100 дней после развода (СИ) - Грин Анна Кэтрин Страница 12

И, глядя сейчас в тёмные глаза мужа, я с какой-то безумной лихой чертовщинкой ощущала, что он за все эти годы всю любовь у меня из души сцедил.

— Руслан, я не намерена ни за что перед тобой извиняться, если бы у тебя было побольше мужества, если бы у тебя были хоть какие-то границы морали, ты сейчас бы не стоял передо мной и не ожидал каких-то нелепых извинений. Потому что я перед тобой ни в чем не виновата. Я любила тебя больше, чем кого бы то ни было в этом мире. Даже рождение детей не перекрыло мою эту больную, покалеченную любовь к тебе.

— Я ни в чем не виноват!

— Я просто хотела быть с тобой до конца. Я никогда, слышишь, я никогда не хотела бы тебе сказать слово прощай. А шептать всегда лишь до свидания. И поэтому не надо сейчас стоять и давить на меня тем, что я в чем-то виновата, нет.

Я протянула руку и все-таки ключ картой открыла подъездную дверь, шмыгнула внутрь, поднялась по ступеням до лифта.

Мне было уже абсолютно наплевать, идёт он следом или нет. Ничего же плохого я ему никогда не желала, даже когда узнала и поняла, что он неверен, что он предатель, у меня ни язык не поворачивался, ни мысли, чтобы проклинать его.

Злая, была.

Безумно злая.

Но посылать на его голову все кары небесные не хотела.

Когда я зашла в квартиру, мне кажется, по моему лицу все все поняли.

Особенно няня.

Она забрала у меня пакет с фруктами, быстро скрылась за дверью кухни, что-то приговаривая. А я, тяжело вздохнув, качнулась в сторону маленького кожаного диванчика, который стоял в прихожей, и опустилась на него, упёрла локти в колени, зажала лицо ладонями и покачала головой.

Чёрная метка со спальни была снята, и, как мне казалось, это было одним из элементов самообмана. Потому что я все равно чувствовала его незримое присутствие рядом. Распахивала ночью глаза и пыталась в темноте найти его силуэт.

Казалось, как будто он где-то рядом и дышит мне в волосы, специально раздражая этим своим заезженным действием, но ошибалась…

Не находила…

А утром я разбитая и безумно нервная, готовилась к посещению невролога с Матвеем.

— Точно не надо с вами ехат? — спросила в который раз няня, я покачала головой.

— С одним ребёнком я уж точно справлюсь, лучше приглядите за Аней с Тимуром, — отвечала я, собирая дорожную сумку.

И у невролога оказалось, что все у нас в порядке, и что Матвей кричит, это связано исключительно с темпераментом, а не как с какими-то нарушениями или ещё чем-то. И хоть я отмечала, что с появлением няни Матвей стал спокойнее, меня все равно эта тема безумно тревожила.

Выйдя с сыном из больницы, я глотнула горячий июньский воздух. И, плюнув на такси, медленно пошла вниз по улице.

Матвей рассматривал прохожих, газоны, округлял ротик, когда видел что-то необычное, например, неоновые вывески у кофеен.

И меня почему-то так потянуло просто в спокойствии выпить чай с чизкейком, что я не устояла, и, остановившись напротив вывески с популярной кондитерской, шагнула внутрь.

Меня проводили в зону отдыха, помогли расположиться, уточнили, нужно ли что-либо для Матвея, но я только покачала головой и быстро сделала заказ.

Сына держала на руках, и он, словно бы радуясь новому миру, притих.

А когда чай и чизкейк принесли, мой мир стал чуточку светлее.

Однако это оказалось всего лишь единственной белой полосой в этой истории, потому что буквально через десять минут сбоку, за плетёной перегородкой, которая отделяла столики один от другого, раздался подозрительно знакомый голос.

— Ох, Руслан, я так по тебе соскучилась. Безумно рада видеть.

Чашка в моих пальцах задрожала.

Матвей, набрав полную грудь воздуха, приоткрыл ротик.

— Ты не молчи, Руслан, присаживайся. — Кокетливо произнесла Марья Антоновна за соседним столиком.

Я все-таки не выдержала.

Из безвольных пальцев вывернулась чашка с чаем.

