Нора Робертс - Северное сияние Страница 48

С точки зрения Мег, спать на диванчике у друзей должна была жена Нейта. Но она комментировать не стала.

— А потом?

— Она прислала мне бумаги, я поехал поговорить. Но Рейчел уже приняла решение и ясно дала это понять. Она не хотела больше быть моей женой. Мы разделим имущество и разойдемся. Я все равно женат на работе, жена для меня — незаслуженная роскошь. Так она мне сказала. Вот и все.

— Не думаю, что это все. После такого удара человек твоего склада, конечно, может какое-то время потосковать, но потом начинает злиться. Почему с тобой этого не произошло?

— А кто сказал, что я не злился? — Он встал, поставил бокал и подошел к очагу. — Понимаешь, тот год у меня вообще был очень тяжелый. Длинный, несчастливый год. О предстоящем разводе узнала моя мать — начался чистый цирк. Она на меня накатила, как бульдозер.

— Почему?

— Ей нравилась Рейчел. И потом — она никогда не одобряла моей профессии. Мой отец погиб при исполнении, когда мне было семнадцать; она с этим так и не смирилась. Впрочем, роль жены полицейского ей вполне удавалась. Но роль полицейской вдовы оказалась не по плечу. И она так и не простила меня за то, что я пошел по его стопам. Вбила себе в голову, что Рейчел и семейная жизнь меня переменят. Этого не произошло, а виноват, по ее мнению, я один. Я все разрушил. Вот это меня здорово взбесило, и на какое-то время я просто ушел с головой в работу и перестал общаться с людьми.

— А потом?

Он отвернулся от окна и снова сел.

— Рейчел вышла замуж. Уж не знаю, почему это меня так задело, но я был просто убит. И это, наверное, было видно. Мой напарник Джек повел меня в кабак. Джек был человек семейный. Он-то каждый день шел домой, к жене и детям, а я в такой заднице. Но он мой напарник, и он повел меня пить пиво, чтобы я мог и поплакаться в жилетку. Он должен был быть дома с женой, а не шататься со мной по кабакам посреди ночи. Но он домой не пошел. И вот мы с ним выходим из кабака и видим: на улице идет разборка из-за наркотиков. Дилер и клиент что-то не поделили. Один открывает пальбу, мы за ним. Бежим по переулку, я ранен.

— Эти шрамы на твоей ноге и боку…

— Я падаю с дыркой в ноге, но кричу Джеку, что все в порядке. По мобильному запрашиваю подкрепление, А тем временем парень стреляет в Джека. Попадает в грудь, в живот. Я не могу ему помочь. Не могу, а убийца тем временем возвращается. Совсем одурелый, под кайфом. Настолько, что вместо того, чтобы бежать, возвращается ко мне и снова стреляет. К счастью, легкая царапина. Под ребрами. И я успеваю разрядить в него ствол. Я этого не помню, мне потом рассказали. Я помню, как пополз к Джеку, как он умирал на моих глазах. Помню, какими глазами он на меня смотрел, как схватил за руку и произнес мое имя — в смысле: «Вот незадача!» Потом произнес имя жены — когда понял, что умирает. Я все это помню. Каждую ночь вспоминаю.

— И винишь себя?

— Он не должен был там быть.

— Я это вижу иначе. — Ей хотелось прижать его к себе, утешить, как ребенка. Но она сдержалась, просто села рядом и положила руку ему на колено. — Любое решение для человека — это шаг вперед. Тебя бы тоже там не было, если бы дома тебя ждала жена. Так что с таким же успехом ты можешь обвинять и того мужика, к которому она ушла.

Или парня, который его застрелил, потому что ведь это он на самом деле виноват, и ты это знаешь.

— Все это понятно. И все это я слышал много раз. Это никак не меняет того, что я чувствую. Накатить может в любой момент — и в три часа ночи, и в три часа дня. Абсолютно в любое время.

Почему бы ей и этого не рассказать, раз уж на то пошло? Рассказать все, а там — будь что будет.

— Понимаешь, Мег, я попал в яму, большую, черную, страшную. Я пытаюсь из нее выбраться, иногда мне это вроде бы удается, я почти долезаю до края. Потом будто что-то тянет меня назад, и я опять оказываюсь на дне.

— Лечился?

— Управление посылало.

— Таблетки пил?

Он поерзал.

— Не люблю я их.

— Химия повышает качество жизни, — усмехнулась Мег. Нейт даже не улыбнулся.

— Я от них становлюсь нервным, дерганым, сам не свой. Если пить таблетки, я не смогу работать, а если не работать — зачем тогда пить таблетки? Но в Балтиморе я оставаться не мог. Невыносимо стало изо дня в день видеть повторение одного и то же — труп, дело об убийстве, доведение до конца дел, начатых еще вместе с Джеком. Видеть кого-то за его столом. Знать, что он оставил жену и детей, которые его любили, — а если бы на его месте был я, то сирот бы не было.

— И ты приехал сюда?

— Чтобы скрыться с глаз людских. Но произошло неожиданное. Я увидел эти горы. И северное сияние.

По улыбке на ее лице Нейт догадался, что Мег его понимает. Больше ничего можно было не говорить. Именно поэтому он добавил:

— И еще я увидел тебя. Абсолютно то же восприятие. И мне захотелось вернуться к жизни. Не знаю, как пойдет дальше и устраиваю ли я тебя вообще. Я ведь не подарок.

— А я не люблю, когда результат известен заранее. Давай посмотрим, что получится.

— Мне пора.

— Я разве сказала, что программа исчерпана? Слушай, что мы сейчас с тобой будем делать. Мы выйдем на улицу и покувыркаемся в горячей ванне, а потом вернемся сюда и еще раз порезвимся голышом.

— На улицу? Будем лежать в ванне на двадцатиградусном морозе?

— Не совсем в ванне. Не дрейфь, шеф Бэрк, надо закаляться. И получить заряд энергии. — «А еще — смыть с себя эту тоску», — подумала она.

— Заряд энергии мы можем получить, не вылезая из постели.

Но она уже откатилась в сторону.

— Тебе понравится, — пообещала она и потянула его за собой.

И оказалась права: ему понравилось. Лютый мороз в сочетании с горячей водой, ни с чем не сравнимое чувство, когда ты голышом лежишь под россыпью звезд на черном небе, озаренном северным сиянием, его волшебным, живым огнем.

Над водой клубился пар, лайки носились как сумасшедшие. Единственное, что пугало, — как по морозу добежать до дому и не заработать после такой процедуры сердечный приступ.

— И часто ты так?

— В неделю раза по два. Способствует правильному кровообращению.

— Еще бы!

Нейт запрокинул голову. Насколько хватало глаз, небо озаряли всполохи.

— Бог ты мой! Тебе это никогда не надоедает? Можно к этому привыкнуть?

Она погрузилась в воду и запрокинула голову, ощущая на лице дыхание морозного воздуха, в то время как распаренное тело горело огнем.

— Привыкнуть можно, со временем у тебя развивается собственническое чувство. Как если бы это сияние принадлежало мне одной, а я лишь пускаю на него посмотреть, кого захочу. Я, что ни ночь, выхожу на улицу, просто полюбоваться. Вокруг ни души, тишина… Да, в такие минуты сияние принадлежит мне одной.