Людмила Зарецкая - Приворот для Золушки Страница 39

– Бернштейн… – протянула Инка. – Ну надо же, никогда не слыхала. На Бернштайна похоже, – и, покосившись на Ивана, уточнила: – Композитор был такой, американский.

– Ну да, – кивнул головой Бунин, – откуда простому менту знать про Леонарда Бернштайна, композитора и дирижера. Того самого, который написал музыку к «Вестсайдской истории», основал американскую Оркестровую академию и подарил свою дирижерскую палочку Владимиру Спивакову. – Глаза Иришки запылали восторгом, Инна пристыженно прикусила язык, Алиса засмеялась, а Иван нетерпеливо обратился к Игорю: – Продолжай, пожалуйста.

– Так что тут продолжить, – пожал плечами Стрелецкий. – Работает Соломон Яковлевич на дому, заказы берет только от знакомых. Все у него совершенно легально, не в том он возрасте, чтобы баловаться с Уголовным кодексом, но правоохранительные органы он жалует не сильно. Я сейчас ему позвоню, и мы с тобой к нему съездим, чтобы ты смог задать ему свои вопросы. Только одна просьба: особо старика в материалах дела не свети.

– Не вопрос, – согласился Бунин. – Мы с Меховым что-нибудь придумаем, не будут твоего царя Соломона в управу таскать. Поехали.

Игорь сделал нужный звонок, и они с Иваном уже направились было к выходу. Но в глазах Инны читалась такая мольба, что Игорь сжалился и, повернувшись к Ивану, спросил:

– Ты не против, если мы наших любопытных дам возьмем с собой? Это же визит в гости…

– Как скажешь, – скрипнул зубами Бунин, – только некоторых особенно любопытных дам я попрошу держать язык за зубами, как во время визита, так и после!

– Хорошо, – смиренно ответила Инна.

Соломон Яковлевич Бернштейн внешне вполне оправдывал свои паспортные данные.

Сухонький старичок с горбатым носом и роскошной седой шевелюрой, которой позавидовали бы многие сорокалетние мужики, внимательно осмотрел незваных гостей из-под кустистых бровей а-ля Брежнев.

Дамам, как и положено, перецеловал ручки. Игоря обнял и хлопнул по спине. Бунину сухо пожал руку.

– Или Бернштейн на старости лет таки заинтересовал правоохранительные органы, или я ничего не понимаю в людях, – заметил он, сделав приглашающий жест в сторону гостиной. – Моя жена Циля, земля ей будет пухом, покойнице, всю жизнь твердила: «Моня, за тобой придут!» Я ей всегда объяснял, что, как Остап Бендер, свято чту Уголовный кодекс, но вы же знаете, что такое спорить с женщиной. Не при вас, прекрасные дамы, будет сказано. Чай, кофе?

– Чай, Соломон Яковлевич, ваш, фирменный, – откликнулся Игорь, а Бунин буркнул:

– Мы так-то по делу.

– Молодой человек, поверьте мне, старику, хороший чай еще никогда не повредил делу. Или я не Бернштейн. Правда, Игорек? Вот Игорь – деловой человек, но он знает толк в чае. И что, это ему помешало делать свои дела в бизнесе? Нет, только помогло. Мой фирменный чай – это что-то! Произведение искусства. И не думайте, что я старый пустой болтун. Просто попробуйте и поймете, что я не сказал о его достоинствах и половины. А почему? Потому что я очень скромный человек. Моя жена Циля всегда говорила: «Моня, твоя скромность не дает нам жить как приличным людям».

Чай действительно оказался потрясающим.

– Это какой-то особый сорт? – спросила Алиса. – Вам его, наверное, из Англии привозят?

– Деточка, поверьте старому еврею, – хозяин хитро сощурился, – хороший чай не требует, чтобы его привозили из Англии. Он может быть расфасован на урюпинской чайной фабрике. Все дело в способе заварки. Моя жена Циля, к слову сказать, его так и не освоила. Так что в нашей семье чай всегда заваривал я.

– Поделитесь секретом, – попросила Алиса. – Правда, очень вкусно.

– Да боже ж мой, нет никакого секрета. Во-первых, когда будете заваривать чай, вспомните анекдот. У него такая борода, что этому анекдоту лет, как старому Бернштейну. Вспомните фразу: «Евреи, не жалейте заварки». Во-вторых, листик смородины и лесной малины, обязательно лесной, вы слышите меня, еще никогда никому не вредили. Немного высушенной апельсиновой цедры и на кончике ножа – одна-две крупинки соли. Просто?

– Очень, – кивнула головой Алиса.

– А вот и нет! – торжествующе воскликнул старик. – Потому что такого чая, как у Соломона Бернштейна, у вас все равно не получится. «Одна мучка, да разные ручки», кажется, так говорят, да?

– Соломон Яковлевич, дорогой, – мягко перебил Игорь, заметивший, что терпение капитана Бунина уже на исходе. – У Ивана есть к вам один вопрос. Мы все будем вам крайне признательны, если вы на него ответите.

– Я понимаю, такие важные люди пришли ко мне, простому человеку. Значит, им есть что у меня спросить. Будем надеяться, что у меня есть что вам ответить.

– Скажите, Соломон Яковлевич, значится ли в списке ваших клиентов Сергей Васильевич Муромцев?

– Молодой человек, – старик укоризненно закачал своей седой головой, – этот ваш маленький, но довольно большой вопрос может не так, как надо, сказаться на моей скромной, но довольно солидной репутации. Или вы думаете, что у старого Бернштейна вообще были бы клиенты, если бы он направо и налево сорил их фамилиями?

– Я ведь могу то же самое спросить, вызвав вас на допрос! – начал кипятиться Иван, но Игорь жестом велел ему замолчать.

– Соломон Яковлевич, дело очень серьезное, – сказал он. – Погибла молодая девушка, которой, по словам Муромцева, он незадолго до смерти подарил очень дорогое кольцо. В разговоре с Иваном Муромцев назвал это кольцо перстнем царя Соломона, что и натолкнуло меня на мысль, что его делали вы. Проблема в том, что оно пропало.

– Перстень царя Соломона… – задумчиво проговорил старик. – Сергею Васильевичу не откажешь в образности мышления. Я польщен, польщен. Надо будет высказать ему свой респект. Замечу вам, молодые люди, было такое кольцо. Но я не совсем понимаю, почему вы решили, что оно дорогое. Насколько я помню, а на память я, несмотря на свой возраст, вовсе не жалуюсь, оно обошлось Сергею Васильевичу в 23 тысячи 750 рублей.

– Во сколько? – не удержался Иван. – По нашим прикидкам, оно должно стоить не менее двух миллионов!

– Будьте уверены, молодой человек, оно столько бы и стоило, если бы в нем был настоящий бриллиант. Но в нем имитация, подделка. Циркон удивительного качества. Ну а остальное – дело рук старого Бернштейна. Этот камень даже самый опытный глаз не отличит от настоящего. Но, тем не менее, вместе с работой он обошелся Муромцеву в ту сумму, которую я вам только что назвал.

– Ну и мерзавец, этот Муромцев! – не выдержала до этого почтительно молчавшая Иришка. – Мало того что в трудную минуту не помог Маркеловой деньгами, так еще и кольцо фальшивое подсунул.

– Хуже, если ради того, чтобы завладеть этим самым фальшивым кольцом, девицу Маркелову кто-то выбросил из окна, – проговорил Иван. – Соломон Яковлевич, а у вас, случайно, не сохранилось фотографии этого кольца?