Глава 15

Меня спасло только лишь то, что в кружке осталось чая на самом донышке.

Чудесный был чай, облепиховый, с цитрусами и веточкой розмарина, но от облепихи, которая сама по себе была маслянистой, на языке расплывалось липкое солнечное послевкусие, и ровно до момента, как я услышала голос учительницы Ани, меня все устраивало.

После этого человек будет говорить о том, что он ни в чем не виноват?

После этого человек будет приходить и требовать каких-то извинений?

После того, как он, не скрываясь среди бела дня, вытаскивает свою девку в кондитерские, а по вечерам, видимо, таскает в рестораны?

Я стиснула зубы с такой силой, что мне кажется, у меня вся эмаль потрескалась.

Матвей предчувствуя, что меня начинает от эмоций просто крыть, то и дело глубоко вздыхал, набирая полные лёгкие воздуха, и собирался вот-вот закричать, но я развернула сына к себе лицом, я тихо прошептала:

— Не надо, малыш, не надо.

И первая моя реакция, самая глупая и очевидная, была сорваться и бежать так сильно и далеко, сколько было сил.

Это только в каких-то мега популярных современных сериалах жена встаёт, выглядит такой офигенной перед любовницей…

В жизни же было все наоборот.

В жизни на мне были мятые джинсы, балетки молочного цвета и широкая рубашка.

Я была типичной мамочкой в декрете.

Я была той самой, про которую говорят, что она замученная мамаша. И это было видно не по одежде. Это было видно по взгляду. По потускневшим волосам. По синякам, залёгшим под глазами.

Прошло не так много времени с появления у меня няни, чтобы я успела хоть немного прийти в себя.

— Что расскажешь, Руслан? — Томный, приглушённый голос снова зашвучал из- за перегородки, и я аж вздрогнула.

Быстро сориентировавшись, перехватила валяющуюся чашку из-под чая и поставила её на столик.

— Да ничего особого сказать. Наверное, я хочу больше спросить, — хрипло прозвучал голос мужа, и я тяжело задышала.

Матвей, который, казалось бы, абсолютно не имел никакого отношения к Руслану, потому что на протяжении трех месяцев не слышал ни его голоса, не ощущал его запаха, не чувствовал его тепла, взмахнул ручками и уставился заинтересованным взглядом на перегородку, а я только провела ладонью по спине сынишке.

— Тише, родной, тише, — прошептала я сама не понимая, для чего это делала, что за игры в казаков разбойников?

Надо было просто встать и уйти, всего-то ничего.

Но вместо этого я шмыгнула носом.

— Ох, Руслан, какие вопросы, неужели ты считаешь, что сейчас самое время для этого дела? — Голос стал ниже, я сцепила зубы до боли.

Почему-то в памяти встала картинка, как я успокаивала Аню в туалете и как она кричала: «сидели за столом, а у неё туфли сброшены были с ног».

И эта картинка, словно яркая вспышка, въелась мне в мозг так сильно, что я сейчас видела, как Марья Антоновна, стянув босоножки со своих ласт, тянется ими в пах к моему мужу.

— Нет, ну мы, конечно, поговорить можем и в другом месте, — глубокомысленно произнёс Руслан.

А я напрягла весь слух.

Какой же он продажный, какой же он лицемерный, подлый.

Я ни в чем не виноват…

А что это сейчас было? Поговорить он хотел в другом месте, небось, уже и квартиру своей девке купил или по гостиницам таскает люксовым, где ночь стоит, как алименты на одного ребёнка.

Из-за угла появилась официантка, и я, взмахнув ладонью, подозвала её к себе, наклонившись над столиком, тихо произнесла:

— Счёт.

Девушка понятливо кивнула и удалилась за чеком, а когда вернулась, я быстро, не глядя, рассчиталась со своей карты, и официантка решила уточнить, все ли мне понравилось.

Я только кивала, стараясь чтобы мой голос не звучал никак, и я явно пугала девушку своей такой молчаливостью.

И надо было просто встать и уйти.

Я даже перехватила сумку, повесила её через плечо. Обняла матвея. Медленно приподнялась с диванчика, а в голове зашумел перезвон колоколов.