Душа в обмен на душу (СИ) - Семакова Татьяна Страница 5

Миша состроил недовольную рожицу и тут же широко улыбнулся:

— Спорим?

— О, Боги, за что мне это наказание? — спросила тихо у небес, демонстративно задрав голову.

— Да лан те, Манюх, — хмыкнул, поглядывая весело.

— Ты можешь разговаривать со мной так же, как со своими клиентами, а не как только откинувшийся из мест не столь отдалённых? — спросила на всякий случай.

— Ты не слышала, как общается только откинувшийся, — ответил вполне серьёзно, — там без переводчика вообще ни черта не понятно.

— А ты, типа, слышал? — спрашиваю язвительно.

— Конечно, — беспечно пожимает плечами, — я ж сидел. Не долго, но…

— Чего?.. — моя челюсть отпадает, а в его глазах пляшет озорной чертёнок. — Иди в жопу!

— Так… продолжение этой темы чревато лёгкими телесными, поэтому я промолчу. Давай к делу. Готова встретить рассвет в этом чудном домике?

— Да я ещё даже сам дом не видела из-за тебя!

— Прошу, — гаркнул, выставляя локоть вбок, — с удовольствием проведу экскурсию.

— Ладно, чёрт с тобой… — буркнула себе под нос, хватаясь за его руку.

Постыдная мыслишка посетила мою многострадальную лишь на мгновенье, но оставила очередной рубец на истерзанной душе.

Всего мгновенье, лишь только я просунула свою руку под его, почувствовав тепло его тела, почувствовав напряжённые мышцы под своими пальцами.

Мгновенье, вызвавшее приятную обволакивающую истому в груди.

— Столько раз один и тот же дом продавать, конечно ты каждый угол знаешь… — проворчала у калитки и завозилась с ключами, отойдя от него на шаг.

— Я делаю тебе одолжение, — отозвался со спины, возвращая меня в реальность обыденностью своего тона, — сможешь козырнуть, что провела тут ночь и не просто осталась в живых, но и не услышала ничего подозрительного.

— И с чего бы тебе мне его делать? — спросила осторожно, почуяв очередной подвох.

— Потому что ты услышишь, — шепнул на ухо зловеще.

— Успею съездить за берушами, — хохотнула через силу, распахивая калитку и делая несколько шагов на территорию.

Он был уродлив, этот дом.

Не, реально, он отвратителен.

Я не знаю, из какого места росли руки у архитектора, но он столько стилей намешал в этом убогом особняке, что я не могла даже склониться к какому-то конкретному. Но, вместе с этим, не могла и взгляда отвести.

Итак, вход. Полукруглая площадка метра в три в радиусе, четыре колонны, подпирающие балкон на втором этаже. Хрен с ними, пафосно, но терпимо.

Всё «великолепие» открывалось взору по обе стороны от входа. Высокие стрельчатые окна на первом этаже, явно в готическом стиле, на втором — витражные стекла, смутно попахивающие Францией, преимущественно зелёной цветовой гаммы с совершенно непонятным орнаментом, не выписывающимся в рамки восприятия. Каждое окно хотелось рассматривать отдельно, уделяя внимание мельчайшему фрагменту, но добило меня не это.

Во-первых, площадь. Особняк (а по-другому называть это строение язык не поворачивался) был поистине величественными, но вместе с этим совершенно не впечатлял габаритами.

Во-вторых, статуи. Да-да, именно они. Перед главным входом (уверена, был ещё один, с обратной стороны), и над вторым этажом, в углублениях между окнами, под самой крышей. Горбатые крылатые гаргульи смотрели на меня сверху своими пустыми каменными глазами, открыв пасть в немом крике, поднимая полчища мурашек по телу, а снизу, на земле, вход охраняли два льва, оскалившие острые клыки. Без крыльев, вполне себе обыкновенные, но выполненные с такой анатомической точностью, что казалось, будто они вот-вот оживут и набросятся, раздирая плоть на лоскуты.

В-третьих, впечатление произвели заросли цветущего в это время года шиповника по всему периметру забора. Ну и, конечно, зелёный плющ, тянущийся от земли по зданию вплоть до самой крыши.

Неформально, несуразно, отталкивающе, безобразно, несовременно.

— Я влюбилась… — брякнула, не в силах сделать ни шага.

Заворожённая угловатостью, загипнотизированная зеленью обвивающей серый камень растительности, заинтригованная вычурной мозаикой.

