Дик Портер - Преданное сердце Страница 105

Как обычно, собрание приходского совета состоялось в первый понедельник следующего месяца. Мы начали в полшестого и прозаседали, с перерывом на ужин, до полдесятого, разбирая вопросы бюджета, строительства и церковного обучения. Так уж повелось: все это можно было обсудить за пятнадцать минут, но собрание тянулось мучительно долго. Когда оно кончилось, Пол попросил меня задержаться на несколько минут, чтобы обговорить кое-какие детали бюджета. В кабинете он достал бутылку виски; ни о каком бюджете, разумеется, не было и речи.

— Этот Картер Демонбрун — непроходимый тупица. Как тебе кажется? — спросил Пол.

— Непроходимый богатый тупица.

— Картер проговорил на собрании не меньше часа, не сказав ни единого умного слова.

— И как только ему удается держаться в бизнесе?

— Те, кто у него покупают, — еще тупее.

Мы перемыли косточки всем членам совета по очереди. Около десяти Пол спросил: "Тебе еще налить?" Это означало, что пора расходиться, и я уже было открыл рот, чтобы сказать «нет», на что, собственно, Пол и рассчитывал, как вдруг, помимо воли, у меня вырвалось:

— Да. Знаешь, меня кое-что тревожит.

— Связано с работой?

— Нет.

— С семьей?

— Нет.

— Надеюсь, тебя не терзают душевные муки, а то уже поздно?

— Что-то в этом роде.

— Хэмилтон, побойся Бога!

— Извини.

— Ты что, хочешь, чтобы тебе отпустили грехи? Тогда пойдем посидим в кладовке, как будто бы это исповедальня.

— Я серьезно говорю.

— Да брось ты.

— Пол, я не верю в то, что сказано в Символе веры. Пол на секунду перестал дышать, потом испустил облегченный вздох.

— Знаешь, — сказал он, — я уж и вправду начал волноваться, что у тебя серьезные неприятности.

— Ты слышал, что я сказал: я не верю Символу веры.

— А кто верит?

— Ты все остришь, а я серьезно.

Пол внимательно посмотрел на меня и понял, что я действительно не шучу. Какое-то время он хмуро молчал, видно, обдумывая создавшееся положение, потом сказал:

— Хорошо. Хочешь по полной программе — пожалуйста. Когда ты в первый раз понял, что не веришь Символу веры, и о каком, собственно, Символе веры ты говоришь?

Я ответил.

— Ну, и как ты себя чувствуешь, перестав верить? Стала ли твоя жизнь от этого лучше? Или ты ощущаешь опустошенность? Хочешь ли ты снова начать верить?

Я ответил.

— Всегда ли ты считал, что Символ веры — это нечто, не требующее доказательств?

Я ответил.

— Как Сара Луиза с девочками относятся к Символу веры? И как они относятся к тебе?

Я ответил.

— Ты ведь знаешь, что такие сомнения часто возникают в середине жизни? Ты понимаешь, что было бы странно, если бы с тобой не случилось подобное?

Я ответил.

— Твои дела важнее слов, а ты постоянно ходишь в церковь. Возьмем, к примеру, твою семью. Разве у тебя никогда не возникало желания плюнуть на все и уйти от них? Но ты ведь этого не делаешь. Ты продолжаешь жить с ними, несмотря ни на что. Так вот, мы тоже семья, случается, что тебе хочется уйти от нас тоже. Но без нас — какая это была бы жизнь?

Я ответил.

— Знаешь, Хэм, в вере главное не догмы, а то, как ты смотришь на мир. Если ты делаешь все возможное для достижения какой-то конечной доброй цели, значит, утверждаешь Христа. Какая разница, правда ли все, что написано в Библии, или нет? Воскрес ли Христос? Не знаю. Мне все равно. Это имело значение для ранних христиан — вот и замечательно. Жизнь — тайна, смерть — тайна, и Бог — тоже тайна. Пытаться облечь ее в слова есть не вера, а суеверие. Тот, кто просто живет и трудится, в том, может, веры больше. А люди, которые верят каждому написанному слову — они не столько верующие, сколько суеверные. У тебя возникли сомнения. Так этому надо только радоваться. Кто-нибудь сомневался больше святых? А что сказал Христос? "Отче Мой, если возможно, да минет Меня чаша сия". Или еще: "Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?" Величайшие верующие ощущали отсутствие Бога так же сильно, как и присутствие, и от этого их связь с Богом становилась только полнокровнее. Просто сейчас заканчивается один этап твоей жизни и начинается новый — вот как на все это нужно смотреть. Брось переживать. Сомнение тоже может быть актом веры.

— Я понял. Все правильно. Сейчас я от тебя отстану. Только ответь мне, Пол: ты веришь в то, что написано в Символе веры? В Апостольском, в Никейском — какой тебе больше нравится.

Пол молчал, размышляя, целых пять минут, потом спросил:

— Ты принимаешь меня за дурачка?

— Веришь или нет?

— Разве ты не слышал, что я говорил?

— Веришь или нет?

— Мне что, тебе картинку нарисовать?

— Тогда как же ты можешь читать их каждое воскресенье?

— Разве колдун обязан верить в свое колдовство?

— И что, никто не верит?

— Ну, почему, многие прихожане…

— Нет, я имею в виду духовенство.

— Некоторые фундаменталисты. Впрочем, они, наверно, верят и в пасхального зайчика.

— Почему же тогда столько священников продолжают заниматься своим делом, если они не верят?

— Нет, ты все-таки, наверно, невнимательно меня слушал. Я не говорил, что не верю в то, что делаю. Я всей душой верю, что могу помочь людям больше, чем психиатр или бармен. Я верю, что, имея ничтожную долю моих прежних брокерских доходов, я могу осчастливить гораздо больше людей, чем если бы я был брокером. Да, я не верю целиком и полностью тому, что говорю во время службы — ну и что? Я точно так же не верю всему, что поется в американском гимне или в гимне моего университета, тем не менее я их пою. Стыдно ли мне от того, что я рассказываю сказки? Вовсе нет. В жизни мы чаще всего оказываемся детьми. Когда я отвожу машину в ремонт, я — ребенок, и со мной так разговаривают, как с ребенком. Когда я иду к врачу, я — ребенок, и врач говорит со мной, как с ребенком. Я ребенок во всем, кроме религии и продажи облигаций, и все вокруг разговаривают со мной, как с ребенком. Но когда дело доходит до души, то тут вы — мои дети, и я говорю с вами, как с детьми. Какая была бы польза, если бы я вдруг начал цитировать Фрейда или Сартра?

— Но если ты уговариваешь людей верить тому, чему сам не веришь, значит, ты их обманываешь?

— То есть как это обманываю? Что утверждает церковь? Что жизнь — это тайна, из которой мы должны извлечь как можно больше, что людям выгодно помогать друг другу. Это ли не правда? Тебя обманывают врачи и адвокаты, тебя обманывает Вашингтон, тебя обманывает жизнь. Мы — единственные, кто не обманывает. А подумай о том, что церковь дает человеку. Она утешает душу, она рассказывает восхитительные истории, написанные восхитительным языком. Она соединяет тебя с прошлым, заставляет размышлять. Она побуждает тебя молиться, иными словами, разбираться в своих мыслях. Слышит тебя какой-то там Бог или нет, но сам-то ты себя слышишь и тебе от этого лучше. Лично я не могу представить себе ничего другого, в чем было бы меньше шарлатанства, чем в церкви, и что так же хорошо помогало бы людям. А ты можешь?