Испорченный союз - Трейси Лоррейн Страница 11

Пара усталых голубых глаз встречаются с моими, как только она поднимает голову, и, несмотря на морщинки вокруг них, которых раньше не было, осознание поражает меня, как долбаный грузовик.

— Нет, — вздыхаю я, откуда-то находя в себе силы и вырываясь из объятий Брэда.

Я не перестаю двигаться, пока не сталкиваюсь со стеной.

К этому времени она уже сидит, откидывая с лица свои дикие вьющиеся волосы, и смотрит на меня, почти такая же растерянная и шокированная, как и я.

— Б-Брианна? — выдавливает она из себя в полном неверии.

— Нет, — повторяю я. — Нет.

Она смотрит на меня еще несколько секунд, прежде чем ее шок перерастает в нечто совсем другое.

В гнев.

Он такой сильный, такой мощный, что, я уверена, от него по воздуху пробегает холодок.

— Какого хрена ты делаешь с моей дочерью? — бросает она Брэду с чистой ненавистью в голосе.

На мгновение я почти горжусь тем, как яростно она говорит. В прошлом я считала свою мать исключительно слабой. Хрупкой, жалкой и легко ведомой.

Возможно, морщины на ее лице — не единственное изменение с тех пор, как я видела ее в последний раз.

— Я привел ее для тебя, милая. Я знаю, как сильно ты по ней скучала.

Весь воздух вырывается из моих легких, когда я наблюдаю, как Брэд — мужчина, с которым я трахаюсь уже несколько месяцев, — движется к моей матери и берет ее руку в свою.

Ее гнев ничуть не смущает его.

Вместо этого он поднимает свободную руку, чтобы смахнуть с ее щеки локон — точно так же, как он сделал это со мной в другой комнате, — а затем сжимает ее челюсть.

— Я просто хочу сделать тебя счастливой, mi amor. (пер. с исп.: моя любовь)

6

НИКО

— НИКО, — рычит Тоби, наваливаясь всем весом на дверь спальни, пытаясь протиснуться внутрь. — Перестань быть таким гребаным слабаком, — ворчит он, прежде чем попробовать снова.

Дверь дребезжит, комод, который я придвинул к ней, как слабак, в котором он меня обвиняет, сдвигается вперед на дюйм.

Я знал, что это не будет надежным планом, когда запирался здесь. Но я подумал, что это может оказаться достаточно серьезным испытанием, чтобы заставить его отказаться от этой идеи. Если мне повезет.

Очевидно, я недооценил упорство моего лучшего друга, потому что сегодня утром он занимался этим чертовски долго.

— Я не позволю тебе испортить все еще больше, чем это уже есть. У тебя гребаный экзамен.

Он снова врезается в дверь, рыча то ли от боли, то ли от напряжения, я не уверен.

Комод сдвигается дальше от двери, позволяя Тоби просунуть руку внутрь и каким-то образом протолкнуть его еще дальше, пока он не проскользнул в комнату вместе со мной.

Его грудь вздымается, волосы растрепаны, школьная форма растрепана, когда он стоит, затаив дыхание, и свирепо смотрит на меня.

— Ты придурок, — бормочу я со своего места на краю кровати Брианны, одетый в те же боксеры, в которых был уже несколько дней.

— И от тебя чертовски воняет. Она разозлится, когда придет домой и обнаружит, что запах твоего пота пропитал каждый дюйм этого места.

Мои губы сжимаются в тонкую линию при мысли о том, что она никогда сюда не вернется.

Прошло четыре дня. Четыре гребаных дня, и никто не нашел ничего, что могло бы быть использовано.

Тоби и Тео проверили ее через все системы, которые у них есть, и они уверены, что она все еще в стране.

Как бы это ни обнадеживало, с каждым прошедшим днем боль и отчаяние становились только сильнее, и я тону совершенно по-новому.

Я думал, что горе в те дни после потери отца было невыносимым. Но, по крайней мере, я знал, что исход этого был окончательным.

Сейчас так много неизвестных, что я не знаю, куда идти.

Жива ли она? Страдает ли она?

И если она все еще дышит, ненавидит ли она меня сейчас еще больше, чем когда-либо, потому что я не защитил ее? Потому что я не пришел за ней?

— Прекрати это. Просто, черт возьми, прекрати это, — требует Тоби, перетаскивая комод Брианны на место, прежде чем распахнуть окно и выйти из комнаты.

Когда он возвращается, в руках у него стопка чистой одежды, сверху лежит моя сумка для стирки.

— Иди и разберись со своим дерьмом, Нико. Не позволяй этим ублюдкам думать, что они побеждают.

— Так и есть, — шиплю я. — Они отняли у меня слишком много. — Я ненавижу, насколько уязвимым кажусь, но ничего не могу с этим поделать. Я чертовски сломлен.

— Мы этого не знаем. Возможно, она ждет, когда ты найдешь ее прямо сейчас.

— Тогда ей нужно сказать нам, где она, черт возьми, находится.

— Это случится. Мы вернем ее, — уверенно заявляет он.

Я вздыхаю, опустив голову в знак поражения.

Это было ошибкой, потому что зловоние, о котором он упомянул, когда впервые вошел, ударяет мне в нос, и я стону от отвращения.

Передо мной появляется стопка одежды в его руках.

— И, черт возьми, побрейся. Это тебе не идет.

Я поднимаю глаза, пристально смотрю на него, желая, чтобы он просто съебал в школу без меня, как делал каждый день на этой неделе.

Ну и что, что у нас сегодня утром экзамен?

Какой, блядь, смысл, когда все рушится вокруг меня? Что, блядь, хорошего может принести пара пятерок?

Но, несмотря на эти мысли, крутящиеся в моей голове, мое тело не подчиняется мозгу, и я оказываюсь на ногах и бреду через квартиру Брианны в ее ванную.

Захлопываю за собой дверь, звук ее удара эхом разносится по тихой квартире, когда я бросаю одежду на стойку и отворачиваюсь, чтобы отлить.

Поднимаясь, я упираюсь свободной рукой в стену перед собой и опускаю голову в знак поражения.

Водка, которую я пил как воду последние пару дней, заставляет меня бешено дрожать. Я не в том состоянии, чтобы идти в школу сдавать экзамен. Но я не думаю, что у меня есть выбор.

Думаю, мне просто нужно молиться о чуде. Не то чтобы мне с ними особенно везло в последнее время.

Я думал, что согласие Брианны быть моей в прошлую пятницу вечером было началом перемен для меня, а не началом того, что все стало еще более хреновым.

Джейд разрывает мой телефон с тех пор, как я не появился на нашем учебном сеансе в понедельник вечером. Она хочет поговорить, хочет выслушать мое признание в том, что я снова облажался и потерял лучшее, что было в моей