Взлетай и падай - Сара Штанкевиц Страница 15

– Он сказал, что ты сидишь в инвалидном кресле, – объясняет Хейзел.

Я с улыбкой смотрю на Джейми и киваю.

– Да он настоящий Шерлок! Можешь попросить его еще раз показать этот жест?

Хейзел кивает, сгибает указательный и средний пальцы на правой руке и делает круговые движения. Потом она подносит прямую ладонь к подбородку и немного отводит вниз. Я завороженно наблюдаю за их коммуникацией.

Джейми радостно кивает, улыбается мне и повторяет жест очень медленно, чтобы я могла запомнить. Сначала он показывает пальцем на меня, потом, используя те же пальцы, что сестра, сгибает их в заячьи ушки и двумя руками изображает, как едет в кресле. Я запоминаю жест, тычу себе в грудь и повторяю новые жесты.

– Правильно? Я хочу сказать ему, что передвигаюсь в кресле.

– Хорошо получилось. Нужно чуть больше работать с мимикой, но ты быстро научишься.

Хейзел служит переводчиком для нас с Джейми, а я наслаждаюсь шоколадным тортом и наблюдаю за ребятами. Между собой они общаются тепло, нежно и в то же время подкалывая друг друга. Так, как и должны брат с сестрой.

Джейми рассказывает, что любит животных и души не чает в лошадях, что он хочет свою ферму, когда вырастет, и что ему нравится рисовать. Потом он спрашивает меня о тонком, светлом шрамике под моим левым глазом, который обычно никто не замечает. Я объясняю Хейзел, что получила его, прыгнув с дерева, и она переводит брату каждое слово. Он отвечает, что я крутая.

Следующий час мы обсуждаем наши хобби, любимых животных и погоду, и каждая секунда, проведенная с Джейми, делает меня более внимательной. Я замечаю мелочи в кафе, на которые обычно не обращаю внимания. Например, что свет отражается в металлическом диспенсере для салфеток и бросает радужные круги света на затертую столешницу. Я четче вижу черты лица Джейми и Хейзел. Замечаю, что у них одинаковые ямочки на щеках, когда они улыбаются. Что у Хейзел левый уголок рта всегда поднят чуть выше, чем правый, а у Джейми от улыбки появляются мимические морщинки.

От радости, подаренной встречей, Хейзел чуть не забыла отдать брату подарок. А теперь он, высунув язык, сосредоточенно собирает лего.

– Она слишком рано! – раздраженно бормочет Хейзел.

Я следую за ее взглядом, вижу на подходе к кафе снежную королеву, и теплое чувство в груди тут же исчезает. Хейзел просит официантку упаковать нам два куска торта с собой, и мы направляемся к выходу. Когда мы оказываемся на теплом летнем солнце, мать Хейзел уже ворчит.

– Пора уже! Хейзел, мне еще на репетицию ужина ехать. Я же тебе говорила, что сегодня долго не смогу, – отчитывает мать мою подругу.

Улыбка Джейми, которая еще недавно освещала всю комнату, медленно гаснет. Он хоть и не понимает, что сказала его мама, но чувствует ее вибрации. И они совсем не дружелюбные.

Снежная королева грубо хватает сына и тащит его к машине. Я, не веря своим глазам, смотрю им вслед, и во мне кипит необузданная ярость. Она даже не дала ему с нами попрощаться!

– Ого. Вот овца тупая! – вырывается у меня.

Хейзел кивает, поджав губы.

– Это точно. Даже в его день рождения не может вести себя нормально.

Качая головами, мы возвращаемся в общежитие. Ясно одно: если у меня когда-нибудь появятся дети, я буду вести себя абсолютно иначе. Улыбка с лица моего ребенка никогда не исчезнет из-за меня. Я буду бороться за то, чтобы она никогда не гасла.

* * *

Лежу на кровати, слушаю любимый альбом Birdy и разглядываю открытку от Картера. Время летит, а я в душе не чаю, как объяснить другу свой обман. То, что я, желая защитить, утаила от него крупнейшее изменение в моей жизни.

Он чертовски рассердится.

Картер еще никогда на меня не злился, но и я ни разу не косячила так, как сейчас.

