Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы Страница 113

– Что?

– Что если введут физику, останутся без набора. Потому что ее никто не знает. По результатам ЕГЭ за прошлый год выпускники страны физику знают хуже всех остальных предметов. Представляешь? Я на совещании спрашиваю: как же студенты будут разбираться в технических специальностях, – они же все основаны на законах физики. А мне ректор строительного заявляет: ничего страшного, им физику читают с первого курса. Да, но им начитывают уже вузовский курс! Первые лекции: тангенциальное ускорение, нормальное ускорение. А они не знают, что такое ускорение.

– Неужели не знают? Это же элементарно.

– Конечно! Потому что в важнейших десятом и одиннадцатом классах относятся к этому предмету, как второстепенному. Зачем физику учить? – ее же не сдавать. Президент требует прорыва в современных технологиях. Но для прорыва нужна армия толковых инженеров – страна-то огромная. А где их взять? О чем там, в правительстве думают, не знаю.

– Напиши об этом в «Учительскую газету».

– Да, думаешь, ее кто-нибудь читает? Наше гороно в этом году ее даже не выписал, говорят, денег нет. Сплошной цирк: городские органы образования не читают свою центральную газету.

– Тогда напиши в «Комсомольскую правду». Или еще куда повыше. Это же вопрос национальной безопасности! Без физики – какая может быть оборонная промышленность?

– Знаешь, что делают с гвоздем, когда тот высовывается? Бьют по голове, – прокомментировала Настино предложение Галчонок, – она давно слушала их разговор, стоя в дверях. – Думаете, там, наверху, не знают, что происходит? Может, это так задумано? Мне один умник из нашего ректората недавно ляпнул: есть мнение, что точные науки развивают у народа агрессивность.

– Так и сказал? – поразился отец. – Ну, тогда мы приплыли – дальше некуда. НАТО может отдыхать.

– Послушайте, – не выдержала Настя, – но ведь во всех газетах пишут, что наше образование лучшее в мире.

– А ты больше верь газетам. Мне профессор Рабинович из университета недавно рассказал об исследовании, которое проводила одна международная комиссия. Проверяли знание математики с физикой у выпускников разных стран. Знаешь, на каком месте наши оказались? Ты не поверишь – на третьем.

– Так это же здорово!

– Держись, не то упадешь. С хвоста! Хуже только какие-то две африканские страны. Докатились!

– Нет, я не верю. – Настя так расстроилась, что чуть не заплакала. – Это, наверно, какая-то подтасовка. Чтобы нашу страну дискредитировать.

– Даже если и подтасовка, все равно близкая к истине. На физфак сплошные недоборы, и в учителя никто идти не хочет. И такое – по всей стране.

– Ладно, все это пустопорожние разговоры. Все равно вы ничего не измените. Иди, ешь. Погоди, я подогрею, а то все остыло: и картошка, и курица. – Галчонок направилась на кухню, отец уныло поплелся за ней. А Настя еще долго стояла на лоджии, переваривая услышанное. Но так ничего радикального не придумав, решила, что начинать надо с себя. И потому вернулась в комнату, где засела за учебники.

Глава 43. Наркотик

Первое полугодие выпускного класса приближалось к концу. На-стины одноклассники почти перестали общаться друг с другом: приходя в класс, садились каждый за свой стол и погружались в задания.

– Похоже, мне так и не удастся вас сдружить, – вздыхала Екатерина Андреевна, – не то, что в прежние времена. Вот в пору моей молодости у нас были и пионерская, и комсомольская организации, – так мы дня не могли прожить друг без друга. Походы, капустники, вечера. Дни рождения вместе справляли. А вы, будто старички какие-то. На классном часе в десятом делились друг с другом, советовались, куда-то ходили вместе, а нынче слова из вас не вытянешь. Окончите лицей, и, кроме учебы, вспомнить будет нечего. Ну что вы все молчите?

– А о чем говорить? – пожал плечами Денис Степанов. – Когда бы вам тогда столько же задавали, сколько нам, тоже было бы не до походов. А насчет общения: понимаете, Екатерина Андреевна, нам, действительно, не о чем говорить друг с другом. Ведь все разговоры крутятся только вокруг поступления. Но у нас каждый учится по своему индивидуальному плану, и поступать мы будем в разные вузы. Вон, Снегирева вообще отделилась от всех, решает одни задачи, я – другие. И о чем мне говорить с тем же Пацкевичем, если у него не мозги, а солома?

– Ты, козел, выбирай выражения! – взвился новенький Костя Пацкевич. – Умный выискался!

– Все, все, прекратили! – Классная постучала указкой по столу. – Степанов, не забывай, ты уже второй год в лицее, а Костя только пришел.

– Да ему хоть год, хоть два, – все равно толку не будет, вы же это не хуже меня знаете, Екатерина Андреевна. Мне только непонятно, почему вы за него постоянно заступаетесь, – когда его давно пора выпереть из лицея. В первой четверти три пары – а что в Уставе записано?

Тут взбешенный Пацкевич ринулся к столу Дениса. Но толстый Леша успел ловко подставить ему ножку – цепляясь за столы, Костя с ругательствами рухнул между рядами. Расстроенная классная встала и отпустила всех по домам, предупредив, что в случае драки неприятности ожидают обе стороны. Очередной классный час был сорван.

А на следующий день Костя Пацкевич отличился по полной программе. Во время контрольной от наблюдательной Ольги Дмитриевны не укрылось, что он сунул под тетрадь шпаргалку с тригонометрическими формулами, которые никак не мог запомнить. Быстро подойдя к его столу, Туржанская приподняла тетрадь, – но парень успел сунуть бумажку в карман.

– Встать! – скомандовала Туржанская. – Руки по швам! – Порывшись в его кармане, она вытащила шпаргалку вместе с пакетом, в котором находился зеленоватый порошок. – Это что такое?

– А чего вы по чужим карманам лазите? – заорал Пацкевич. – Не имеете права! Отдайте, это не ваше!

– Я тебя спрашиваю, что это за порошок? – Профессор даже побледнела от гнева. – Говори или я немедленно звоню в милицию. Нам здесь только наркотиков не хватало!

– Это лекарство! – Костя попытался вырвать у нее пакетик, но не сумел. Быстро подойдя к своему столу, Туржанская позвонила по сотовому директору. Тот немедленно явился и забрал провинившегося вместе со злополучным пакетом.

– Кто знает, что это за порошок? – обратилась Туржанская к остолбеневшему классу. Ответом было полное молчание. Ребята словно воды в рот набрали – каждый сидел, потупив глаза.