Нянька для мерзавца - Инга Максимовская Страница 10

– Всем спать, – приказала, обернувшись уже возле двери, нащупывая в кармане, найденный в комоде в моей новой спальне тюбик суперклея, – я через полчаса проверю. И да, Козюлька, крахмал лучше муки. Он твердеет сильнее, и смыть его практически нереально.

Тишина, повисшая в столовой, показалась мне райской музыкой. Этот раунд остался за мной.

А? Что?

Я проснулась от вопля и от неожиданности упала с кровати, запутавшись в одеяле. Просто не сразу сориентировалсь, что нахожусь не у себя дома в уютной кроватке, а в обители зла, где царят Адольфовна и две маленькие мерзавки, устроившие мне вчера веселенький вечерок.

Детский крик несся по дому, как разрушительное торнадо, так, наверное, орали подыхающие в агонии храбрые берсерки. Я откинулась на подушку и расплылась в довольной улыбке. Значит, мой ответ дошел до чемберлена.

Дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась Козюлька, отсвечивая пунцовыми щеками, что, видимо, означало крайнюю степень неудовольствия. Не зря я ночью совершала диверсионную вылазку. Правда, адской бабке отомстить я очканула, спит она наверняка чутко, как гиена, не приведи господи встретиться с ней в ночном коридоре. Можно и родимчик словить.

– Ты… ты… ты… – задохнулась мелкая паразитка, размахивая перед моим носом ручонками – к правой намертво приклеились зубная щетка, к левой – тюбик с пастой.

Суперклей, оказывается, говно. Запомните этот мой месседж. Я только вымазала несмывающейся ничем идиотской субстанцией пальцы, и все. Сохнет, зараза, на воздухе, за считанные секунды, превращаясь в похожую на лишаи корку. Я погуглила и нашла в сети чудесную ему замену – лепильце, которое застывает только под воздействием тепла. Классная штука клеит намертво все, включая кожу. Даже не поленилась выйти ночью к будке ораны, чтобы встретить курьера, тем более что клеем я не обошлась, но об этом позже.

– Ну да. Я, – озарилась я улыбкой, рассматривая возмущенную девочку, у которой вот прямо сейчас, как мне показалось, из хорошенькой головки начнут пробиваться адские рога, а из курносого носика повалит дым.

– Что ты натворила? – пробухтела кКозулька, маша руками, как ветрянными мельницами, пытаясь скинуть прилипшие к ним намертво артефакты.

– Ты похожа на фею. Щетка в руке смотрится вполне модняво, а тюбик завершает лук.

– Убью! – взвилась девчонка и с разбегу заскочила на мою кровать, я едва успела свалиться с нее на пол.

И, думаю, она бы выполнила с обещание, если бы еще более дикий вопль не озарил теперь уже точно проснувшийся дом. Да что там дом – поселок и часть великой и могучей столицы.

Козюлька замерла, а потом уставилась на меня уже более осмысленно и даже с интересом. На время забыв о моем смертоубийстве и как-то по-охотничьи поведя носом спросила:

– Надька орет только в крайних случаях. Даже мне ее удалось довести только один раз, когда я ей в постель ужика подложила. Он, кстати, умер, бедолага, от разрыва сердца, когда моя сестрица его в стену бросила со страху. А ты ничего так. Бабку вчера здорово уделала.

Девочка, больше ничего не говоря, развернулась и побежала к выходу. Ее явно гнало любопытство. Что ж, думаю, хулиганке понравится то, что она увидит. А я для себя решила, что перед сном надо обязательно проверять ложе на предмет непредвиденных гостей, дабы избежать ранней седины и хрогического поноса.

Наслаждаясь триумфом, я прошлепала в ванную, накинув на плечи халат, найденный в шкафу. Все лучше, чем двухдневный трусняк, пожелтевший на косточках лифчик и до чертиков мне осточертевший костюм. Грех признаваться, но стоило все-таки послушаться Елкину, надеть, по крайней мере, джинсы.

Я с удовольствием почистила зубы, поразившись, правда, что паста воняет не мятой, а противным нашатырем, хоть и слегка ароматизированным. Но чем черт не шутит, может, она отбеливающая. Эти богатеи же извращенцы все, могут и кремом из кошачих слюней мазаться, подумаешь – паста со вкусом аммиака.

Умывшись, я посмотрела на себя в зеркало и едва сдержалась, чтобы не заорать. Причем матом. Зубы у меня были розовыми. Такого цвета, что Барби бы хватил эпилептический припадок от зависти, если бы ей довелось увидеть меня сейчас. Да уж, похоже, не я одна шлындала сегодня по дому. Но удовольствия мерзавкам я не доставлю, орать не буду. Хотя очень хочется.

Тем более что паразитки уже стоят на пороге моей ванной, жадно ожидая продолжения концерта. Старшая, кстати, смотится клево, с нарисованными на физиономии несмывающимся маркером, пышными Чапаевскими усиками и насупившаяся, как хорек. Я едва сдержалась, чтобы в голос не захохотать. «То ли еще будет», – промелькнула в мозгу вредная мыслишка, вытеснившая здравую: «Боже, что я делаю? Воюю с детьми…» Но заказанные мною орудия мести и полученные ночью от воровато осматривающегося по стронам курьера ждали своего часа. А отступать я не намерена. За нами правда, и все такое.

– Мы все отцу расскажем, и он вышебет тебя к чертовой матери, – сквозь зубы и усы прошипела Надежда.

– По рукам, – нагло ответила я, – и валите давайте отсюда. Встретимся за завтраком.

– Встретимся в аду. Разминайся, – хмыкнула Козюлька, выглядывая из-за спины сестры. И мне даже на минуту стало страшно от того, каким взглядом меня обожгла малышка.

День не задался с самого утра. Откровенно говоря, я был зол до такой степени, что даже донимающая боль в ребрах уже не производила особого впечатления. Начал мой сегодняшний Армагеддон Андрюха, разбудивший аж в шесть утра и заплетающимся языком предупредивший:

– Братишка, сорян. Не смогу приехать. Заболел, прям ноги не держат, – радостно протянул он в трубку. Фоном неслись женские голоса и фривольный смех. – Ты это, шоферу своему звякни.

– Он в отпуске, пузо на Турецком пляже греет. Не думаю, что парень согласится все бросить, чтобы доставить мое бренное тело домой, – сквозь зубы выплюнул я, с трудом подавив желание послать своего компаньона в пеший эротический тур.

Хотя, судя по всему, у него в этом отношении и так все как надо. В смысле дорогого бухла и не обремененных моралью баб.

– Ну, такси возьми, блин. Что мне теперь подыхать, что ли? – полыхнул огнем друг и бросил трубку.