Оксана Сергеева - Непридуманное счастье Страница 15

— Таня! — остановил он ее. — Я свободен. Я свободен и свожу тебя на кладбище, — показалось, что она не совсем еще решилась на эту поездку и внутренне ждет его отказа, даже рада будет, если вдруг окажется он сильно занят и не сможет ей помочь.

— Ладно, — с какой‑то обреченностью почти прошептала. — Вечером договоримся тогда. Целую.

Таня повесила трубку и, тяжело выдохнув, напряженно сцепила пальцы. За эти годы ни разу не побывала у матери на кладбище. А сейчас почему‑то почувствовала острую необходимость сделать это. И не для того, чтобы мысленно заручиться поддержкой, — мать живая не очень‑то помогала, а уж мертвая тем более. Все‑таки не присутствовать на похоронах матери и ни разу не съездить к ней на могилу — неправильно.

Поднявшись со стула, Таня сунула руки в карманы белого халата и рассеянно уставилась в окно. Сейчас она была счастлива тем особым простым счастьем, когда хотелось и с другими радостью поделиться, и исправить что‑то в своей жизни. Теперь почувствовала, словно на какой‑то черте стоит и шагнуть сможет, лишь от своих обид избавившись. Но обида эта, главная в ее жизни, на мать, раньше какие‑то силы давала, упрямством заряжала, настырностью, а сейчас не нужна стала. Сейчас хотелось все за плечами оставить и ходить свободно, без груза. Да и снилась мать ей часто, оттого просыпалась Татьяна с неясным плохим чувством.

Вечером все сидели на открытой террасе. Вяло тянуло ветром. Воздух был сух и жарок. Где‑то высоко за серыми клубящимися облаками сверкали беззвучные молнии. Хорошо бы ночью пошел дождь.

Остывший чай стал совершенно невкусен, шоколадный бисквит с кремом из взбитых сливок от жары неаппетитно расплылся по тарелке.

— Кто‑нибудь будет торт? — спросила Юля устало — сонным голосом.

— Нет, — твердо ответил Лёня.

Денис покачал головой, и Таня живо поднялась, скрипнув креслом.

— Давай уберем это, Юляш. Сколько ж можно есть…

Юля сползла с плетеного кресла тяжело и неповоротливо. Подхватила со столика тарелку и чашку, пошла вслед за Таней в дом.

— Я чувствую себя бочонком, — погладила свой небольшой животик, скрытый просторным платьем. — Все косяки собираю, хотя и живота толком нет еще. Мне все мешает, во всем тесно.

— Это нормально, — улыбнулась Таня и начала без зазрения совести хозяйничать на кухне. — Сядь отдохни, я сама уберу. Ты главное, ешь хорошо и спи хорошо. Знаешь, почему‑то первые месяцы самые трудные: живота еще нет, но силы куда‑то уходят. Не знаю, как другим, но мне тоже особенно трудно было именно в первые месяцы. А может, так мне показалось…

— Я и так все время сплю. Не знаю, как женщины работают до декрета, я уже не могу. Во — первых, тоже страшно устаю. Во — вторых, все забываю. Даже дома хожу с записной книжкой, потому что если не запишу, что мне нужно сделать, куда заехать и кому позвонить, все, хана.

— Как Денис тебя еще дома не посадил, удивительно, — Таня насмешливо покачала головой.

— Он старается. По этому поводу воюем последнюю неделю.

— Знаешь, я на его стороне. Если есть возможность не напрягаться, зачем напрягаться. У тебя задача — спокойно выносить и родить Ивана Денисовича. А про остальное нужно забыть.

— Ой, Танюша, только ты меня не зомбируй. Иван Денисович еще не родился, а уже центр Вселенной, — вздохнула Юля и положила руку на живот. Сегодня Шаурины узнали, что у них будет сын, теперь об этом только и разговоров. — Надо же, как вы с братом на этот раз едины во мнении. Я вот думала, что ты меня поддержишь.

— Я тебя и поддерживаю. Такое состояние, беременность, тебе, может, один раз в жизни дано испытать. Так вот и наслаждайся каждым днем по полной. А то можно подумать, без тебя на работе все колом встанет.

— На самом деле я хотела до сентября поработать и все. Месяц остался.

— Вот и правильно. Потом еще тяжелее будет ходить, зачем рисковать.

— Да, конечно. Тем более, я так чувствую, что мне лучше находиться подальше от общества. Раздражаюсь по любому поводу. Чуть‑что готова взорваться. Денису достается. Проснусь ночью и спать не могу, бессонница, понимаешь? А он спит, ему хоть бы хны. А меня прям это бесит. Вот он спит, а я не могу, — Юля устало села за стол и подперла рукой щеку.

Таня засмеялась, вытерла руки полотенцем и присела рядом.

— Ничего страшного. Покапризничай, беременным можно.

— У тебя тоже так было?

Таня задумалась, как будто вспоминая, потом пожала плечами:

— Да как сказать… Я почти всю беременность одна провела. Некого доставать было. Этот, — кивнула неопределенно, имея в виду мужа, — почти все время по командировкам болтался. Ну, братика достану, бывало. Но братик — это же не муж. Не было у меня возможности покапризничать как следует. Так что ты пользуйся возможностью, оторвись за меня, пусть Денис прочувствует.

— Хорошо, так и быть. Только ради тебя, — посмеялась Юля.

Юлька такая милая стала, уже заметно изменилась во внешности, как и все женщины, переживающие этот чудесный в жизни период вынашивания малыша. Губы у нее пополнели и лицо стало округлое. Сейчас Таня смотрела на жену брата и понимала, что в жизни у самой все было наперекосяк. Почему одни мужчины следят за каждым вздохом супруги, как, например, Денис, а другим наплевать если даже у жены появились проблемы со здоровьем? Трудно сказать, почему все тот же Денис, который всю жизнь утверждал, что детей иметь не хочет, сейчас вел себя как сумасшедший папаша и сводил Юльку с ума своим контролем, а Боря, чуть ли не с первого свидания заявивший о своей бесконечно любви к детям и желании их иметь, свою дочь с трудом переносил. Трудно сказать, да и не стоит об этом думать. В прошлом вообще копаться не стоит, тем более в таком далеком прошлом. Таня и не собиралась, просто Юля своими разговорами и трогательным волнением по каждому поводу вызывала в душе какую‑то щемящую тоску.

— Таня, а ты хочешь еще детей? — вдруг спросила Юля, и Таня покраснела, как пойманный за руку воришка, и сделала глубокий вдох.

— Я всегда хотела иметь не одного ребенка, — осторожно подобрала слова, — но хотеть — не значить родить. Я уже не в том возрасте.

— Как это не в том? Что за глупости…

— Потому что я тогда буду не то что старородящая, а древнеродящая, — засмеялась Татьяна. — Пойдем, а то сейчас муж твой принесется узнавать, что мы тут засели вдвоем.

— Только ты меня от мужа и спасаешь.

— Работа у меня такая — спасатель я, — снова засмеялась Татьяна.

11

Ехать на кладбище решили с утра, пока еще свежо и прохладно после прошедшего ночью дождя. Лёня встал раньше, ушел в душ, Таня еще повалялась в постели, а потом пошла на кухню готовить завтрак. Так у них повелось: Лёня всегда поднимался с кровати раньше нее. И так забавно он вставал: не маялся сонно, не сползал медленно, а открывал глаза, лежал с минуту и вскакивал уже бодрый, полный энергии. Вот откуда у него ее столько. Таких живых и энергичных людей Таня еще не встречала.