Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way! Страница 12

Пятница, 1 августа

Сегодня мой последний рабочий лень в книжном магазине, и я собираюсь опоздать. Мне понравилось работать там, к тому же я заработала деньги, большую часть их, правда, отложила. Сотрудники магазина отправились за булочками в одиннадцать часов — я думаю, они решили, что я люблю их, потому что иногда покупала, а еще приготовили настоящий кофе, и мы устроили маленький праздник в кабинете начальника, где он торжественно протянул мне конверт с моей последней зарплатой и, слегка ущипнув за щеку, сказал, что я была звездой магазина. Никто раньше не называл меня звездой.

Пятница, 15 августа

Вчера вывесили результаты экзаменов. Боб получил очень хорошие оценки, но не набрал достаточное количество баллов, чтобы продолжить учиться на фармацевта, к чему сильно стремится. Конечно, он разочарован. Это нечестно, потому что остальные, кто получили такую же сумму баллов, могут поступать куда хотят, им этого вполне хватает.

Мы отправились в город и бродили вокруг бара. Все пабы были забиты, улицы заполонены толпами выпускников, повсюду слышался пьяный смех. Но у Боба не было настроения ничего праздновать. Я купила ему (вернее, попросила маму купить) маленькую бутылку шампанского, вмещающую только один стакан, но он даже не открыл ее. Боб совсем сник, а ведь его результаты на самом деле были хорошими. Некоторые из этих идиотов, буйно веселившихся всю прошлую ночь, не, набрали даже, четверти той суммы баллов, которую получил он, но, похоже, их это не огорчало. Со стороны казалось глупым, что мы недовольны такими отличными результатами. В конце концов мы просто съели по гамбургеру и отправились домой.

Четверг, 21 августа

Мама пригласила Ричарда и Синди пообедать у нас в воскресенье.

— Я думала, ты порвала с ним! — сказала Алва.

— Ну да, мы решили не встречаться какое-то время, — осторожно произнесла мама. — И он уезжал в отпуск. Но мы остались друзьями.

— Друзьями! — фыркнула Алва.

— Да, — сказала мама, — мы болтаем только но телефону, и я решила пригласить его, потому что мы давно не виделись.

— О, ты решила, правда? — кривляясь, ответила Алва.

— Алва, — сказала мама очень твердо и спокойно, — мне очень жаль, что тебе не нравится Ричард и то, что я встречаюсь с ним, но есть обстоятельства, о которых ты не знаешь.

— Какие же? — не унималась Алва.

— Алва, Алва, — сказала мама. — Нельзя вторгаться в личную жизнь людей. Ты же знаешь это. Конечно, мои отношения с Ричардом каким-то образом касаются и вас, но основные решения я буду принимать сама, как считаю нужным, нравится вам это или нет. Но я хочу, чтобы вы знали: что бы я ни сделала, это никак не отразится на вас в худшую сторону, потому что я хочу видеть вас счастливыми.

— О боже! Еще не хватало выслушивать лекции. Прибереги их для своих учеников. И кстати, ты не можешь знать наверняка, что для нас хорошо, а что нет. Я ненавижу Ричарда и терпеть не могу Синди. Я не хочу иметь с ними ничего общего. Я собираюсь жить с папой!

После этих слов в воздухе камнем повисла тишина, и, казалось, на целую вечность. Потом мама сказала:

— Алва, ты не можешь переехать к своему отцу. По нашему с ним обоюдному соглашению ты живешь со мной.

Алва выглядела разъяренной, потом сказала, глядя в свою тарелку:

— Мне все равно, о чем вы там договаривались раньше. Если я захочу жить с папой, ты не сможешь мне помешать.

— Да, Алва, я не буду останавливать тебя, если ты действительно этого захочешь и если я пойму, что твой отец сможет воспитывать тебя так, как нужно. Но вот сможет ли он дать тебе любовь? Если нет, я боюсь, ты будешь еще несчастнее, чем сейчас.

— Почему тогда не сделать меня счастливой, чтобы я могла остаться здесь?

— Но я не пытаюсь сделать тебя несчастной. Наоборот, я стараюсь сделать все самое лучшее для всех нас. Кстати, тебе не обязательно быть на этом обеде, если ты так сильно не хочешь этого. Я позвоню твоему отцу, и посмотрим, можно ли будет отправить тебя к нему в воскресенье.

— Да, хорошо, сделай это, — тихо произнесла Алва. — Но ты не пытаешься сделать все самое лучшее для всех нас. Ты просто делаешь то, что тебе хочется.

— Хватит, Алва, — неожиданно сорвалась мама. — Я сказала, хватит, ты слышишь? Я объяснила, что есть причины, о которых ты не знаешь, но ты, похоже, не готова узнать о них. Я уже сказала, что в этот день ты можешь ехать к отцу, и на этом разговор окончен. Ясно?

