Оксана Сергеева - Непридуманное счастье Страница 14

А в нескольких шагах от Вуича замерла, натолкнувшись на его недобрый потемневший взгляд. Непривычно видеть его таким. И неприятно. Ужасно неприятно, колко как‑то.

— Это что еще за хрен в масле?

— Почему в масле? — невпопад спросила она и подхватила Лёню под руку. — Пойдем, — потянула к машине, но Вуич, словно скала, врос в землю и с места не сдвигался. — Это наш терапевт, — обозначила она личность мужчины, хотя Лёне это все равно много не скажет. Терапевт ли то был или стоматолог — разницы никакой.

— Ну, пойдем, — согласился он как будто спокойно.

По дороге разговаривали. Как обычно, в основном говорила Татьяна. А Лёня вроде бы и участвовал в беседе, но как‑то совсем уж отрешенно, странно поглядывая время от времени то на руки Танины, то на колени ее, белеющие из‑под темно — синей джинсовой юбки. Так что по приходу домой клубочком томившаяся в женской груди тревога, уже холодком охватила все тело. И что‑то сомневалась Таня, что поход в театр, который у них на сегодняшний вечер запланирован, как‑то поднимет ей настроение. Взрыва ждала, скандала.

— Мы есть будем или я могу собираться?

— Собирайся, не торопись. Перед спектаклем прогуляемся, а после поужинаем. Отдохнем как люди, пока Настя на каникулах.

Детский садик, как всегда в июне, закрыли на ремонт, и практически все время Настя проводила с дедом. Он всегда находил, чем ее занять.

— Хорошо, — Татьяна сбросила сумку с плеча и скрылась в ванной. Лёня уселся на диван, включил телевизор.

Но как‑то быстро Таня собралась и не заметил времени. Впав в расслабленно — сонное состояние, счет ему потерял. Даже удивился слегка, когда она уже одетая в платье, накрашенная чуть сильнее, чем обычно, и вкусно пахнущая густыми вечерними духами зашла в гостиную.

Не получилось у нее сегодня покрутиться перед ним и легко спросить, как она выглядит. Слишком напряженно Леонид выглядел, что опасалась словом его на взрыв спровоцировать. Сколько этих ревностных припадков от Бориса вытерпела. И молчать тоже не дело.

— Лёня, ты же не думаешь про меня всякую чушь? — спросила неверным голосом и провела руками по бедрам, сомневаясь, хорошо ли сидит на ней это платье. Ни разу его еще не надевала.

— Что? — переспросил.

Правда не слышал, что она сказала. Воспринял только свое имя, а когда голову к ней повернул, то дар речи потерял. И ничего вроде особенного. Прямого силуэта голубое платье до колен и снежно — белеющая на изящной шее нитка крупного жемчуга. В этом платье Танины бедра казались чуть шире. Так прелестно женственно широковаты они были, что руки к ним так и тянулись. И платье, которое она только надела, захотелось тут же снять.

— Ты же не думаешь?

— Что не думаю?

— Чушь… про терапевта…

Лёня с трудом увязал в голове «чушь» и «терапевт».

— А ты про этого, который в масле?..

— Ну… Я тебе не давала никакого повода.

— А мне повод и не нужен. Мне фонарного столба рядом с тобой достаточно.

— Лёня… — после этих слов Таня еще больше разнервничалась.

— Что — Лёня? Конечно, я ревную. Конечно. Иди сюда, — он двинулся вперед и протянул ладонь. Таня подала ему руку и позволила усадить себя к нему на колени. — Вот как тебя можно не ревновать?.. Пусть этот терапевт будет поосторожнее с руками, а то ему самому срочная госпитализация понадобится. И нейрохирург.

Смотрел на нее — ей не верить было невозможно. Аккуратные тонкие стрелочки на веках делали ее глаза еще ярче, больше. Чистые они бездонные — в них можно утонуть. С такими глазами и прической «ракушкой» она сейчас напоминала ему какую‑то французскую актрису.

Тане‑то верил, а вот терапевту — нет. И любому другому, кто около нее крутился.

— Какой ты ревнивый, — улыбнулась, потому что злости в его словах не почувствовала и в глазах ее уже не увидела. Расслабилась сразу, поняв, что зря себя накрутила. Хотя и не сомневалась, что тем не менее говорил Леонид серьезно. Но как‑то красиво выходило у него ревновать, спокойно. Ее саму не обижая.

— Не бери ты в голову, — отмахнулась. — Если хочешь, давай не пойдем в театр. Я же знаю, ты не горишь желанием, — положила руки ему на плечи.

— Как это не пойдем? Пойдем. И лучше идти прямо сейчас, а то точно не пойдем.

Таня встала с его колен и поправила платье.

— Лёня, ну как?.. — бодро и настойчиво спросила.

— Ах, да, — словно вспомнил, что забыл про комплимент, — идеально, — взял ее за лицо и долго смотрел в глаза, прежде чем поцеловать.

10

Таня отхлебнула чай, отложила бутерброд, стряхнула с пальцев крошки и набрала номер Вуича. Ответил он строгим немного задумчивым голосом, каким отвечают по рабочему телефону, но тон его заметно смягчился и приобрел ласкающий оттенок, когда Таня заговорила.

— По голосу слышу, что у тебя хорошее настроение. Что случилось? — спросил немного отстраненно, словно в это время был сосредоточен на каком‑то важном деле. Наверное, лоб у него, как всегда, нахмурен и губы плотно поджаты.

— Ничего. Еще ничего. Но случится же? Ты же приедешь сегодня?

— Не знаю. Может быть. Скорее всего, — игриво растянул слова.

— Ну, Лёня… — знала, что шутит он, что приедет. Но все равно хотела определенности, точного подтверждения. Слов каких‑то неравнодушных и внимания.

— Приеду, — твердо пообещал. — Я заеду за тобой на работу и поедем к Шауриным. Вроде как на ужин.

— А что — приглашают? Мне еще никто не звонил.

— А зачем тебе звонить?

— Хорошо, — вздохнула Таня. — А потом что — проводишь меня домой и поцелуешь у подъезда? — чуть — чуть поерзала на стуле, усаживаясь удобнее, опираясь на стол локтями.

— Провожу, но только к себе домой, — проворчал он.

— А там уложишь меня на кровать и обсыпешь розовыми лепестками?

— Можно и лепестками…

— Нет, подожди, — вдруг томно заговорила она, — мы попьем вина, потом я уложу тебя на кровать, медленно сниму с тебя рубашку и нежно поцелую все твои самые чувствительные места, — в ее голосе появилась эротичная бархатистость. Исчезла звонкость и простота.

— Таня, я на работе! — рыкнул Лёня.

— Ах, прости — прости, — засмеялась Татьяна, — я немного забылась. Я вообще тебе не по этому поводу звоню.

— Я так и понял, — громко выдохнул на том конце Лёня. — У тебя всегда долгое и весьма неожиданное предисловие. Ну, все, теперь по сути?

— Да, — тут голос ее стих в нерешительности. — Лёнечка, ты свозишь меня на кладбище? Хочу к матери на могилу съездить. Если можно завтра. Если у тебя нет никаких важных дел. Нет, если ты сильно занят…