Лед и пламя - Франсуаза Бурден Страница 45

думала о себе, о нас с тобой. Что-то не так, ведь так? Я знаю, что очень раздражаю тебя своей навязчивой мыслью о замужестве. Знаю, что веду себя неправильно, что я должна была бы молча ждать, когда ты сам мне это предложишь. Но терпение не относится к моим достоинствам, и мне надоело изображать из себя счастливую холостячку, потому что я вовсе не счастливая холостячка! Когда утром я просыпаюсь, я не уверена, увижу ли тебя сегодня вечером. Я даже не знаю, где мы сегодня будем спать – у тебя или у меня. Эта связь от одного дня до другого приводит меня в отчаяние. Возникает впечатление, что ты постоянно взвешиваешь все за и против: быть тебе сегодня у меня или не быть, – что ты прикидываешь, стоит ли вообще иметь со мной дело? И меня приводит в ужас, что со мной обращаются, как с товаром, в котором покупатель не уверен, а действительно ли он хочет его приобрести?

Встревоженный, Скотт увидел, что глаза ее полны слез. Для того чтобы ее утешить, ему понадобилось бы только одно слово, единственное, которое он отказывался произносить.

– Мэри, – прошептал он, беря ее за руку, – я совсем не хочу делать тебя несчастной.

– Но делаешь! Что тебя удерживает, Скотт? Хоть раз будь искренним и скажи, почему ты меня отвергаешь?

– Я не отвергаю тебя! Я тебя люблю. Нам хорошо вместе и…

– Да когда мы вместе? Примерно один день из двух. Люди, которые любят друг друга, так не поступают. До каких пор ты намерен сохранять свою проклятую свободу?

Даже в гневе и слезах она оставалась хорошенькой. Он ненавидел себя за то, что не мог дать ей того, на что она так надеялась. И тем не менее она была права: что-то удерживало его, мешало ему видеть в ней женщину, с которой он мог бы провести всю оставшуюся жизнь. Скотт находил множество причин, придумывал более или менее веские предлоги, однако действительность была такова: он не хотел ее. Как ей об этом сказать, не уничтожив ее совершенно?

– Мэри, прими предложение из Лиссабона. Разлука нам пойдет на пользу, иначе мы продолжим ссориться и дальше.

Она выпрямилась, убрала руку.

– Значит, ты предпочитаешь, чтобы я уехала?

– Решение зависит только от тебя. Ты даже не объяснила мне, в чем состоит предложение, как если бы ты собиралась отказаться в любом случае.

– Предложение исходит от одной керамической фабрики, которая производит большой объем продукции на экспорт. Они хотят обновить коллекцию, и им нужен хороший стилист.

– Как они на тебя вышли?

– Вообще-то, я послала им свое резюме.

– Когда?

– Несколько недель назад. В один из дней, когда я была вне себя от нашей продолжающейся неопределенности. Твои уговоры подождать, моя настойчивость… Тогда я решила, что мне нужен глоток свежего воздуха. Или, наоборот, что ты станешь меня удерживать, что это вызовет в тебе осознание того, что мы можем расстаться навсегда. И тогда, когда я решила действовать, я отправила в Европу три или четыре письма со своими эскизами.

– Похоже, ты одержала победу.

– Пусть так.

Теперь она всерьез на него обиделась, и Скотт понял, что уже теряет терпение.

– Я ничего не хочу менять, Мэри. И это то, в чем меня упрекают!

Они вернулись к той же точке разногласий, а это грозило им возможностью снова увязнуть в неразрешимом конфликте.

– Вступать в новый день слишком рано, оставайся, и закончим эту ночь вместе, – предложил он, вставая из-за стола.

– Примирение в постели ни к чему не приводит! – заметила Мэри с горечью.

И все же ему хотелось этого. Когда они занимались любовью, они так прекрасно ладили, становились единым целым. Однако, проснувшись утром, они бы поняли, что их проблемы остались прежними.

– Ладно, пойду приму душ, – вздохнул он.

Если бы Скотт сейчас обнял ее, она бы поверила, что их разговор не оставил никакого следа, что для него важны были не только его собственные желания. Однако он вышел из кухни, ничего не прибавив, в очень дурном настроении и страшно уставший.

* * *

Ангус встал на рассвете после бессонной ночи. Он погрузил сумки для гольфа в машину, но не собирался далеко ехать. Напротив, пешая прогулка дала бы ему возможность хорошенько поразмыслить над тем, что он узнал, а это ему ой как было нужно сегодня.

Захваченный в сладкий плен Амели, охотой, гольфом, а также передачей полномочий Скотту в бизнесе, он уже не обходил свои земли все целиком, как это бывало раньше. На протяжении многих поколений Джиллеспи терпеливо приобретали по крохам эти угодья, которые составили в итоге громадное владение. Да он сам еще лет двадцать назад ухитрился купить за бесценок целый холм земли, неровный, изрезанный, покрытый чертополохом, на котором сегодня паслись его стада. Частенько, окидывая взглядом пейзаж, окружавший особняк, он испытывал гордость крупного землевладельца, однако со времени своего второго брака он больше этим не интересовался, предпочитая разгуливать по парку под ручку с молодой женой. Ведь она была на двадцать лет моложе его и вполне годилась ему в дочери. Да, она была еще молода, но достаточно ли молода для того, чтобы снова стать матерью? Не была ли ее беременность сопряжена с определенным риском?

Ангус оставил машину на опушке леса, напротив долины, спускавшейся до самого горизонта. Обутый в резиновые ботфорты, водонепроницаемую куртку и охотничью фуражку, он был как нельзя лучше одет для этого прохладного утра. Он пошел наугад, без всякой цели, погрузившись в путаные, противоречивые мысли. Ребенок… Хотел ли он ребенка? Для того чтобы не обидеть Амели, несмотря на свое изумление, он сумел притвориться, что очень обрадован. Мойра так и застыла на стуле, а Дэвид с трудом скрывал гримасу разочарования. Кейт молчала, Джон, Джордж и Филип не выразили никакого восторга, и тогда Ангусу пришлось взять инициативу на себя и, демонстрируя свою радость, снова и снова возглашать, что это для него дар небес.

Такой ли уж дар на самом деле? Он был далек от этой уверенности и на самом деле чувствовал лишь глухую тоску. Что ему за дело до этого ребенка, который будет орать ночи напролет, пойдет, возможно, только через год, а заговорит еще позже? Этот ребенок станет молодым человеком, которого можно будет взять на рыбную ловлю или охоту, когда он, Ангус, уже будет глубоким стариком!

И, что еще хуже, у него был Скотт… Как он мог это сказать Скотту? Всегда Скотт был его единственным сыном, единственным наследником. С прибытием племени Амели ничего бы не изменилось, но теперь все перевернется с ног на голову, и будущее их семьи будет уже под большим вопросом.

После злосчастной пощечины Скотт едва появлялся в Джиллеспи, как тут же улетал