Всё, что я хотела — как можно скорее попасть внутрь.

И Воронов охотно, но мягко, подтолкнул меня под спину, принуждая двигаться вперёд.

Разочарование накрыло с головой, едва я переступила порог дома.

— Тут всё не так… — я слабо простонала, поморщилась и капризно надула губы.

— Знаю, — печально вздохнул Воронов и добавил с неприкрытой брезгливостью: — Ремонт.

Имел место быть.

Совершенный, богатый, красивый.

Такой правильный, такой идеальный, что вызывал острый приступ отвращения.

— Чувствую себя обманутой… — кривлюсь, иду дальше, ощущая его горячую ладонь на своей спине.

— На втором этаже лучше, — обещает, мягко водя большим пальцем по тонкой ткани блузки, — окна менять не стали, если мысленно убрать интерьер…

— Начнём с первого, — очухалась, делая поспешный широкий шаг, чтобы только не чувствовать его ненавязчивого прикосновения.

Покосилась на него через плечо (раньше он себе таких вольностей не позволял), а он начал вещать с ленцой, оставаясь на шаг позади:

— Мрамор, хрусталь, мебель под старину, но, конечно, новая. Всё очень гармонично. Светло, просторно, уютно.

«Неправильно!» — заорал внутренний голос, но я сдержалась, медленно прохаживаясь из комнаты в комнату.

Территория была большой, соток тридцать, не меньше, а сам особняк хоть и внушал трепет, но внутри казался ещё меньше, чем снаружи. Кухня со встроенной техникой, большая гостиная с настоящим камином и выходом на веранду, столовая, ванная комната и широкая лестница — вот и весь первый этаж.

На втором — три спальни, две из которых имели отдельную ванную комнату, хозяйский кабинет и неприкаянное пустое пространство у витражных окон.

— Тут стоял рояль, — хмыкнул Воронов. — Огромный, чёрный и жутко пыльный, но вписывался идеально. Банкетка продавленная, зелёным гобеленом обтянутая, педали потёртые… шик. Фотки остались, могу показать.

— Странно это… — протянула задумчиво, подходя ближе к окнам, разглядывая мозаику. — Бабка жила тут до глубокой старости и ничего.

— Мы не знаем, от чего у неё сердечко прихватило.

— Приведение увидела? — хмыкнула, мельком оборачиваясь.

— Днём все храбрые, — фыркнул, продолжая подначивать. — Утром на тебя посмотрю. Дом живёт своей жизнью. Кстати, беруши не помогают.

— Их в уши надо вставлять. Ты знал? — отвечаю между делом и немного отхожу, чтобы видеть весь витраж.

— Хочешь поучить меня правильно вставлять? — спрашивает шёпотом, неслышно подойдя со спины.

— Какая банальная пошлость, — слабо морщусь, а он хмыкает и говорит обычным голосом, сделав шаг вбок и сунув руки в карманы:

— Сама напросилась. Так вот, о берушах — даже не пробуй. Когда ни черта не слышно ещё…

— Страшнее? — надуваю губы, паясничая, разворачиваюсь к нему, а он строит кислую мину.

— Да, было откровенно стрёмно. Но, раз ты такая язва, больше не получишь мудрых предостережений.

Фыркаю и смотрю на часы, тут же вспоминая начало дня. Хмурюсь, снимаю их с руки и перевожу на час вперёд.

— Так с какой стати тебя так бомбануло? — вспоминает и он. — Нам обоим прекрасно известно, что этот контракт ты бы так и так не получила.

— И поэтому твоя выходка адекватна? — уточняю угрюмо.

Факты в лицо он бросает мастерски. Клиент — женоненавистник и даже не думал этого скрывать.

— Я помог ему, он — мне, — пожимает плечами, заставляя мои брови взметнуться вверх. — Да брось, ты же не подумала, в самом деле, что я заплатил кому-то за секс с тобой? Тут, как бы, он приплатить должен был, но я не сутенёр и денег с него не взял. Мужик не знал как подвалить — я подсобил, попросив о мелочи взамен.

— Ты отвратителен, — отчеканила почти по слогам, хотя, по правде, стало не так обидно.

А если уж признаться, то и вовсе не обидно.

— А ты сидела с колом в заднице, — заявил нахально. — Напряжение надо снимать, хотя бы раз в месяц, послушай батьку, я точно знаю. О, чёрт, опять я со своей мудростью… ну, что поделать, она из меня прям сочится, когда рядом такое дитя несмышлёное.