Джудит Гулд - Рапсодия Страница 14

— Ты это скоро поймешь, Сирина, я уверен.

Она сделала еще глоток шампанского. Вскинула голову.

— Ну ладно, хватит обо мне и о моих надуманных проблемах. Расскажи о себе. Все-таки пять лет прошло. Миша поднял на нее глаза. Пожал плечами.

— О чем ты хочешь узнать?

Несколько секунд она словно пронизывала его своими сверкающими глазами, золотистыми, с синими и зелеными искорками.

— Да будет тебе, Майкл. Даже притвориться как следует не можешь.

— Но я правда не знаю, что говорить.

— Карьера твоя идет вверх семимильными шагами, это я знаю. Я тоже читаю «Нью-Йорк тайме» и вижу, что ты постоянно даешь концерты в самых разных местах. И обо всех твоих новых компакт-дисках я узнаю из рекламных объявлений. Далеко не все исполнители классической музыки получают целую рекламную страницу в «Тайме», и далеко не всех знают в лицо в музыкальных магазинах. Не успеешь опомниться, как станешь не менее знаменитым, чем три тенора.

— Да, — рассмеялся он, — рекламы мне хватает.

— Ну а в остальном? Почему ты скрытничаешь? Лицо его стало серьезным.

— Я вовсе не скрытничаю. Ты имеешь в виду мою семейную жизнь?

— Да.

— Ты ведь знаешь о моем браке…

— …с Верой. Да, знаю. Я ее тоже видела в «Таймс». Она очень красивая.

— Да.

Сирина встала, пошла за второй бутылкой шампанского.

— Ты счастлив, Майкл?

Несколько минут он сидел молча, глядя куда-то в пространство, погруженный в свои мысли.

— Я… иногда я ощущаю себя каким-то заброшенным. Вера без конца занята своими общественными обязанностями. Она состоит в совете директоров самых различных музыкальных организаций. Потом эти бесконечные аукционы. И постоянно какие-нибудь мероприятия — вечер, прием или еще что-нибудь, — на которых обязательно требуется мое присутствие.

Сирина внимательно слушала, одновременно откупоривая вторую бутылочку шампанского. Принесла к кушетке, снова наполнила его бокал, потом свой. Села обратно на кушетку.

— Похоже, что она очень полезна для твоей карьеры. Он кивнул:

— Да, это именно так.

Она внимательно смотрела на него.

— А в остальном?

— В остальном?

— Я где-то читала, что у тебя есть ребенок. Припоминаешь? Миша рассмеялся:

— Ну конечно! Я и забыл, сколько времени прошло. Николай… Ему три года. Чудесный ребенок! Сирина улыбнулась.

— Кажется, я улавливаю в твоем голосе отцовскую гордость. Лицо его буквально расплылось в улыбке.

— О да! Он очень умный и обаятельный. Я его обожаю. Правда, мне не слишком много времени удается проводить вместе с ним. Все эти бесконечные путешествия и прочее. Вместе нам с ним очень хорошо, но это случается не часто.

Некоторое время они сидели молча. Сирина, по-видимому, унеслась мыслями куда-то далеко.

— А ты, Сирина?

Она вскинула на него глаза.

— А что я?

— У тебя кто-нибудь есть… или, может, был? Что-нибудь серьезное?

— Ну, ты же меня знаешь. После каждой поездки я оставляю позади по крайней мере одно разбитое сердце. — Она коротко рассмеялась. — На самом деле мужчины, конечно, были, но… ничего серьезного. Просто мужчины. Так… ничего заслуживающего внимания.

— Наверное, это затруднительно из-за твоей карьеры.

— Да. Я почти все время в пути. Так же, как и ты. И мне так и не встретился… подходящий человек. Ну ты понимаешь. — Она пожала плечами. — У меня больше ни с кем не было таких отношений, как с тобой.

При этих словах его охватили противоречивые чувства. Словно нахлынул мощный поток. Сожаление, ощущение собственной вины, смятение… и всепоглощающая радость от сознания того, что за все эти восемь лет она так и не встретила человека, который занял бы его место в ее сердце. Радость, смешанная с раскаянием.

Она все еще его любит! Так же, как и он все еще любит ее. Сердце, казалось, готово выскочить из груди. Все страхи, сковывавшие его до этого момента, растворились при этой ошеломляющей мысли.

Он откашлялся. Заговорил с трудом:

— Ты можешь мне не поверить, Сирина, но… я тоже ни к кому больше не мог относиться так, как к тебе. После нашей последней встречи я думал только о тебе, каждую минуту. Я продолжал хотеть тебя с того самого дня, как мы расстались.

Сладостная дрожь прошла по ее телу. Он ощущает то же самое, что и она. Однако эта мысль принесла с собой новые страхи. Внутри словно образовался тугой комок. Нет, она больше не может делать вид, будто его визит ее вовсе не трогает. Глаза неожиданно наполнились слезами. Господи, он действительно так чувствует и не может этого скрыть! Сирина знала, какой он гордый. Гордость… пожалуй, это главное в его характере. Он всегда контролирует себя. И тем не менее под этой гордостью скрывается ранимость и незащищенность, которую лишь очень немногим удается заметить. Именно поэтому — Сирина знала — он бы никогда не сделал такого признания, если бы на самом деле этого не чувствовал. То, что он только что сказал, правда! Его чувства не изменились за все эти годы. Майкл все еще ее любит.

Сирина посмотрела на него. Осторожным, нежным, почти благоговейным движением он смахнул слезы с ее ресниц. Она купалась в ощущении его близости, его прикосновений, его нежности. Чувствовала его дыхание, его невероятно эротический мужской запах… его желание.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Я никогда не переставал тебя любить.

Она едва не задохнулась. Эти слова из уст этого человека оказали на нее потрясающее действие. Ее окатила мощная волна желания. Все мысли о сопротивлении исчезли. Ничто больше не имело значения, только он, только этот момент. И будь что будет.

— Я… я тоже никого не любила, кроме тебя.

Он обхватил ее сильными руками, прижал к себе. Губы их встретились. Ее пронзила сладостная дрожь. Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, неповторимое в своей нежности. Потом она почувствовала, как он раскрыл ей губы языком. Медленные ласкающие движения становились все более жадными и нетерпеливыми по мере того, как в кем росло желание. Он проникал все глубже внутрь, словно желая поглотить ее всю в своей страсти. Она уступила и его, и своему желанию, вкушая его с той же ненасытной жадностью. Тело горело огнем, какого она давно уже не ощущала, она почти забыла о том, что такое бывает.

Неожиданно он оторвался от нее. Она едва не застонала от разочарования.

— Господи, Сирина, как я по тебе истосковался!

— Да, — выдохнула она. — Я тоже.

Он крепче прижал ее к себе. Руки его гладили ее спину, погружались в роскошные черные волосы. Он нежно откинул ее голову назад, прижался губами к ее длинной изящной шее, ласкал ее языком все яростнее, как будто никак не мог насытиться ею.

Сирина застонала от наслаждения. Погрузила пальцы в его волосы, провела по его мускулистой спине, по крепким ягодицам. Она наслаждалась ощущением его тела и того яростного голода, какого давно уже не испытывала ни к кому. Внезапно она осознала, как истосковалась по рукам именно этого человека, по его телу. За все последние годы никому не удавалось так ее возбудить. Ничего похожего.