Мартина Коул - Сломленные Страница 46

Голдинг принес Кейт кофе, хотя она его об этом не просила. От его поступка у нее стало теплее на душе.

— Спасибо. Очень кстати.

Он кивнул и сообщил:

— Ничего не могу найти на Баркера. Ничегошеньки. Такое впечатление, будто за последнюю неделю Ретчет изъял все, что имело отношение к Баркеру. Вам не кажется это странным?

Кейт покачала головой:

— Пока нет. Продолжайте копать. Возможно, удастся найти кого-нибудь, кто знает о деле Баркера.

— Есть у меня кое-какие контакты, мэм. Не исключено, что и я смогу что-нибудь разнюхать. С вашего разрешения, конечно.

Кейт улыбнулась:

— Конечно. Не волнуйтесь, Ретчета я беру на себя.

Голдинг поблагодарил ее и вышел из комнаты.

Оказывается, у Баркера остались в управлении друзья. Что ж, в этом нет ничего удивительного. Но она выяснит все, что ей нужно. Она всегда добивалась своего.

Выехав на Мортлейк-роуд в Илфорде, Патрик увидел голубую машину. В течение пятнадцати минут она ехала за ним неотступно, затем немного отстала, и вместо нее появилась другая. Слишком уж непрофессионально. Или все и рассчитано на то, чтобы он заметил слежку?

Он понял: пора убираться из этой так называемой безопасной квартиры, в которой он отсиживался. Он остановился перед светофором, и его внимание привлекло черное такси, которое отделяли от него четыре автомобиля. В такси сидело двое мужчин: один — светловолосый, другой — брюнет. Оба одеты в темную одежду, у обоих — абсолютно незапоминающаяся внешность.

Патрик услышал рев мотора — с ним поравнялся мотоцикл. Выглянув в окно, Патрик отметил, что на багажнике мотоцикла стоит черная сумка и ездок достает из сумки оружие.

Патрик понял все за долю секунды и уже почти выбрался из машины, когда пуля настигла его. Раздался второй выстрел. Он пошатнулся, рухнул на дорогу и потерял сознание. Затем началось что-то несусветное. Какая-то дамочка едва не наехала на лежащее тело, выскочила из машины и, дико закричав, заметалась по проезжей части. Радио в покинутом автомобиле продолжало играть на полную мощность, оглушая ближайших водителей. Мотоцикл стремительно умчался прочь, растворившись среди других машин. Кое-как развернувшись, такси медленно поползло назад. Сидевшие в нем готовы были поклясться, что Патрик Келли мертв.

Мать Керри Элстон оказалась хрупкой женщиной с милым лицом и красивыми густыми волосами золотисто-каштанового цвета. Она часто улыбалась, показывая мелкие белые зубы и здоровые розовые десны. Увидев ее, Кейт и Дженни очень удивились, и это не ускользнуло от внимания женщины:

— Керри пошла в отца.

Ее голос не сочетался с миловидной внешностью — он почти скрипел от постоянного курения и пьянства.

Полицейские знали, что мать Керри — алкоголичка. Женщина закурила сигарету и ткнула ею в толстую папку, которую Кейт положила на стол.

— Я так понимаю, вы пришли ворошить прошлое, да? Я рассказывала все уже два раза.

Кейт посмотрела в жесткие глаза Донны Элстон и вспомнила слова Роберта Бейтмана про родителей женщин, проходивших по делу.

— Вы можете что-нибудь добавить к тому, что вы уже рассказывали? — быстро спросила Дженни, не надеясь на положительный ответ.

Донна Элстон ухмыльнулась:

— Нет. Она маленькая шлюха. И всегда такой была — ее собственный отец убедился в этом. Каких еще дел она наделала? Забудьте о том, что она моя дочь.

— Но вы же заботитесь о ее детях. Это не совсем вяжется с вашими чувствами к дочери.

— Вы не знаете Керри, как знаю ее я, — сказала Донна Элстон. — Да, ее отец совершил все эти отвратительные действия по отношению к ней, я не отрицаю. Но она убегала к нему, когда его освободили из тюрьмы. Керри — просто ошибка природы. И если бы это зависело от меня, дети остались бы жить со мной. А так я их беру, только когда просят соцработники.

Она со злостью стукнула кулаком по столу.

— Я бы забрала их, бедняжек, в любое время, но вот опекуны мне не разрешают. «Пусть живут с матерью. Она их любит», — говорят они. Да Керри понятия не имеет о любви — о настоящей любви, в том числе и о любви к детям. Они для нее — товар, как и она для своего отца. Вещь, которую можно использовать. Этот человек, ее отец, внушал мне ужас, но Керри продолжает видеться с ним, общаться. Что, по-вашему, я должна чувствовать? Ну что?

Она уставилась на Дженни и Кейт.

— Зная, на что он способен, она все равно отвозит к нему детей на выходные. Но она никогда не скажет вам, где он живет. Они встречаются на разных автостоянках и в тому подобных местах. Она прекрасно знает: если я разнюхаю, где он прячется, я пойду туда и убью его за все его художества. И это не пустая угроза, леди. Когда-нибудь я его достану.

— Откуда он родом?

Донна пожала плечами и зашлась в кашле. Мокрота клокотала у нее в груди. Дженни и Кейт передернуло.

— Он из Ньюкасла, из тех мест. От него вы ничего не добьетесь. Это все равно что со стеной разговаривать. Сейчас у него южный акцент, но когда мы с ним познакомились, был северный. Возможно, он притворялся, не знаю. Вы должны его сами увидеть — тогда поймете, что это за фрукт. Заманивает птичек и сворачивает им головы не задумываясь. Скорее всего, Керри знает, где он. Он поддерживает с ней отношения, я это точно знаю. Она его боготворит, именно боготворит. Она всю свою жизнь только и ждет, чтобы он позвонил ей или пришел в гости.

Дженни положила на стол несколько фотографий:

— Вы узнаете кого-нибудь из мужчин на этих снимках?

Донна посмотрела на фотографии. Кейт заметила, как она стиснула зубы и побледнела, когда увидела своих внуков и дочь, позирующих явно не для семейного альбома.

— Нет, не узнаю, — ответила она дрожащим голосом, чуть не плача. — Здесь не видно лиц.

Все молчали. Слышался лишь шорох магнитофонной ленты.

— На сей раз я заберу детей. Пусть этот Бейтман и его дружки говорят что угодно. Дети — такие же жертвы, как и она. Жертвы своей родной матери, этой чертовой сучки! И на сей раз я отберу у нее детей.

— Вы знаете, кто их отцы?

Она покачала головой и снова закашлялась, прочищая горло.

— Старший ребенок — определенно ее папаши. Плевать мне на то, что говорят другие. Слава богу, он на него не похож. Второй может быть от любого встречного-поперечного. Она ляжет под кого угодно, если ее попросят, — так уж папаша ее воспитал. А скорее всего, она такой уже родилась. Посмотрите на мою вторую дочь, Мэрайю. Она перенесла то же самое, но не стала такой. Она ненавидит отца за все то, что он с ней делал. Я пыталась защитить ее, изо всех сил пыталась. Мне наложили двадцать семь швов — он порезал меня, когда я все же донесла на него. Я чуть не умерла за моих девочек. Но Керри меня ненавидит, ненавидит до мозга костей. И это чувство взаимно.