Суббота, 23 августа

Сегодня мама рассказала о ребенке. Я была наверху в своей комнате, репетировала. Сейчас я стараюсь наверстать упущенное за время работы в магазине.

Я услышала, как Алва с грохотом пробежала по лестнице и скрылась в своей комнате, хлопнув дверью. Я уже привыкла к шуму, потому что последние дни она то и дело приходит в ярость. Но когда я спустилась вниз, чтобы накрыть на стол для мамы (сегодня ее очередь готовить), я обнаружила ее, тихо сидящую в конце стола. Она не плакала, а просто уставилась в одну точку. По выражению ее лица я поняла, что скандал с Алвой был очень серьезным.

Она вздохнула, когда я спросила ее, что случилось, и объяснила все:

— Я позвонила Филиппу (это мой отец), чтобы обсудить приезд Алвы в следующее воскресенье, но он сказал, что вряд ли сможет взять ее, так как нервы Наоми на пределе и своим появлением Алва добьет ее окончательно, да к тому же у Гэвина ветрянка. Понятно, что ему не до Алвы. Я сказала ей, что она не поедет. Она, конечно, разозлилась и снова начала кричать, что я не должна встречаться с Ричардом, что она ненавидит его и Синди и как я смею говорить ей о счастье. В конце концов я рассказала ей о ребенке. Она наговорила мне ужасных вещей и пулей выбежала из комнаты. О, Эшли!

— Я поговорю с ней, — сказала я и отправилась наверх.

Но дверь в ее комнату оказалась запертой. Я слышала, что Алва ревет, и постучала. Узнав, что это не мама, она позволила мне войти. Я присела на край кровати, обняла ее, а потом мы говорили и говорили обо всем, не только о маме и Ричарде, но и о школе, об одежде, о телевидении — обо всем. Потом мы изобретали разные прически, из ее волос, но они у нее такие непослушные. Перепробовав всевозможные способы, мы в конце концов уложили их, как обычно. Она попросила, чтобы я накрасила ее, но я не пользуюсь косметикой, только помадой. Она сказала, чтобы я накрасила ей губы, и мне пришлось принести три штуки, одна из которых, коричневатого оттенка, подошла ей, как бы смешно это ни звучало. Она выглядела очень привлекательной.

Потом мы заговорили о мальчиках, и она рассказала мне о своем тайном увлечении по имени Айдан, а он из третьего класса. Он чемпион в катании на роликах, но недавно она узнала, что ему нравится Блэр.

Затем мы улеглись животами вниз и болтали ногами, и Алва расспрашивала меня о Бобе, почему я поругалась с ним и почему опять помирилась. Я сказала, что действительно не знаю, почему в какой-то момент не захотела с ним встречаться, но потом возобновила отношения, потому что соскучилась по нему, что было правдой, но не совсем. Потом она сказала, что у нее никогда не было бойфренда, потому что она не очень симпатичная. После этих слов я почувствовала себя виноватой из-за того, что могла вообразить ее беременной.

Я сказала ей, что, во-первых, она красивая и сама по себе, а во-вторых, даже безусловным красоткам всегда есть над чем поработать и, вообще, красота еще не самое главное в жизни, так как люди сходятся по множеству разных причин, во всяком случае, у большинства четырнадцатилетних именно так и бывает, поэтому к двадцати пяти годам их отношения заканчиваются браком. И кстати, добавила я с очень мудрым видом: иметь бойфренда не такая уж и важная вещь на свете.

— Очень даже важная, — ответила она. — Тебе хорошо говорить, когда у тебя есть Боб. А посмотри на маму. Она не смогла долго жить одна, а теперь видишь, что происходит. Это важно, Эшли. Конечно, это не должно быть важнее, чем музыка или Бог, или как то, что нужно быть добрым по отношению к детям и старикам или беречь окружающий мир, учиться и строить карьеру, но и это играет в жизни не последнюю роль.

Наверное, она права. Не последнюю роль. Я знаю, что так не должно быть, но, как это ни ужасно, так оно и есть. Разве нет?

Понедельник, 1 сентября

Начались занятия в школе. Мне осталось учиться один год, и буквально каждый говорит нам, что в этом году ужасно важно упорно работать. В следующем месяце Боб собирается в колледж, изучать инженерию.

Я начинаю соглашаться с Алвой, что Синди невыносима. После первого знакомства я не стала делать никаких выводов, но вчера ее просто невозможно было терпеть. Хорошо, что хоть оделась скромно, впрочем, и тут переборщила. Стоя на пороге, она так повисла на руке отца, будто он был ее собственностью. Она таким взглядом оглядела нашу гостиную, как будто собиралась покупать дом и при этом давала понять, что больших денег он не стоит. А у меня сразу возникло желание бежать и поправлять подушки, придавать всему вокруг более дорогой вид, чтобы набить цену. Но, судя по ее настрою, вряд ли ей можно было угодить. «Высокомерная дура» — единственное, что могла я подумать о ней.