Преследуемая тенью - Мишель Хёрд Страница 10

Папа возвращается в гостиную с моей подушкой, и, когда он кладет ее мне под голову, я прижимаюсь к ней.

— Могу я принести тебе что-нибудь еще? — спрашивает папа.

— Нет, спасибо. — Мои глаза отрываются от экрана телевизора и устремляются на него. — Ты сегодня пойдешь в офис?

Он качает головой. — На этой неделе я работаю из дома. — Когда он направляется к двери, он добавляет: — Я проверю тебя позже.

— Хорошо.

Я снова переключаю внимание на шоу и смотрю, как шеф-повар натирает филе специями.

Еще до того, как мясо попадает на сковороду, мои глаза закрываются.

Глава 8

Ренцо

Гнев подобен раку. Он распространяется и уничтожает все на своем пути.

Я в четвертый раз бью битой по бедру этого ублюдка, и он воет от боли.

Выдав себя за покупателя, Дарио назначил встречу с этим парнем. Именно он продал информацию о Джулио в банке крови.

— Кому, блять, ты продал информацию? — кричу я, не в силах сдержать ярость, и бью битой по его пояснице.

— Пожалуйста, — умоляет он сквозь сопли и слезы. — Не убивайте меня.

Мы раздели его до нижнего белья, его тело покрыто синяками и кровью.

Охваченный белой дымкой гнева, я избиваю его до потери дыхания, а он хнычет у моих ног.

Мое тело вибрирует от разрушительных эмоций, а мой голос чертовски холоден, когда я спрашиваю: — Кому ты продал информацию?

— У меня есть только... электронное письмо, — хнычет он. — Я никогда... не видел этого человека.

— Открой нам это электронное письмо, — требую я.

Он поднимает голову и пытается отползти от меня на пару футов. — Оно у меня в телефоне.

Мой взгляд перебегает на Эмилио, который быстро роется в одежде мужчины. Найдя мобильный телефон, он приносит его мне.

Пароля нет, и, зайдя в электронную почту, я спрашиваю: — Какая почта?

— Та, которая от ноль-три-шесть-снап, — быстро отвечает он, и ужас дрожит в его голосе.

Найдя его, я пересылаю письмо Дарио с просьбой отследить его.

Я бросаю устройство обратно Эмилио, а затем смотрю на ублюдка на полу. С ненавистью, бушующей в моей груди, я снова и снова обрушиваю биту на ублюдка, пока не убеждаюсь, что он мертв.

Это еще один, Джулио. Я найду их всех.

Бросив биту на пол, я бормочу: — Уберите тут все.

Выйдя из комнаты, я спускаюсь по ступенькам и направляюсь в уборную, где мою руки и брызгаю водой на лицо. Когда мои глаза встречаются с моим отражением в зеркале, все, что я вижу, - это ярость, вырезанная на моих чертах. Дыхание тяжело слетает с губ, и я сосредоточиваюсь на том, чтобы замедлить его.

Вытерев руки, я иду в офис, где работает Элио. Он позаботился обо всем, пока я искал зацепки.

Когда я вхожу в офис, Элио уже звонит. Я присаживаюсь на диван и, достав из кармана телефон, набираю номер Дарио.

— Я только что увидел письмо, — отвечает он.

Я устало вздыхаю. — Оно должно вывести нас на того, кто организовал сделку с Дэвисом.

— Я дам тебе знать, когда что-нибудь узнаю.

— Спасибо, брат.

— Как ты? Держишься? — спрашивает он.

Никак, и я чертовски устал от того, что все постоянно спрашивают, как у меня дела.

Каждая зацепка, за которой я гоняюсь, не приносит ничего существенного, что мы могли бы использовать для поиска того, кто стоит за торговлей органами.

Джо, ублюдок, которого мы поймали в переулке, не смог добыть никакой информации, и после того, как его семьдесят два часа истекли, мне пришлось убить его.

— Я в порядке, — бормочу я, в моем тоне сквозит нетерпение.

— Я получил камеры, о которых ты просил. Хочешь заехать и забрать их?

— Буду через час.

Мы заканчиваем разговор, и я слушаю, как Элио договаривается с якудзой об условиях поставки Uzis.

Когда он наконец кладет трубку, то бормочет: — Чертовы ублюдки. Я устал от того, что они постоянно пытаются выторговать скидку.

Он выглядит изможденным.

— Ты справляешься с объемом работы? Я могу попросить Карло помочь.

Он качает головой. — Я справлюсь.

— Спасибо. — Мои слова заставили его взгляд переместиться на меня. — Без тебя я бы не справился.

Выпустив глубокий вздох, он кивает, прежде чем спросить: — Ты получил что-нибудь от этого ублюдка?

— Адрес электронной почты. Я отправил его Дарио.

Уголок рта Элио приподнимается. — Хорошо. — Его взгляд сужается на моем лице. — Что будешь делать с доктором и семьей Дэвис?

— Скоро разберусь с ними. — Поднявшись на ноги, я выхожу из кабинета и киваю Винченцо и Фабрицио, чтобы они знали, что мы направляемся к выходу.

Они заняты чисткой своих пистолетов и быстро собирают оружие, а затем бегут трусцой, чтобы догнать меня.

— Куда, босс? — спрашивает Винченцо.

— К Дарио.

Я забираюсь на заднее сиденье Бентли и снова достаю из кармана телефон. Найдя фотографию Скайлер Дэвис, я смотрю на нее.

Я не видел ее с тех пор, как оставил для нее сообщение в блокноте.

Как только я узнаю, какая группа стоит за торговлей органами, я убью доктора. Харлана и его дочь я оставлю напоследок.

Особенно дочь.

Честно говоря, я разрываюсь между тем, чтобы вырезать из нее эту чертову почку, пока она в сознании, или заставить ее страдать всю оставшуюся жизнь.

Я запомнил каждую прядку рыжих волос на ее голове, но все равно смотрю на фотографию.

Она выглядит уязвимой и слабой. Легче всего было бы свернуть ей шею, как веточку.

Я представляю, как мои пальцы обхватывают ее горло и сжимают до тех пор, пока по щекам не потекут слезы.

Она будет хныкать и молить о пощаде.

Она, блять, будет задыхаться, а я не проявлю никакой пощады.

— Босс? — говорит Винченцо, чтобы привлечь мое внимание.

Я так глубоко задумался, что не заметил, что мы уже у Дарио.

Толкнув дверь, я вылезаю из машины и иду к лифту. Зайдя внутрь, я вздыхаю и сканирую карту доступа в пентхаус.

У меня есть ключ от домов Дарио и Франко. Это на случай, если дело пойдет наперекосяк и нам нужно будет попасть внутрь.

Двери распахиваются, и, не увидев Дарио в гостиной, я направляюсь на кухню.

— Где ты? — спрашиваю я.

— Решил отлить.

Я открываю холодильник и беру бутылку воды. Когда я делаю глоток, Дарио спрашивает: — Куда ты, черт возьми, подевался?

Я глотаю воду и отвечаю: — Я на кухне.

Через несколько секунд он приходит с небольшой коробкой и ставит ее на остров посреди кухни.

— У меня четыре камеры. Убедитесь, что ничто не загораживает им обзор, иначе мы ни черта не увидим. — Он наклоняет голову. — Может,