Преследуемая тенью - Мишель Хёрд Страница 9

Должно быть, я положила его туда перед тем, как заснуть.

Устроившись поудобнее на кровати, я беру блокнот и ручку и перелистываю страницу, на которой писала.

Я перечитываю составленный список, затем мои глаза расширяются, и я резко выдыхаю.

Жизнь за жизнь.

Эти слова практически вырезаны на странице.

Что за чертовщина?

Уставившись на сурово написанные слова, я впала в замешательство.

Я понятия не имею, как эти слова попали в мой блокнот. Конечно же, я не писала это перед тем, как заснуть?

Да и с чего бы?

Тем не менее, когда я проснулась, ручка была в моей руке.

Не в силах разобраться, я закрываю блокнот и кладу его на прикроватную тумбочку.

Откинувшись на подушки, я смотрю в потолок.

После операции стали происходить странные вещи. Помимо человека, которого я видела в ночь операции, мне стали мерещиться движущиеся тени. Как будто кто-то наблюдает за мной.

Если бы я верил в призраков, я бы подумала, что тот, кто пожертвовал почку, умер, и теперь преследует меня.

Но призраков не существует.

Верно?

***

Застегнув сумку, я ухмыляюсь папе. — Давай уже уйдем отсюда.

Папа берет сумку и, улыбаясь от уха до уха, обхватывает меня за плечи другой рукой. — Наконец-то я смогу отвезти тебя домой.

Пока мы выходим из палаты и направляемся к выходу из больницы, между нами нарастают эмоции.

Никто из нас не думал, что этот день наступит.

После автокатастрофы наша жизнь остановилась, и с тех пор я практически жила в больнице.

Такое ощущение, что меня освобождают из тюрьмы после вынесения пожизненного приговора.

Когда мы выходим из больницы и меня встречает яркое солнце, на глаза наворачиваются слезы.

Я больше никогда не буду воспринимать жизнь как должное. Каждый день будет особенным.

Счастливая улыбка кривит мои губы, когда мы подходим к папиному Мерседесу, а когда я открываю пассажирскую дверь и забираюсь внутрь, то чувствую облегчение прямо в своей душе.

Папа садится за руль, и, когда он заводит двигатель, в моей груди вспыхивает волнение.

— Я еду домой, — кричу я и, перегнувшись через центральную консоль, обнимаю папу за плечи.

Он гладит меня по спине и смеется. — Не могу дождаться, когда ты приготовишь мне что-нибудь поесть.

Отстраняясь, я говорю: — Мы должны заехать в магазин, чтобы я могла купить свежие ингредиенты. Я наготовлю столько еды, что всю следующую неделю ты будешь только есть.

Папа направляет Мерседес прочь от больницы, и мои глаза впиваются в каждую машину и каждого человека на дороге. Я смотрю на здания и деревья.

Все выглядит совершенно новым, как будто я вижу это впервые.

Листва на деревьях зеленее, а все остальные цвета выглядят ярче, чем я помню.

Когда мы добираемся до нашего района, меня охватывает новая волна облегчения.

Я буду жить.

Я найду работу в пятизвездочном ресторане.

Я буду создавать свои собственные блюда.

Я выйду замуж, и папа поведет меня к алтарю.

Щеки болят от улыбки, и когда папа паркует машину у магазина, мое тело вибрирует от силы и энергии.

Схватив тележку у входа, я иду по проходу за проходом, чтобы запастись всем необходимым.

— Мы можем остановиться, чтобы купить немного мяса и рыбы? — спрашиваю я, перебирая овощи в поисках самых свежих.

— Дорогая, считай, что я твой шофер. Мы можем поехать туда, куда ты захочешь, — говорит папа.

Я улыбаюсь ему, когда кладу в тележку пучок моркови. — Ты самый лучший.

— Никогда не забывай об этом, — поддразнивает он меня.

— Ни за что.

Когда я набрала все, о чем только могла подумать, мы направились к кассе. Прежде чем я начинаю сканировать покупки, папа говорит: — Я не хочу, чтобы ты переусердствовала. Давай я сам об этом позабочусь.

Наблюдая за тем, как папа сканирует товар за товаром, я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете.

Самое страшное наконец-то позади, и я снова могу дышать.

Я могу надеяться и мечтать.

Я могу жить.

— Что ты хочешь сегодня поесть? — спрашиваю я.

— Что угодно, милая.

— Как насчет бараньего филе с чесноком и шалфеем, запеченным с картофелем? — спрашиваю я, внимательно наблюдая за папиным лицом.

Его улыбка на мгновение дрогнула, а затем снова засияла. — Любимое блюдо мамы. Думаю, это подходящее блюдо для сегодняшнего дня.

Выйдя из магазина, мы заходим в мясную лавку, которую я люблю, прежде чем отправиться домой.

Когда я вхожу в дом моей семьи, меня словно окутывает любовь миллиона воспоминаний. Кажется, что мама в любой момент спустится по парадной лестнице и отругает нас за то, что мы пошли в магазин без нее.

Или ее смех раздастся где-то в доме.

— Боже мой! — кричит Луиза, наша экономка, слева от меня. — Вы дома!

Она работает у нас с тех пор, как я училась в начальной школе, так что она практически член нашей семьи.

Она подходит и нежно обнимает меня, а затем говорит: — Я так счастлива.

— Как и я, — пробормотал папа. — Луиза, принеси, пожалуйста, сумки из машины.

— Конечно, мистер Дэвис. — Она похлопывает меня по руке. — Устраивайся в постели. Я принесу тебе чашку чая.

Я издала стон. — Я не пойду в постель.

— Тебе нужно отдохнуть, милая, — говорит папа.

— Я отдохну в гостиной, — соглашаюсь я. — Я провела месяцы в кровати.

— Хорошо. Если только ты не будешь долго стоять на ногах.

Я игриво хмурю брови. — Доктор Бенталл сказал, что двигаться полезно. Это способствует заживлению.

— Да, но я тебя знаю. Если я дам тебе хоть полшанса, ты будешь стоять на кухне и готовить следующие три дня.

Я наморщила нос и притворно надулась, идя в сторону гостиной. — Я отдохну два часа, но потом буду готовить еду.

— Послушай своего отца, Скайлер. Мы не хотим, чтобы ты возвращалась в больницу, — укоряет меня Луиза.

— Я обещаю, что буду много отдыхать, но я также хочу вернуться к готовке. Мне нужно много практиковаться, прежде чем я смогу вернуться на работу.

— Ты собираешься вернуться на работу? — спрашивает папа, следуя за мной.

— В конце концов. Доктор Бенталл сказал, что я смогу вернуться к работе через три месяца.

Я сажусь на диван, который стал моим, и беру пульт от телевизора. Лежа, я подкладываю под голову одну из брошенных подушек.

Одарив папу милой улыбкой, я говорю: — Я не буду переутомляться. Обещаю.

— Хорошо.

— Можешь принести подушку из моей спальни? — спрашиваю я, включая телевизор.

— Конечно. Может, мне принести и твое одеяло?

Я показываю на плед, наброшенный на спинку дивана. — Я воспользуюсь этим, если мне будет холодно.

Папа смотрит на меня с минуту, прежде чем уйти за подушкой.

Я слышу, как Луиза несет покупки на кухню, а затем слышу знакомые звуки в доме.

Я скучала по этому.

С помощью