Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way! Страница 11

Вторник, 29 июля

Вчера посреди ночи маме позвонили. По крайней мере, было уже около часа, и мы все спали. Я проснулась, едва услышав звонок. Казалось, он прозвенел у меня в ухе. Почему-то сердце бешено застучало, и я приподнялась в постели, не соображая, что происходит,

«Гэвин!» — первое, что пронеслось у меня в голове. Отец и Гэвин. А кто же еще? Ведь это именно они будили нас посреди ночи в последнее время,

Телефон продолжал истерично звонить. Почему-то ночью звонок всегда кажется громче, чем в дневное время. Я выскочила из кровати, как по команде «Тревога» и помчалась вниз. Наверху у нас нет телефона, и Алва все время твердит, что один аппарат нужно поставить к маме в комнату. Теперь я с ней была согласна. Я уже почти сбежала вниз, когда открылась мамина дверь, но продолжила мчаться к телефону, чтобы скорее прекратить трезвон. Я не сомневалась, что еще немного, и соседи начнут барабанить в стены.

— Ричард! — выдохнула я, когда услышала его голос. — Что-то случилось?

— Алва? — произнес он веселым голосом.

— Это Эшли. Что-то случилось?

— Нет, нет, ничего. Мама дома? Я говорю по телефонной карте, и у меня скоро истекут минуты.

— По телефонной карте? Почему? Где вы? Вы уверены, что все в порядке?

— Побыстрее, Эшли!

— Лиссабон!

Но мама уже стояла за моим плечом, поеживаясь от холода в остывшем холле. Я молча протянула ей трубку и побежала наверх. Стянув с кровати плед, снова ринулась вниз и, подбежав к маме, укутала ее, пока она бормотала что-то в трубку.

— Спасибо, — на секунду прервавшись, шепнула она мне. Я заметила розовую полоску на щеке, оставшуюся от подушки.

Потом я вернулась к себе, но заснуть не могла. Мое сердце продолжало бешено колотиться. Послышался щелчок, когда мама повесила трубку, а затем раздался другой, более мягкий звук, как будто снова собирались звонить. Я слышала, что мама набрала двенадцать или тринадцать цифр. Большое расстояние. Должно быть, она перезванивала ему в Лиссабон. Потом она разговаривала не меньше пятнадцати минут.

«Этот разговор обойдется в кругленькую сумму!» — подумала я и мысленно принялась считать в какую именно. Эта задачка оказалась не из простых. Предположительно стоимость одной единицы двенадцать пенсов, а одна единица в Лиссабоне равняется пятнадцати секундам… нет, например, одна единица это пять секунд, но это минимально, или семь, а теперь надо умножить… но на сколько точно?

От этих бессмысленных подсчетов у меня закружилась голова, но я так увлеклась, что мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы оста-остановиться. Но тут мне в голову сразу же полезли мысли, о чем мама могла говорить с ним. Она, должно быть, рассказала ему обо всем, иначе она ни за что бы не перезвонила и уж тем более не разговаривала бы так долго. Она очень экономна в телефонных разговорах.

Казалось, прошло несколько часов, с тех пор как мама сняла трубку. Наконец; на лестнице послышались ее осторожные шаги.

— Мам? — позвала я, надеясь, что она войдет и мы поболтаем.

— Спи, Эшли, — послышался в ответ ее строгий голос.

Потом дверь ее комнаты закрылась, и по доносившимся звукам стало понятно, что она легла. Моя голова гудела от всяческих предположений.

Утром она снова не вышла к завтраку. На этот раз я не пошла проверять, что случилось, потому что и так знала. Я быстро позавтракала в одиночестве, а потом приготовила ей чашку чая.

— «Эрл Грэй» закончился, — сказала я, поставив чашку рядом с кроватью и открыв шторы.

— О Эшли. Я совсем не выспалась из-за этого позднего звонка, — сказала она, открывая глаза и щурясь.

— Не выспалась? А мне показалось, ты неважно себя чувствуешь.

Она не ответила.

— Мам, у тебя все нормально? — спросила я, выходя, из спальни.

Она опять ничего не ответила, но по ее щекам текли слезы.

Среда, 30 июля

Возвратившись вечером домой, я застала маму в саду, копавшуюся среди цветов. Она была в садовых перчатках. У нее даже есть специальный передник с карманами для совков и различных лопаток. Ей подарили его на Рождество.

Я принесла ей прохладной воды. Это был один из тех прекрасных долгих летних вечеров, еще теплых, когда щебечут птицы, а заходящее солнце освещает все вокруг мягким желтым светом. Мы сидели за маленьким железным столиком, который стоит у нас на газоне под ореховом деревом. Я спросила, как она себя чувствует и не отразится ли на ее здоровье работа в саду, когда нужно постоянно тянуться и нагибаться. Я попыталась, чтобы по моему тону ничего не было заметно, но она, похоже, уловила какой-то подтекст в моем вопросе.