Я еще какое-то время рассматриваю уродскую утку, а потом беру свободную прищепку и закрепляю открытку на стене позора. Рядом с фото нас с Картером на моем первом дне рождения в доме Хизер и Чарльза. На мне розовая корона, карнавальное платье в пол, а на столе передо мной выстроилась пирамида из подарков. Хоть у Чарльза с Хизер и были проблемы с деньгами, они делали все, чтобы порадовать детей. Наша жизнь была нормальной, насколько это только возможно, а на день рождения всегда ждали подарки. На фотографии Картер стоит позади меня и держит торт с шестью свечками. Хоть это было целую вечность назад, я все еще помню желание, которое загадала, задувая свечи.

Быть с Картером.

Всегда.

И еще никогда я не чувствовала себя настолько отдаленной от него, как сейчас. Хуже всего то, что дело не в физическом расстоянии, а в моей лжи. Потому что я не могу поговорить с ним честно и открыто.

Вибрация телефона возвращает меня в реальность, и я принимаю видеозвонок, чувствуя себя уверенней, чем в прошлый раз. До сегодняшнего дня я неплохо избегала неизбежного.

– Я получила твою открытку из Берлина, – вместо приветствия говорю я.

Клыки Картера блестят в улыбке, он вальяжно откинулся на стуле. Сегодня у него под кожаной курткой обычная белая футболка. Черная кожанка с ним уже пять лет и превратилась в его визитную карточку. На спине у куртки желтые и розовые нашивки, на плечах небольшие заклепки, – Картеру она очень идет. Куртка досталась Картеру от одного неизвестного музыканта, который давал ему интервью на радио. Пусть этот парень и не был Куртом Кобейном или Майклом Джексоном, Картер дорожил этой курткой.

– И как тебе? Удалось превзойти уродство прошлой открытки? – со смехом спрашивает Картер и делает глоток пива.

– Не то слово! Она уже заняла почетное место.

Я направляю телефон на стену с фотографиями, и когда Картер видит висящую утку, его улыбка становится еще шире.

– Одобряю! Как дела, Скай-Скай? Как день прошел?

У Картера сейчас глубокая ночь, на фоне видно, что за окном темень, а у нас только начинает садиться солнце и небо превращается в клубничный пудинг.

– Я ходила в кафе с соседкой и ее младшим братом. Она нас сегодня познакомила. Знаешь, Картер, Джейми – настоящее золотце. Я сегодня кое-чему научилась. Теперь говорю на жестовом языке, – гордо объявляю я.

Картер одобрительно присвистывает, откидывает со лба роскошные светлые волосы и ставит пиво на стол.

– Серьезно? А ну-ка, покажи!

Я приветствую его и представляюсь полным именем.

– Это я сказала, как меня зовут!

– Круто, блин! А меня научишь? Как сказать, что секс был великолепен?

На его лице появляется самодовольная улыбочка, от которой мои колени тают как масло.

– Этому меня соседка не учила. Картер, ее брату всего девять! – возмущенно произношу я, но Картера не так-то просто сбить с толку.

– Да ладно! Спроси у нее. Ради меня. Пожалуйста! – Картер смотрит на меня умоляюще.

Против взгляда его ярко-голубых, как у щенка хаски, глаз я безоружна. Пишу Хейзел, чтобы зашла на секунду, и когда она заходит в комнату, я поворачиваю камеру, чтобы Хейзел видела Картера.

– Мой бесячий лучший друг хочет узнать, как сказать девушке, что секс был великолепен.

Хейзел бросает на меня короткий взгляд, словно пытаясь удостовериться, что у меня все в порядке. Она второй после мамы человек на планете, знающий о моих чувствах к Картеру. Я киваю, хоть у меня и не все в порядке.

Хейзел ставит костыль к письменному столу, несколько раз проводит указательным пальцем по шее и губами произносит четыре буквы. Потом она поднимает большой палец и делает круговые движения в воздухе.

– Серьезно? И все? – изумленно спрашивает Картер.

– Ага. Вот так.

– Супер! Спасибо, Хейзел, дорогуша! – кричит Картер ей вслед, а Хейзел, покачивая головой, удаляется из комнаты.

В последнее время он постоянно ее так называет, когда она присутствует во время наших разговоров. Жду не дождусь, когда уже смогу познакомить их по-настоящему.

– Теперь-то ты доволен?

Я задаюсь вопросом, с какой стати ему понадобился этот жест. Он что, уже много с кем переспал