Виктория Холт - Властелин замка Страница 49

— Оба эти занятия доставляют мне удовольствие.

— Я рад, что мы можем угодить вам. Я полагал, что вам скучно здесь, в провинции.

— Ни в коем случае. Я должна поблагодарить вас за разрешение пользоваться вашими лошадьми.

— Жизнь в замке стала намного спокойнее, чем раньше. — Он посмотрел куда-то поверх моей головы и холодно добавил:

— После смерти моей жены мы принимаем гораздо меньше гостей, чем бывало. Может быть, сейчас что-то изменится — мой кузен собирается жениться, и его жена будет хозяйкой в замке.

— До тех пор, — неожиданно для себя произнесла я, — пока вы сами не женитесь.

В голосе его зазвучали горькие нотки:

— С чего вы решили, что я женюсь?

Я почувствовала себя виноватой за допущенную бестактность и попыталась оправдаться:

— Это, наверное, было бы естественным… через какое-то время.

— Вы разве не знаете обстоятельств, при которых умерла моя жена, мадемуазель Лоусон?

— Я слышала… разговоры, — ответила я, понимая, что одной ногой ступила в трясину и должна ее быстро вытащить, пока меня не затянуло туда с головой.

— Ах, — сказал он, — разговоры! Некоторые уверены, что я убил свою жену.

— Вы не должны обращать внимание на такую чепуху.

— Вы смущены? — он улыбался весьма вызывающе. — Это говорит о том, что вы не считаете эти разговоры чепухой. Вы считаете меня способным на самые гнусные деяния, признайтесь.

Мне было неловко, сердце мое бешено колотилось.

— Конечно, вы шутите, — сказала я.

— Типично английская манера: тема неприятная, поэтому мы не станем ее обсуждать. — В его глазах вдруг сверкнул гнев. — Конечно, мы не станем ее обсуждать, лучше продолжать верить в виновность жертвы.

— Вы совершенно неправы, — спокойно ответила я, несмотря на свое удивление.

Спокойствие вернулось к нему так же быстро.

— А вы, мадемуазель Лоусон, восхитительны. Вы понимаете, что при данных обстоятельствах я больше не женюсь. Но вы, наверное, удивлены, что я обсуждаю с вами свои взгляды на брак?

— Удивлена, не скрою.

— Но вы ведь слушаете меня с большим сочувствием. Я не имею в виду сочувствие в его обычном сентиментальном смысле. Я говорю о том, что ваша рассудительность, здравый смысл, откровенность склонили меня к тому, чтобы столь неблагоразумно обсуждать с вами мои личные дела.

— Я не знаю теперь, должна ли я благодарить вас за комплименты или извиняться за то, что вынудила вас вести себя неблагоразумно.

— Вы как всегда откровенны. Поэтому я сейчас задам вам вопрос, мисс Лоусон. Вы ответите мне со всей прямотой?

— Я постараюсь.

— Хорошо, тогда я спрашиваю: верите ли вы в то, что я убил свою жену?

Я была застигнута врасплох: тяжелые его веки наполовину прикрывали глаза, но я знала, что он внимательно наблюдает за мной, и в течение нескольких секунд хранила молчание.

— Спасибо, — сказал он.

— Но я еще не ответила.

— Ответили. Вам нужно было время, чтобы найти тактичный ответ. Я не просил быть тактичной. Я хотел, чтобы вы сказали правду.

— Вы должны позволить мне сказать, раз спросили мое мнение. Я ни одну секунду не верила, что вы дали своей жене смертельную дозу опия, но…

— Но…

— Может быть, вы… разочаровали ее… может быть, вы не сделали ее счастливой. Я имею в виду, что, может быть, она была несчастлива с вами и предпочла лишить себя жизни.

Он слушал меня с кривой усмешкой на устах. Только тогда я ощутила, как он несчастен, и меня переполнило желание сделать его счастливым. Разумеется, это было нелепо, но я не могла этого отрицать. Наконец я увидела настоящего человека за маской надменности и равнодушия к окружающим.

Он будто прочел мои мысли: выражение его лица стало жестким и он ответил:

— Теперь вы видите, мадемуазель Лоусон, почему я не имею намерения жениться; вы считаете, что за мной есть какая-то непонятная вина, и вы, такая мудрая молодая женщина, несомненно правы.

— А вы считаете меня глупой, бестактной, несуразной…

— Я считаю вас… живительно свежей, мадемуазель Лоусон. Вы это знаете. Но, кажется, у вас в стране говорят: «Дурная слава нежданно пристает», не так ли? — Я кивнула. — Так вот, перед вами живой пример справедливости этой поговорки. С дурной репутацией живется легче всего. Итак, в обмен за урок на тему реставрации картин, который вы мне преподали, я преподал вам урок семейной истории. Кстати, я собирался сообщить вам, что как только закончится Пасха, мы с кузеном отправимся в Париж. Не стоит затягивать с женитьбой Филиппа. Мы с ним будем присутствовать в доме невесты на обеде в честь заключения брачного контракта, после чего состоится бракосочетание. Потом медовый месяц, и когда они вернутся в замок, мы отпразднуем это торжественное событие и здесь.

Как он мог так спокойно говорить об этом? Когда я думала о его роли в этом деле, его поведение выводило меня из себя, и я сердилась, что так легко забыла о его недостатках и готова была принять его таким, каким он хотел себя представить, однако, надо сказать, каждый раз он представлялся мне в новом свете.

— Как только они вернутся, состоится бал, — продолжал граф. — Таково пожелание новой госпожи де ла Талль. Через два дня после этого будет бал для тех, кто имеет отношение к замку… для виноградарей, слуг, одним словом, для всех. Это старинный обычай, когда женится наследник замка. Я надеюсь, вы не откажетесь присутствовать на обоих этих торжествах.

— Я буду счастлива присутствовать на балу для работников, но не уверена, что госпожа де ла Талль пожелает видеть меня гостьей на балу в честь ее персоны.

— Я желаю этого, и если я вас приглашаю, она будет рада видеть вас. Вы в этом не уверены? Дорогая мисс Лоусон, я — хозяин дома. Только моя смерть может что-то изменить.

— Не сомневаюсь в этом, — ответила я, — но я приехала сюда работать и не готова к светской жизни.

— Но я уверен в том, что вы готовы к любым неожиданностям. Не смею вас больше задерживать. Я вижу, вам не терпится вернуться к работе.

С этими словами он удалился, а я осталась — удивленная, взволнованная, радостная, но в то же время меня не покидало чувство, что я проваливаюсь в зыбучий песок, откуда с каждым днем все труднее выбраться. Знал ли он об этом? Не был ли этот разговор предупреждением?

Граф и Филипп уехали на следующий день после Страстной пятницы, а в понедельник я пошла навестить Бастидов. Ив и Марго играли в саду. Они позвали меня, чтобы показать пасхальные яйца, которые нашли в воскресенье — одни в доме, другие вокруг него; их было столько же, сколько и в прошлом году.

— Вы, наверное, не знаете, мисс, — сказала Марго, — что колокола направляются за благословением в Рим, и по дороге роняют яйца, а дети их находят.