвратительным. Ей казалось, будто каждый, кто прочтет этот эпизод, резонно подумает, что ее мужу следовало бы с ней развестись. Так, безусловно, считал и Франческо. Но, представляя ее в таком искаженном виде, он опускал одну деталь: Джейн сама рассказала ему о там, что произошло, и сама осудила себя за свое поведение.

А как он умел слушать! Ей нравилось, как он посмеивался над ней и покачивал головой в знак солидарности с Эриком: «О, Джейн! Бедный Эрик!» Смех Франческо помогал ей видеть свои недостатки и избавляться от них. Она никогда и никому так прежде не доверяла.

И вот он, результат, лежит у нее теперь перед глазами.

Она со злостью перевернула страницу.

Часть третья

Даже не поцеловались

Когда в половине первого Джейн вошла в кафе «Ромулус», решение было принято: ни о чем ему не рассказывать. Франческо еще не было. Она надеялась, что на этот раз он, как обычно, не опоздает. У них было мало времени. Кафе пустовало: часть студентов уехала на рождественские каникулы, а остальные складывали чемоданы. Сегодня вечером она уже будет в Айове. Легкая дрожь пробежала у нее по телу. Она еще так ничего и не сказала Эрику насчет квартиры.