Григорий Терещенко - Горячее лето Страница 31

— Возраст — не маловажный фактор.

— Лет на пять, кажется, старше меня. Ты ведь тоже моложе папы. На целых восемь лет. Да при чем здесь возраст! Пусть на десять-пятнадцать лет старше — я все равно его люблю.

— Он инженер?

— Инженер.

— Тогда другое дело.

— Да не в этом дело: инженер он или не инженер. Люблю я его. Только папе пока ничего не говори. Хорошо? Я очень тебя прошу.

— Вот заладила: "Люблю, люблю!" Помоложе, что ли, парней нет!.. Он одинокий? Где его родители?

— Ну, конечно., холостой, о чем ты! Родные? Он вырос без отца. Отец, кажется, рано умер. Мать у него доярка.

— Доярка?! — Гримаса исказила лицо матери, но она ничего не сказала. И продолжала: — А с Тарасом все кончено? Хороший ведь парень.

— Разве я когда говорила, что его люблю?

— Эх, молодость, молодость зеленая! Ну, ладно, ужинай да ложись спать. В шесть тридцать будешь вставать или на позже будильник заводить?

— На шесть…

— Ты хоть свои любимые оладьи разогрей да поужинай, — сказала мать и удалилась в спальню.

"Какими глазами я теперь буду смотреть на него? — прошептала Татьяна. — А может, извиниться? Только как это сделать? На это не хватит у меня смелости. На другое бы хватило, а на это…"

Глава седьмая

Когда вернулись из столовой, Федор развернул свежий номер заводской газеты "Автостроитель", подписчиком которой он был с давних пор. Стоявший с ним рядом Тарас спросил:

— Ну, что там пишут?

— О работе наших зеленогорцев на БАМе, — не отрывая глаз от газеты, ответил Федор.

— Я уже об этом по местному радио слыхал, — сказал Тарас. — Даже подумал: а не махнуть ли туда?

— А почему не потрудиться на переднем крае, пока молодой? Только я теперь связан…

— Ты недоволен?

— Почему? Я счастлив. Только поскорее бы дом поставить… Да, — хлопнул себя по карману. — Совсем забыл, тебе вот Ирина Владимировна передала.

Тарас нехотя взял конверт, посмотрел на штемпель: "Местное. Юля, наверное, написала". Только у своего станка прочитал. Письмо было от токаря завода колес.

Вторую неделю на его станке стоит новое зажимное приспособление, которое у него и технолога Найденовой отняло столько сил и времени. Первые дни возле Тараса собирались десятки токарей, знакомясь с новинкой, сдержанно хвалили. Многие удивлялись, как кулачки мертвой хваткой сжимают заготовки. Были и такие, которые сомневались в надежности нового приспособления. Сомневался и Олейник-старший. Но скоро сомнения опроверглись выработкой. Тарас стал обтачивать за смену по шестьдесят шкивов. Помогли и те изменения, которые Алексей внес в конфигурацию резца.

Сегодня у станка Тарас один. Даже скучно как-то. И Жанна не приходит. Как ушла, так и не появлялась. Татьяна вроде подобрела к нему. Небось еще их отношения и наладятся. Хотя нет, вот третий день не подходит.

Сразу же после смены Тарас нашел Олега в красном уголке. Возле стола, за которым он сидел, толпились комсомольцы, пришедшие платить членские взносы.

Увидев Тараса, Олег кивнул головой, мол, подожди немного, сейчас освобожусь.

Пришлось подождать.

— Вот письмо от рабочего завода колес получил.

В письме токарь сообщал, что тоже решил внедрить его зажимное устройство и хочет с ним соревноваться.

— Ну, что там он тебе пишет?

Тарас протянул письмо. Олег быстро пробежал его глазами и обрадовался. На днях у него был неприятный разговор с парторгом цеха Ручинским. Тот упрекал Олега в безынициативности. Олег сознавал, что упрек этот справедлив.

— Дельное письмо! — оживился он. — Знаешь что? Мы обсудим его вызов на бюро, вынесем решение, потом огласим на собрании и напечатаем в газете. Это всколыхнет всех наших комсомольцев. Надо, чтоб соревновались не только вы одни, а вся наша молодежь с ребятами их завода. Ведь теперь этот завод входит в наше автообъединение.

— А надо такой шум поднимать? — пожал плечами Тарас. — Может, лучше я сам отвечу. Вот он тут пишет, что хорошо бы нам наладить обмен опытом. Ну, я и поделюсь тем, что имею.

Олег с удивлением посмотрел на Тараса.

— Ты, Тарас, узко ставишь вопрос. — И, немного помолчав, добавил: — Ты должен понять, что суть в том, чтобы всех комсомольцев и несоюзную молодежь поднять на большое дело.

