Владимир Гурвич - И корабль тонет… Страница 62

— За кого, — поправил юноша. — За отца. Он отвратительно поступил по отношению к вам, Алла

Алла молчала, она не представляла, как следует реагировать на этот демарш. Ничего подобного от Филиппа она не ожидала.

— Спасибо, я тебе очень благодарна за твои слова, — наконец сказала она.

— Вопрос не в вашей благодарности, — глухо проговорил Филипп. — Мне стыдно за отца. То, как он поступает, омерзительно.

Алла пристально посмотрела на своего позднего гостя.

— Не слишком ли резкие слова ты выбираешь для своего отца?

— А разве это имеет значение, важен поступок, а не то, кто его совершил. То, что этим человеком оказался мой отец, ничего не меняет.

— И все-таки…

— Нет, — прервал ее Филипп. — Никто не может быть игрушкой для другого человека. Вы достойны уважения. А он никого не уважает. Я полностью на вашей стороне.

— Но ведь тебе не нравятся наши отношения.

— То, что он заставил вас сделать, не имеет к этому никакого отношения. Не знаю, имею ли я на это право, и примите ли вы мои извинения, но я хочу извиниться за него.

Алла вдруг почувствовала, что растрогана — чувство, которое посещало ее до этой минуты всего несколько раз в жизни. Да и то очень давно.

— Спасибо, Филипп. Позволь, я тебя поцелую.

Алла встала, быстро подошла к юноше и поцеловала его в щеку. Внезапно дверь отворилась, и в каюту вошел Шаповалов. Увиденная сцена привела его в изумление.

Алла почувствовала, как мгновенно вся похолодела. Без сил она опустилась на стул. Филипп молча смотрел на отца, явно не ожидая его появления. Шаповалов же переводил взгляд с молодой женщины на сына, пытаясь понять, что тут происходило до его прихода.

— Вот вы значит, чем тут занимаетесь, — наконец произнес он свой вердикт.

— Ты не правильно все понял, — не без труда разомкнула губы Алла.

— А как это можно еще понимать? Вы целуетесь. Во всем мире это имеет однозначную трактовку. Или я ошибаюсь? — едко поинтересовался он

Алла смотрела на него, не зная, какие аргументы найти в свое оправдание. По-видимому, на этот раз для нее действительно все кончилось. И зачем только этот отпрыск пришел к ней. Совесть заела. А какое ей дело до его совести. Ему захотелось облегчить свои душевные страдания, а отдуваться придется ей. Так у богатых всегда, они виноваты, а страдают бедные и бесправные.

— Папа, она ни в чем не виновата, — вдруг проговорил Филипп.

Шаповалов бросил на него яростный взгляд.

— Молчи! Тебе никто слова не давал. С тобой мы поговорим поздней. А сейчас я хочу поговорить с этой особой. А ты уйди.

— Никуда я не уйду.

— Это как понимать? Или я вам действительно помешал, остановил вас на самом интересном месте.

— Георгий, клянусь, ничего подобного у нас и близко не было, — проговорила Алла.

— С тобой мы побеседуем тогда, когда Филипп уйдет.

— Я сказал, что не уйду.

— Я тебя вышвырну, — вскипел Шаповалов.

— Попробуй.

Алла с ужасом увидела, что сын и отец готовы вцепиться друг в друга.

Но Шаповалову удалось сделать над собой усилие и усмирить свой гнев. Было заметно, как он сбросил напряжение. Он удобно сел в кресло, положил ногу на ногу и достал сигарету.

Какое-то время он молча курил, и это помогло ему еще больше успокоиться.

— Я хочу знать, что тут происходит? Что делает мой дорогой сын у моей не менее дорогой любовнице? Учтите при изобретении правдоподобной версии то, что я видел собственными глазами, как вы целуетесь. Давайте будете отвечать по старшинству. Алла, что успела придумать ты?

— Георгий, это совсем не то, о чем ты думаешь.

— Это я уже слышал, это не оригинально.

— Клянусь, это так.

— Ты же знаешь, никогда не верил клятвам. Люди клянутся для того, чтобы получше соврать. Твой ответ меня не удовлетворил. А от него много зависит. Или ты полагаешь, что я допущу, что моя любовница будет мне изменять. Да еще с сыном. А вот Филиппа могу поздравить, у тебя, как и у меня, отменный вкус. Запомни, сынок, ничто так хорошо не характеризует мужчину, как то, каких женщин он выбирает. Ты меня по-настоящему порадовал. Впервые в жизни. Спасибо. — Шаповалов вдруг встал и направился к сыну, разводя руками, чтобы обнять его.

Филипп тоже вскочил со своего места и поспешно сделал несколько шагов назад.

— Никаких любовных отношений у меня с ней нет! — закричал он. — И не будет!

Шаповалов замер на месте.

— Вот как. Что же тогда есть?

— Ничего нет, — срывающимся голосом проговорил Филипп.

— Я застаю тебя посреди ночи в каюте женщины, она тебя целует. Это называется — ничего нет.

— Я пришел к ней совсем по другой причине.

— Любопытно, какая же причина могла тебя к ней привести? Да еще посреди ночи.

Филипп молчал, не решаясь сказать.

Шаповалов развел руками.

— В таком случае придется мне разобраться с твоей партнершей, — повернулся он к Алле. — И прямо сейчас, при тебе. В конце концов, это семейное дело. Тебе будет полезно послушать.

— Нет! — снова закричал Филипп.

— Да! — возразил Шаповалов.

— Я пришел, чтобы извиниться перед Аллой, — произнес Филипп.

— Извиниться? — удивленно посмотрел на него отец. — В чем же ты успел перед ней провиниться. Вы же почти не встречаетесь.

— Я извинялся не за себя. Я извинялся за тебя.

— За меня? Не припомню, чтобы я давал бы тебе такие полномочия. И в чем же моя вина?

— Ты еще спрашиваешь.

— Потому что не знаю.

— Разве не ты заставил ее прыгнуть в море.

— Это был ее выбор. Подтверди, Алла.

— Да, Филипп, я могла выбирать.

— Я знаю, между веревкой и пулей.

Шаповалов с интересом посмотрел на сына.

— Какой замечательный образ. Между прочим, это тоже выбор, такой же, как и любой другой.

— Это омерзительный поступок.

— Не тебе меня судить.

— А почему я не могу тебя судить. Я совершеннолетний.

— Еще нет.

— Через два дня.

— В таком случае тебе пора научиться поступать, как мужчина.

— Это не мужской поступок.

Шаповалов молчал, молчали и все остальные участники сцены.

— Так меня простила Алла? — вдруг спросил Шаповалов.

— Ты ни в чем не виноват передо мной, — поспешно произнесла она.

— Не все придерживаются такого мнения. Иди, Филипп спать.

Филипп, не смотря ни на кого, вышел из каюты. Шаповалов и Алла остались одни.

— Он сказал правду? — задал вопрос Шаповалов.

— Да, — подтвердила Алла.

— Ты тоже ложись спать, — произнес Шаповалов и вышел вслед за сыном.

Шаповалов проснулся утром с головной болью. Вернее, она его и разбудила. Он приподнялся с кровати — и вдруг упал снова на нее от полоснувший по его мозгам резью. Несколько минут он лежал неподвижно, проверяя, что с ним происходит. Но вроде все было нормально. Он снова приподнялся и с тем же эффектом. Точнее, болевой шок оказался еще сильней.