Год Дракона - Андрей Грязнов Страница 9

Страсть наша в красном и в красном вино,

Каждый наш ход смертельно опасен.

Красные розы завяли давно,

Партия длится, хоть эндшпиль не ясен.

А может быть, к черту! Рукой онемевшей

На струнах рояля этюд доиграю.

Всего лишь два цвета, черный и белый

Гармонией звука судьбу поломаю…

В воздухе повисла неловкая пауза. Трагический подтекст слов Мии делал неуместным любой комплимент. Мия улыбнулась:

— Не принимайте близко к сердцу. Это я так, о своем, о девичьем. Думаю, пора заканчивать. Устала. И проза жизни ждет: лекарства и все такое. Рита поможет мне. Спасибо вам, Лаура, Том. Вы прекрасная пара. Завтра не увидимся, приедут родственники. Потом созвонимся. Я вас всех очень люблю! — сказала Мия, и, поддерживаемая Ритой, покинула гостиную.

Когда Том и Лаура направились к выходу, появилась Эмма:

— Машина ждет вас. Спасибо, что нашли время, — сказала она, провожая их к двери, и на ее глазах выступили слезы.

— Цугцванг. Это она точно подметила. Даже и не знаю, как быть, — глядя в окно автомобиля задумчиво произнесла Лаура и обратившись к водителю, попросила его отвезти её домой прежде, чем ехать в отель. Назвав адрес, Лаура посмотрела на Тома:

— Думаю, так будет правильно. Слишком много впечатлений для одного дня. Завтра пообедаем вместе, если ты не против.

Том в знак согласия сжал ее ладонь.

* * *

Том проснулся на следующее утро, ощущая себя полным сил и определённости. Лаура помогла ему установить чёткие границы в отношениях с Мией, обозначив их как «friend-зону», но оставался вопрос о том, что между ним и Лаурой? Лаура тоже думала об этом, когда после полудня направлялась в такси в отель.

Встретившись, они заказали в баре по бокалу Ruinart Rosé. Лаура начала разговор с признания.

— Знаешь, через полгода работы в фонде мне пришлось обратиться к психологу. Я погружалась в человеческие страдания, трагедии. Мне было тяжело, особенно из-за контактов с детьми, страдающими неизлечимыми болезнями. Я убеждала себя, что я не священник, не психотерапевт, не родственник, не врач. Моя задача — продвигать технологии для облегчения их страданий. Но мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться сохранять дистанцию. Думаю, не надо объяснять, почему я тебе все это рассказываю, — эмоционально сказала она.

— По поводу Мии. Я включу её в программу фонда. Что-то будет бесплатно, за что-то придётся платить. Я сделаю всё возможное, — сказала Лаура, вглядываясь в лицо Тома.

— Но я чувствую, что её болезнь опережает нас. Мия кажется смирившейся со своей судьбой. Либо она фаталистка, либо знает то, о чём говорить не хочет. Я буду держать тебя в курсе, — добавила она, касаясь руки Тома в знак поддержки.

— Сейчас я заберу машину и поеду. Если помнишь, у меня в гостях кузина, и сегодня у неё самолёт. Хотелось бы провести время вместе, — с этими словами Лаура встала, взглянула на свой недопитый бокал с шампанским и поцеловала Тома в щёку.

Том, ошеломлённый её словами и внезапным уходом, пытался осмыслить происходящее.

Отъезжая от отеля, Лаура не могла сдержать слёз. Сомнения в правильности своих действий мучили её с новой силой.

На следующее утро, уже устроившись в кресле самолёта, Том получил от Лауры короткое сообщение: "Было приятно увидеться, Том. Мой контракт заканчивается в декабре и я возвращаюсь в Женеву. Надеюсь, увидимся. Если будешь в Монтрё, передай привет Давиду. Хочу узнать о его здоровье от тебя, а не из докладов. И не пропадай!"

Том ответил коротким "хорошо".

Давид

После возвращения из Цюриха Том погрузился в работу, стараясь не оставлять себе времени на мысли о Мии и Лауре. Однажды, в тишине раннего утра, он отправил помощнику Давида сообщение с просьбой устроить встречу с банкиром.

Ответ не заставил ждать — помощник перезвонил, и Том услышал в трубке радостный голос Давида:

— Гамарджоба, генацвале! Как я рад тебе, Том! Спасибо за коляску-вездеход, она — чудо! Теперь я, кажется, единственный парализованный альпинист в мире! Отложи все свои дела и приезжай. Давай пообедаем вместе. Без возражений! Жду тебя, брат!

Не имея особых планов на день, Том решил сделать перерыв в делах и отправился в путь. Он наслаждался вождением, особенно когда дорога пролегала через умиротворяющие загородные пейзажи.

Прибыв на гостевую стоянку резиденции Давида, он обратил внимание на бдительные взгляды охранников. Внутри Давид встретил его в роли космического путешественника: на кровати-трансформере в центре просторной гостиной, окружённый мерцающими экранами и жизнеобеспечивающими аппаратами. Шлем с проводами на его голове выглядел как часть кибернетического интерфейса.

По знаку Давида, горничные незаметно подкатили столики с изысками кавказской кухни.

— Налегай, Том! Чувствуй себя как дома. Ты мой гость, а любой гость — это дар от Бога, — проговорил банкир, и отвлекаясь на коробочки с лекарствами произнес, — Я пока воздержусь, но Иракли, мой начальник охраны, и Зураб, мой помощник, составят тебе компанию. Ведь обедать в одиночестве — сущее безумие. Какой смысл в жизни, если не с кем разделить трапезу и спеть застольную песню?

Том так и не смог привыкнуть к такой экспрессивной манере общения. Они виделись всего лишь четыре раза, но Давид казался ему старым другом.

— Как бы я хотел разломить лаваш и угостить тебя, но руки не послушны, — сказал Давид, и его глаза на мгновение потускнели — Но это временно, брат! Скоро я смогу тебя обнять! — Его взгляд ожил, когда он кивнул в сторону стены. — Видишь те роботизированные руки? Прибыли вчера из Японии!

Воодушевлённый, Давид начал напевать:

— Расцветай под солнцем, Грузия моя, Ты судьбу свою вновь обрела.

Зураб и Иракли вошли в гостиную и, услышав его, подхватили мелодию:

— Не найти в других краях твоих красот, Без тебя и жизнь мне не мила!

Том принялся за кавказские закуски, а Давид продолжал:

— Недавно читал о парне с БАС, что уже семь лет живёт с диагнозом и прыгает с парашютом. Адреналин, говорят, замедляет болезнь! — его голос был полон восхищения. — И я подумал, мне тоже нужна опасность. Прыгать с парашютом — не для меня. Я выбрал… экстремальное утро с бультерьером, прыжки в пропасть с тарзанкой днем и ночи с тарантулами, — его голос понизился, — три из которых до сих пор прячутся где-то здесь…

Том инстинктивно взглянул по сторонам. Давид, заметив это, расхохотался:

— Ты что, Том, поверил? Чувствуешь, как адреналин накатывает? — его смех заполнил комнату.

Том вздохнул с облегчением и, улыбаясь, махнул рукой, как бы отгоняя невидимых насекомых.

— А теперь