— Я как раз и хочу, чтоб мое имя поменьше вспоминали. А ты…

— Ну ладно, я с парторгом цеха посоветуюсь. — Олег забрал письмо и положил его в стол. — У тебя все?

— Нет, не все. Тут некоторые комсомольцы решили помочь Федору в строительстве дома.

— Знаю. Но строительство-то личное, не государственное. На бюро этот вопрос не поставили. Кто хочет — пусть помогает. Я тоже в субботу приду… Не горюн о Федоре. Справимся без бюро…

В троллейбусе Тарас лицом к лицу встретился с Татьяной.

— Домой? — спросил.

— А что, сменный мастер не имеет права пораньше домой уйти?

Тарас пристально посмотрел на Татьяну. Какая она привлекательная! Волосы золотистые. Первое время он думал, что крашеные. А они от природы такие. И в кого она удалась? Голубые глаза. У матери серые. У отца тоже не такие. И профиль у отца резкий, с тяжелым подбородком, с угловатыми скулами и грубыми складками У рта.

Они вышли из троллейбуса и остановились. Татьяна вдруг заторопилась и, не простившись, бросила:

— Не думала я, что ты такой подленький! Вместе со своим дружком Леонидом.

— Ты о чем? И не друг он мне совсем. О чем ты?..

— Все о том! О сплетне, которую вы пустили по цеху. Об Алексее и Жанне. О, как я тебя ненавижу!..

Больше она не сказала ни слова, повернулась и пошла.

— Это все Леонид нафантазировал! — бросил он вдогонку. — А вообще-то ты права…

"Теперь все. Пиши пропало. Как ей в глаза после этого смотреть?"

Ночная смена шла к концу. Истратились силы, по на стеллажах выросли пирамиды деталей, которые сверкают живым блеском обработанных плоскостей! Залюбуешься. И не только постороннему человеку это заметно, но и тому, кто простоял смену за станком и отдал в очередной раз силу металлу.

Алексей направился к сменному мастеру.

— Здравствуйте! — еще издали поздоровался он и подошел ближе. — Как прошла смена?

— Все в порядке. — Татьяна медленно подняла на него глаза. — Теперь из-за редукторов и полуосей задержки не будет. Вы знаете, Алексей Иванович, главный инженер тоже интересуется редукторами. — Губы слегка раскрылись, но она больше ничего не сказала.

Помолчали. Молчание становилось тягостным для обоих.

— Ночь сегодня была тяжелой. То одного нет, то другого. Кузнечный цех все подводит. И завод литья и штамповки по капле заготовки дает. Едва дождалась конца смены. — Лицо ее вдруг преобразилось, послышался еще трепетный звук, похожий на порванный лист бумаги, и, захватив со стола какую-то ведомость, направилась в кладовую.

"Такой Татьяну я, пожалуй, видел в поезде. Открытой. Душевной. Да, трудно ее понять".

Алексей поднялся на второй этаж в раздевалку, переоделся, потом зашел в красный уголок и взял, "Комсомольскую правду".

— Что сегодня пишут? — развернул газету.

Внимание его привлекли короткие корреспонденции с промышленных предприятий страны.

"Началось! — про себя воскликнул Алексей. — Все об эффективности, о качестве. А мы только о плане говорим".

Он спустился на первый этаж. Пошел в кладовую к Полине, надеясь застать Татьяну там. Она стояла у барьера. Поздоровался с Полиной. И обратился к Татьяне:

— Вот посмотрите, что здесь пишут. Комсомольцы пошли в наступление за качество.

— Мы тоже кое-что делаем, — проговорила Татьяна, взяла у него газету. — Конечно, делаем еще мало. Мало!

— А вы знаете, наши ребята собираются на БАМ, — вмешалась Полина.

— На БАМ? А кто? — спросила Татьяна.

— Игорь Цмокаленко, Тарас Олейник.

— И Тарас? — удивилась Татьяна. — Кто тебе сказал?

— Федор Музыка.

— Это же предательство! В такое время уходить из цеха.

— Татьяна Ивановна, они же едут на передний край комсомольской стройки.

— Алексей Иванович, мы же только собираемся приступить к реконструкции цеха, надо осваивать новые детали для "Сибиряка".

— У нас свои заботы. А партия, комсомол зовут молодежь на БАМ.

Замолчали.

"Неужели многие уедут на БАМ? — забеспокоился Алексей. — Но ничего не поделаешь. Со всей страны туда молодежь едет. По велению сердца едут".

— А от Найденовой ничего не слышно? — прервала молчание Татьяна.

"Почему она спрашивает о Жанне? — встрепенулся Алексей. — Резцы ей надо или тут есть какой-нибудь умысел?"

— Что-то задерживается.

"Если Жанна не привезет из Харькова резцов, тогда Вербин отыграется на мне, — заволновался Алексей. — Должна привезти. Сама напросилась в командировку. В снабжении тракторного завода работает ее дядя".