Нора Робертс - Северное сияние Страница 47

В его жарких поцелуях, жадных руках чувствовался не просто поиск плотского удовольствия. Если где-то в глубине сознания у нее и таилась неуверенность, сейчас она ее отринула. У нее еще будет время и для сомнений, и для раскаяния.

И Мег приподнялась к нему навстречу и дала волю своей нежности и нетерпению.

Он прижался к ней всем телом, пробуждая в ней трепет и огонь, потом взял за руки, желая оттянуть момент наивысшего наслаждения.

Он хотел ее вкусить. Попробовать на вкус эти плечи, эту грудь, все ее чудесное стройное тело. Под его губами по ее телу пробегала дрожь, дыхание переходило в стоны.

Под его лаской она кончила стремительно, охваченное экстазом тело пылало огнем. Стало легко и радостно, но тут же захотелось опять ощутить этот порыв.

И она получила еще, но на сей раз, горя от нетерпения, она кусалась и царапалась, пока тело наконец не обмякло и она окончательно не потеряла всякое представление о реальности.

— Мег! — Он прижался губами к ее животу.

Она высвободила руки и сжала ему бедра, он притянул ее к себе.

И наконец он в нее вошел. Они стали единым целым. Одним существом. Уткнувшись потным лбом в ее лоб, он силился восстановить дыхание и ждал, когда прояснится в голове, чтобы осмыслить и прочувствовать каждый миг, каждое движение, всю радость единения с нею.

Она прижала его к себе, крепко-крепко, так что сплелись и тела, и мысли. Он снова произнес ее имя — и извергся.

ТЕНЬ

ГЛАВА 12

Ей, обессиленной и удовлетворенной, было хорошо молчать и лежать в темноте.

Она слышала, как вошли в спальню собаки и, как всегда, устроились на полу у изножья кровати.

Часы в кабинете пробили девять.

«Спать еще рано», — подумала она. Но не шелохнулась.

Самое подходящее время, чтобы удовлетворить свое любопытство по поводу лежащего рядом мужчины.

— Почему она тебе изменяла?

— Что?

— Твоя жена. Почему она наставляла тебе рога?

Он пошевелился, чуточку отодвинулся. Какой-нибудь психотерапевт наверняка развил бы из этого целую теорию.

— Наверное, не получала от меня того, что хотела.

— Ты хорош в постели. Очень хорош. Погоди минутку.

Она встала и отыскала халат. Она твердо решила допытаться до правды.

— Я сейчас, — сказала Мег и направилась вниз за бокалами и вином.

Когда она вернулась, Нейт уже успел встать и натянуть брюки и теперь подбрасывал в очаг дров.

— Может, мне лучше…

— Уехать? И думать не смей. Я еще с тобой не закончила. — Она села на постель и налила вина. — Пришло время для твоей истории, Бэрк. Ты можешь начать с жены, поскольку в ней, видимо, все дело.

— Я в этом не уверен.

— Ты был женат, — подсказала Мег. — И она была неверна.

— Вот, собственно, и все.

Но она лишь с сомнением качнула головой и протянула ему бокал. Он неуверенно вернулся. Взял вино и сел рядом.

— Она была со мной несчастлива, только и всего. Быть замужем за полицейским не так просто.

— Почему?

— Потому что… Работа отнимает у тебя все время. График тяжелый. Никаких семейных планов лучше не строить — наверняка половину придется отменить. Домой приходишь поздно, а голова все еще занята расследованием. Когда занимаешься убийствами, смерть будто таскается за тобой, даже если ты этого совсем не хочешь.

— Что ж, похоже на правду. — Она глотнула вина. — Скажи мне вот что. Ты уже был полицейским, когда вы поженились?

— Да, но…

— Нет, нет, ты только отвечай на вопросы. Долго вы были знакомы до свадьбы?

— Не помню. С год. — Он медленно отхлебнул вина и стал смотреть на огонь. — Нет, пожалуй, почти два.

— Она была копуша? Дурочка?

— Нет. Господи, Мег! Прошу тебя…

— Я просто хочу заметить, что надо быть или тем, или другим, чтобы год с лишним встречаться с полицейским и не понять, по каким правилам он живет.

— Да, пожалуй. Но это не значит, что эти правила должны тебе нравиться или ты должен хотеть по ним жить.

— Конечно, люди вольны менять свое мнение, когда им заблагорассудится. Никаким законом это не запрещено. Я только говорю, что она выходила за тебя замуж, зная все издержки твоей работы. Поэтому оправдание измены этими издержками или обвинения в твой адрес на их основании не выдерживает никакой критики.

— Она вышла замуж за сукиного сына и стала ему изменять — думаю, так сформулировать будет правильнее.

— Ладно, влюбилась в другого. В жизни все случается. Но это ее трудность. Обвинять тебя в своих трудностях нечестно.

Теперь он смотрел ей в лицо.

— Откуда ты знаешь, что она обвиняла в чем-то меня?

— Да у тебя все на лице написано, красавчик. Или я не права?

— Права. — Он глотнул еще вина.

— А ты ей это позволил.

— Я ее любил.

Ее чудесные глаза наполнились сочувствием, она погладила его по щеке, взъерошила волосы.

— Бедный Нейт! Значит, она разбила твое сердце и дала пинка… Что случилось?

— Я понимал, что у нас проблемы. Но не придавал этому значения, так что я сам виноват. Думал, все само образуется. А надо было что-то делать!

— Надо было… Мог бы… Если бы да кабы.

Он усмехнулся:

— А ты, оказывается, строгая.

Она нагнулась и поцеловала его.

— А ты, значит, не придавал значения трещинам во льду? И что дальше?

— Дальше трещины расходятся все шире. Я думал, возьму отпуск, поедем куда-нибудь, начнем все сначала, Но она не согласилась. Я хотел детей. Мы говорили об этом до брака, но потом она к этой идее охладела. Мы из-за этого часто ссорились. Это не только ее вина, Мег.

— Вина никогда не лежит на одном человеке.

— Однажды прихожу домой. День выдался тяжелый, пришлось заниматься делом об убийстве женщины и двоих детей — один подонок выпустил очередь из автомобиля. Она меня ждет. И объявляет, что хочет развестись, что ей надоело сидеть и часами ждать, когда я соизволю прийти с работы. Надоело, что ее желания и планы отодвинуты на второй план, что я думаю только о себе, и все в таком роде. Слово за слово — выясняется, что она любит другого — не кого иного, как нашего вонючего адвоката, — и встречается с ним уже несколько месяцев. Вот она все это, мне вываливает. Говорит, в духовном смысле она уже давно одинока, я плюю на ее потребности и желания и считаю, что ее планы могут быть отменены по мановению палочки. Поскольку меня все равно никогда нет дома, она хочет, чтобы я ушел совсем. И вещи мои она уже предусмотрительно уложила.

— И что ты сделал?

— Ушел. После ужасного дня на работе с этим бессмысленным убийством двадцатишестилетней женщины и ее детей и часового скандала с Рейчел я и сам был просто мертвый. Я сел в машину, поколесил по округе и в конце концов завалился к напарнику. Несколько ночей спал у него на диване.