Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы Страница 127

Папа, ты же любил нас: и меня, и маму. Помнишь, как ты носил ее на руках, как вы обнимались и целовались? И меня любил – очень сильно, я же помню. Как же можно после такой любви нас бросить?

Наверно, это все она, Лялька. Так вот в кого она еще тогда была влюблена. Он столько раз отвозил ее домой на своей машине, наверно, она тогда его к себе и заманила. И все позволила. Как же она, Настя, была глупа! Вешалась ей на шею, целовала, делилась всем.

Теперь Соловьева беременная. От моего отца. Какая мерзость! Мерзость, мерзость! Господи, покарай их!

Так мысленно молила Настя, бредя домой в свою опустевшую квартиру. Наташа хотела ее проводить или даже остаться на ночь, но Настя отказалась, заверив подругу, что никаких глупостей не наделает. Отворила дверь, зажгла свет. Прошла в комнату родителей. Постояла у шкафа с вещами отца. Потом вытащила из кладовки большой чемодан, сложила туда его одежду. Зимнее пальто не поместилось, пришлось его свернуть и положить в большой кулек. Все это она вынесла в прихожую. Отцовских документов нигде не было, наверно, они были в машине. Машину он теперь заберет, – пришла в голову мысль, – ну и пусть. Компьютер, наверно, тоже. А квартира? Может, захочет ее разделить, ведь ему надо где-то жить. Хотя у Соловьевой есть своя, ей богатенький папа купил, она хвасталась. Может, он оставит им с мамой хотя бы квартиру?

Но как в ней жить – без него? Невозможно представить.

Зазвонил мобильник. Ткнув нужную кнопку, она его вырубила и отключила розетку городского. Мама не позвонит, а больше ей никто не нужен.

Всю ночь она пролежала с открытыми глазами. Слез не было. Она всматривалась в глубину своего несчастья и не видела дна. Только под утро слегка забылась неверным сном, из которого ее выдернул длинный звонок. Она взглянула на часы. Было шесть часов утра. Звонили в квартиру. Мама! – вспыхнуло в мозгу, и она в одной сорочке кинулась к двери. Но за ней оказались бабушка с дедушкой.

– Почему не работает телефон? – хором закричали они. – Что у вас тут?

– Телефон я отключила, – хмуро ответила бледная, как мел, внучка, – мама в больнице. Заходите, чего вы стоите на пороге?

– В больнице? Что с ней?

– Отравилась. Выпила целый пузырек но-шпы.

– Отравилась? Ах, негодница! – всплеснула руками Зарочка. – Все-таки отравилась! В какой она больнице?

– В центральной городской.

– Поехали, Артурчик. Отравилась! Грех какой! Девочку одну захотела оставить. Вот я ей задам!

– Ба, она в реанимации, вас туда не пустят. Не меньше трех дней там будет. Мне Наташа скажет, когда ее переведут в палату.

– А где Олег?

– Наверно, у своей новой жены. Все правда, ба. Он нас бросил.

– Где она живет, знаешь?

– Нет. – Настя и в самом деле не знала, где живет Лялька, знала только, что где-то рядом с институтом. – А зачем вам?

– Как зачем? Поговорить! Пристыдить его! Может, одумается.

– Не одумается. Она ребенка ждет.

– Ребенка? А ты что, котенок? У него семья, дочь! Он такой пост занимает! Должен чувствовать ответственность!

– Ба, это бесполезно. Даже если он захочет вернуться, мама его никогда не простит. Но он не захочет.

Настя подключила городской телефон и набрала номер больницы. Ей ответили, что состояние больной стабильно тяжелое, но ухудшения не наблюдается. Все лекарства имеются, ничего приносить пока не надо.

– Поехали с нами, внученька? – Бабушка умоляюще прижала руки к груди. – У меня душа не на месте, что ты здесь одна. Наташа позвонит, если что. Поехали!

– Нет, ба, не поеду. Пойду в больницу, может, удастся пройти к маме. Ну что я у вас буду делать? Я там места себе не найду.

– У тебя хоть деньги есть?

– Есть, в буфете. Мне хватит. Может, отец за вещами придет, я их собрала. Там в прихожей чемодан и узел.

И она тяжело зарыдала.

– Господи, горе какое! – заплакала следом Зарочка. – Бедные вы мои! Как у него, ирода, совести хватило такое сотворить? Бесстыдник! Ну ничего, Бог его накажет, он все видит! Ты больше не отключай телефоны, а то мы с ума сходим, а дозвониться не можем.

– Ладно, не буду.

Глава 51. Отец

Наконец, они уехали. Настя прибрала постель, направилась в ванну. И тут зазвонил городской телефон.

– Котенок, надо поговорить. – Голос отца звучал сдавленно, как будто он охрип. – Я сейчас приду.

– Нет! – крикнула Настя и бросила трубку. Затем стремительно оделась и, схватив сотовый, вылетела из квартиры. Не то, что видеть отца – ей было невыносимо даже думать о нем. Ей казалось, что тогда с ней случится что-то ужасное, – что она закричит, набросится на него с кулаками или просто умрет от разрыва сердца. Пусть он забирает свои вещи и уходит, чтобы больше никогда-никогда его не видеть. Ну, может быть, потом, когда-нибудь, когда мама поправится и все как-то успокоится. Когда под ногами появится хоть какая-то опора. Но не сейчас, когда так больно, что хочется кричать.

Надо срочно поменять номер сотового, подумала она, и сообщить его только бабушке и Наталье – и маме, если ей станет лучше.

Когда она покинула офис телефонной компании, был уже полдень. От Натальи узнала, что мать в прежнем состоянии: лежит под капельницей и ни на что не реагирует. Врачи говорят, что навещать ее сейчас бесполезно, нужно время. Понемногу должна прийти в себя.

– Настя, сегодня же выпускной, – напомнила подруга. – Ты пойдешь?

Выпускной? Боже мой, она совсем забыла! Хотя – какой выпускной? Забрать аттестат и уйти? Нет, даже на это у нее не хватит духу – еще разревется там при всех. Заберу завтра, решила она, скажу, что заболела. Нет, зачем врать. Скажу, что мама попала в больницу, и мне не до этого.

– Не пойду. – Настя изо всех сил старалась не заплакать. – Аттестат заберу потом.

– Настя, выпускной бывает раз в жизни.

– Наташа, ты соображаешь, что говоришь? Какой мне выпускной?

– Да, конечно, – согласилась Наташка. – А что Вадим? Он знает? Вадим! – подумала Настя. Ох, как мне плохо! Вадим уже улетел. Его нет, и больше никогда не будет. И это правильно. Можно потихоньку его забывать, чтобы больше не испытывать этот жгучий, нестерпимый стыд. Хорошо, что об этом знают только он и она. Он, конечно, ничего не забудет, но будет молчать, – и она будет молчать тоже. Больше он не позвонит, потому что – ну как можно любить после такого? После такого даже уважать невозможно, – какая там любовь!