Колючая Снежинка - Разия Оганезова Страница 14

За своими мыслями чуть не пропустил, как дверь подъезда стала открываться. Выходила молодая женщина с коляской, так что я ей галантно придержал дверь. И когда она вышла, с облегчением зашёл в тёплый подъезд. Ну что осталось пробить последний бастион, и я буду у цели. Лифт как раз был на первом этаже, так что я поднялся на нем, а то пешком идти на девятый этаж желания не было. Возле двери Насти нерешительно застыл, а вдруг её действительно нет дома? Или не пустит? Эх, была, не была. Мысленно перекрестился и нажал на дверной звонок.

Настя

Не успела я разложить повторно купленные покупки и устроится за столом, как зазвонили в дверь.

И кого нелёгкая принесла когда никого не видеть, не слышать не хочется? Я с сожалением посмотрела на стол, на котором уже все красиво разложила. Может ну их? Какие-нибудь мошенники, небось, которым надо что-то втюхать доверчивым гражданам. Лучше спокойно поем, сами уйдут. Я села обратно за стол, и только взяла вилку в руки, как услышала опять звонок в дверь. Нет, так есть невозможно! Пришлось идти и смотреть в глазок, а там картина маслом: стоит Боря собственной персоной. Ну, я ему сейчас устрою за свой несостоявшийся обед и за жизнь, которую он мне портит со своими девицами.

– Что надо? – зло спросила я, открыв дверь.

– Снежа, я вот пришёл, – начал нести что-то невразумительное Борис.

Я бы и дальше с ним выясняла отношения на лестничной клетке, но Мария Михайловна, моя соседка, с таким энтузиазмом закрывала свою дверь уже несколько минут, что я сделала вывод: лучше запустить его в квартиру, а то потом мама весь мозг вынесет.

– Заходи, давай! – зло произнесла. – И сколько раз тебе говорить, что Снежа я для близких, а ты мне уже никто! – пропустила я его в квартиру и захлопнула дверь к великому сожалению соседки.

– Малыш, хватит уже сердиться. Я все понял и осознал, я дурак.

– Когда это ты стал таким строгим к себе? Но ты забыл, что я в отличие от тебя – не дура. С чего я тебя должна прощать? Проходи уже. У меня вообще-то обед, ты голодный?

– А я вот как раз с тортом, твоим любимым, – попытался подлизаться он, но напрасно. Сладкого мне сейчас не хотелось, а вот прибить кого-то очень даже.

– Ставь его уже на стол и цветы сюда давай.

Было так непривычно видеть его таким растерянным, но сам виноват. Забрала у него букет и отвернулась к раковине, набирая в вазу воду.

Украдкой залюбовалась цветами. И нашёл же пионы в конце декабря! Зарылась в букет, вдыхая запах. Он, конечно, был едва уловимым, но каким же дурманящим.

– Спасибо за цветы, – не могла не поблагодарить. Потом достала вторую тарелку и вилку и положила на стол перед Борей. Нажала на кнопку чайника и села на свое место.

– Насть… – начал Боря, но я его прервала.

– Парлеев, давай хоть поедим. Не порть мне сразу аппетит, ешь лучше.

Если бы можно было, я бы растянула обед на весь день. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Я ковыряла в тарелке вилкой, лениво доедая остатки салата, и исподтишка наблюдала за Борей. Себе-то признаться можно, я скучала. Скучала по его объятиям и рукам, по его дыханию на соседней подушке. По таким вот совместным трапезам. Мне его не хватало. И даже сейчас руки зудели от желания обнять его.

Надо быстрее закруглять встречу. Выслушать, что он там хочет сказать и выпроводить восвояси, пока не сорвалась. Может Ира права и надо клин клином вышибать? Пока не знаю, но на выходных в караоке мы с ней точно пойдём. А там как пойдёт.

Боря

Как же я скучал. Скучал по её такому родному запаху, лёгкому и ненавязчивому аромату шоколадного геля для душа. По состоянию уюта, который возникал рядом с ней. Она даже магазинную еду так раскладывала, что вид был лучше, чем у домашней. Я с аппетитом ел все, что мне накладывала Настя, даже не понимая, что именно ем.

А в голове все время билась одна мысль, что говорить и делать? Если хотелось только одного: сжать её в объятиях и целовать до умопомрачения. И пусть она меня потом хоть выгонит. Если не сделаю, то буду жалеть, да и если бы я думал долго, то ничего бы в этой жизни не добился. Жизнь любит рискованных, в пределах нормы конечно, но сейчас мне не хотелось ничего контролировать.

– Да к черту все! – я резко вскочил из-за стола и, подняв Настю за плечи, начал её целовать. Губы девушки сначала были сжаты в упрямую линию, а руки пытались меня оттолкнуть, но уже через пару секунд, она как будто что-то решив, начала отвечать на мои поцелуи.

Что там говорят в народе: после ссоры самый жаркий секс? Врут безбожно! Он не жаркий, а полыхающий! Он срывает крышу напрочь, остаешься только ты и она, и между вами ничего – ни принципов, ни морали, ни запретов.

– Я так скучал, малышка, – прошептал ей, когда страсти немного утихли, и мы уже лежали на кровати. Настя затихла  у меня в объятьях и молчала. Мне это не понравилось от слова совсем.

– Снежа, ты спишь? – приподнял голову.

– Парлеев, думаю, тебе уже пора домой, – сказала она устало, а потом встала  и направилась в ванну.

– Настя, я ничего не понимаю, в смысле пора домой? – сорвался я.

– В прямом Боря, в прямом. Да, нам было хорошо, мы оба спустили пар. Вот и все, и ничего больше. Между нами ничего не изменилось.

– Мы только что занимались любовью! Что значит, ничего не изменилось?

– Парлеев, не смеши меня. Когда секс стал для тебя чем-то важным? Тебе же вообще все равно с кем спать! Надеюсь, с ними-то ты хоть предохраняешься? И я ничего не подцеплю, – колко спросила она.

– Малыш…  – попытался что-то ей объяснить я, но Настя меня слушать не стала.

– Тебе лучше уйти! – припечатала она. – Надеюсь, когда я выйду, тебя уже не будет.

Да уж. Вот значит, как себя чувствуют девушки, когда я их выпроваживаю после секса. Поганое чувство, горчит даже во рту.

Настя

Дура, какая же я дура!

Не уставала себя костерить, как только за Борисом захлопнулась дверь. Я закрылась в ванной, но сама прислушивалась, что творится снаружи, и когда входная дверь хлопнула закрываясь,