Прикрыв лицо рукой от солнца и глядя на меня, она тихо спросила:

— Ты знаешь, Эшли, да? Я ответила, что знаю.

Тогда она замолчала на довольно долгое время, и я подумала, она решает, что сказать дальше. Я смутилась, ожидая, когда она нарушит тишину. Но совершенно неожиданно она заговорила вообще о чем-то другом.

— Это туалетная вода?

— Что? — я была ошарашена. — Туалетная вода? О чем это ты? — Я не могу выносить на ранних месяцах любые химические запахи: духов, мыла, стирального порошка, — сказала она. — Меня от них тошнит, буквально выворачивает. Именно поэтому я попросила тебя выбросить туалетную воду.

От слов «на ранних месяцах» у меня мурашки пошли по коже. Как-то сразу все случившееся приобрело реальные очертания, до меня дошел смысл сказанного, все остальное отодвинулось на задний план, осталась лишь наша семья и данная проблема. Моя мама беременна. В скором времени она будет постоянно рассматривать себя в зеркале, отмечая изменения в фигуре, говорить о болях в пояснице и делать специальные упражнения на полу на коврике. (Я знаю все это, потому что у нас в доме полно литературы на эту тему. Так же как книг по самолечению, народной медицине, ароматизации, гомеопатии и т. д.)

Я неожиданно осознала, что мамина беременность — это не тема для обсуждения, а уже просто часть нашей жизни, Здесь начиналось что-то новое. Скоро у нас появится ребенок.

— О мама! — вдруг зарыдала я и кинулась к ней, мы крепко обнялись, не говоря ни слова, Я не знала, поздравлять ли ее, и только несколько раз прошептала ей в ухо «О мама!» И каждый раз, когда я произносила эти слова, она сильнее обнимала меня.

— Ну, так ты догадалась, когда я фыркнула от запаха туалетной воды?

— Нет, нет, не поэтому, — сказала я. — Потому что…

Но тут я замолчала. Невозможно было сказать, что я нашла упаковку из-под теста на беременность в мусорном баке. Это было недостойно. И естественно, я не могла рассказать ей, как я первым делом подумала на Алву и обсуждала это с Бобом. Она не переживет такого унижения.

— Ну, мам, — сказала я ласковым голосом. — Как я, по-твоему, могла догадаться, что ты не переносишь запаха туалетной воды? Ведь когда ты последний раз была беременной, мне было три года.

Мы обе немного посмеялись, а потом долго просто сидели, потягивая лимонад. Говорили мало, а просто наслаждались теплотой вечера и красотой сада. Потом я сказала, что пойду готовить обед.

Мама потянулась ко мне и откинула у меня со лба волосы, заправив их за уши, как она обычно делала, когда я была маленькой.

— Можно я попозже приглашу Боба? — спросила я.

— Позови его к обеду, — сказала она. — Алвы не будет, и он может составить нам компанию.

Алва опять пошла к Саре. В этот раз она отправилась к ней с ночевкой, прихватив сумку со спальными принадлежностями. Когда Алва приходит к Саре, они вместе моют ванную комнату, кухню и холодильник. Я думаю, это у них такая игра. Не удивительно, что мама Сары любит, когда Алва приходит. Не знаю почему, но у нас дома они никогда не играют в такие игры.

Мы провели замечательный вечер втроем. Я приготовила большую кастрюлю пасты с чесноком и оливковым маслом, а также большую миску салата. Обедали мы в саду, за нашим столиком на газоне. А потом ели клубнику, которую принес Боб, и разговаривали о садоводстве, музыке и фильмах, а еще о необычных блюдах, которые не готовим в повседневной жизни. Было так здорово.

Бобу нужно было уйти пораньше: он договорился с другом встретиться во дворе своего дома. Я думаю, он собирался научить его пользоваться Интернетом. Он предложил мне тоже прийти, и я очень хотела этого. Я хотела погулять с ним по дороге, освещенной вечерними фонарями, держась за руки и плюс ко всему была не против попутешествовать по Интернету. Но я ответила: «Нет, в другой раз».

Мы мыли посуду, и я спросила у мамы, когда Ричард собирается домой. Она ничего не ответила, а просто стояла и смотрела на струю воды, стекающую в раковину. А затем сказала:

— Пойдем погуляем вокруг дома, пока не стемнело.

Пятница, 1 августа

Сегодня мой последний рабочий лень в книжном магазине, и я собираюсь опоздать. Мне понравилось работать там, к тому же я заработала деньги, большую часть их, правда, отложила. Сотрудники магазина отправились за булочками в одиннадцать часов — я думаю, они решили, что я люблю их, потому что иногда покупала, а еще приготовили настоящий кофе, и мы устроили маленький праздник в кабинете начальника, где он торжественно протянул мне конверт с моей последней зарплатой и, слегка ущипнув за щеку, сказал, что я была звездой магазина. Никто раньше не называл меня звездой.