Ты все поймёшь, когда его не станет (СИ) - Татьяна Семакова Страница 15

Вечером, сидя с чашкой горячего чая на веранде, неожиданно раздался телефонный звонок, я долго думала, стоит ли отвечать на незнакомый номер, но любопытство пересилило.

— Слушаю, — сказала коротко, а в трубке послышался вздох, а следом голос Тимура:

— Я уж думал, ты не ответишь…

— Тимур Арсеньевич? — позволила себе удивление, закатив глаза.

— Узнала — это приятно, — тихо засмеялся он в трубку, а я представила его лицо, когда он сидел в машине с Ярославом и поморщилась. — Ничего, что я звоню?

— Не помню, чтобы оставляла Вам свой номер.

— Я… выпытал его у Ярослава, простите. Сослался на какие-то рабочие вопросы, наплёл с три короба… надеюсь, проблем не возникнет… Очень хотелось услышать твой голос.

«Не помню, чтобы мы переходили на «ты» — подумала язвительно, а вслух промямлила:

— Тимур, твоё внимание мне льстит, но пойми правильно, прошло чуть больше месяца…

— Просто хотел пожелать спокойной ночи, — ответил со вздохом. — В этом же нет ничего предосудительного, правда?

— Правда, — ответила тихо, а саму передернуло, как будто меня заставили потыкать палочкой в свежее дерьмо. — Спокойной ночи.

— Сладких снов, Серафима.

Я отключилась и отбросила телефон на плетёный столик, проворчав:

— Все настроение испортил, говнюк.

Мне показалось, я услышала сдавленный смешок. Замерла, прислушиваясь, а потом бросилась в дом, схватив телефон и забыв про чашку. Закрылась, выключила свет и легла под одеяло, накрывшись с головой. Через пару минут стало нечем дышать, я вылезла из своей норы, подставила стул к входной двери, чтобы хотя бы услышать, если кто-то решит войти, закрыла все окна и окопалась в своей комнате на втором этаже. Думала, что долго буду таращиться в потолок, стуча зубами от страха, но растущий внутри меня организм рассудил, что маме нужен отдых.

Проснувшись с рассветом, я собралась, отметив, что стул стоит на прежнем месте, и поехала в город, по пути заехав в магазин электроники за ноутбуком. Там же выкинула коробку, запустила, установила обновления, положила его в приобретённую сумку и безнадёжно опоздала к адвокату.

— Прошу прощения, — сказала покаянно, проходя в его кабинет.

— Ничего страшного, у меня почасовая оплата, — ответил без улыбки, а я прыснула. Села напротив и кивнула на разложенные в несколько папок документы:

— Плохи мои дела?

— Как посмотреть, — пожал он плечами. — Процент от прибыли в договоре просто смехотворен, но разница в доходе перекрыта за счёт, простите за тавтологию, перекрытых фондов.

— Что?! — взвилась, оторвав пятую точку от стула, но тут же плюхнувшись обратно. Он развёл руками и спросил:

— Полагаю, этот вопрос не обговаривался?

— Нет, — ответила хмуро. — Можно расторгнуть соглашение с Кораблевым?

— С отступными, они прописаны. Сумма приличная.

— Плевать, — бросила раздраженно. — Видеть его не хочу на заводе.

— Сделаем, — кивнул серьезно. — И тут возникает еще масса вопросов, но все они упираются в Ваш ответ.

— Да по всем пунктам.

— В таком случае, я бы рекомендовал возобновить спонсирование организаций, выбранных Александром. Причём, лучше наведаться лично и объяснить, что произошло страшное недоразумение. В противном случае, это выглядит более, чем сомнительно. Очень некрасиво на суде, а на суде присяжных и подавно.

— Считаете, до этого дойдёт? — скисла в ответ, а он хмыкнул:

— В мои задачи входит, чтобы не дошло, но ситуация довольно напряженная. Есть что-то, о чем мне стоит знать?

— Да и Вам это не понравится, — поморщилась и долго собиралась с мыслями, прежде чем рассказала о своей связи с Кораблевым.

— Плохо, — кивнул, когда я закончила. К его чести — презрение на его лице никак не отразилось, хотя, уверена, внутри его было в избытке. Рассказывать о промыслах на заводе я сочла преждевременным: пока не ясно, что они там изготавливают, да и адвокату особого доверия нет. А о том, что Кораблёв был моим любовником, следствие и так в курсе. — Факт передачи ему денег, вырученных за квартиру, кто-нибудь может подтвердить?

— Я сделала перевод со своего счёта на его.

— Это — хорошо.

— Я жалею о том, что вновь наступила на те же грабли, — сказала тихо, а он скупо улыбнулся. По непонятным причинам мне не хотелось выглядеть в его глазах шлюхой. — Всего несколько раз, в последние три месяца ничего не было.

— Не стоит оправдываться, Серафима Викторовна. Старая любовь долго не забывается, я вполне могу Вас понять. Но и это не требуется. Хотя, должен признать, вопрос напрашивается сам собой. И ответ я хочу получить откровенный, от этого будет зависеть тактика защиты. Ну и, возможно, на дознавателя тратиться не придётся.

— Я не имею к его смерти никакого отношения, — сказала вкрадчиво. — Нанимайте всех, кого сочтете нужным.

— Принято, — кивнул серьезно и видно было: слегка расслабился. — Ещё что-нибудь?

— Я беременна, — рубанула с плеча. — Саша не знал.

— Почему? — спросил осторожно.

— Потому что я сама не знала, пока не начался токсикоз.

— Я должен спросить.

— Ребёнок — его.

— Это — хорошо, — улыбнулся в ответ. — Вы сохраните его?

— Конечно, — нахмурилась вопросу и закрыла живот руками.

— Какой срок?

— Восемь… нет, уже девять недель.

— Запомните — Александр знал. И был счастлив. Отсюда и скорая женитьба, без торжеств.

А меня как током ударило. Что, если это та самая причина? Но как он мог узнать вперёд меня? Мы предохранялись… презервативами, которые всегда были у него. Он что, специально прокалывал их? Это похоже на дешевый сериал… хотя, учитывая ту коробку под его кроватью — вполне вероятно.

— Черт! Сашка! — рявкнула, резко поднявшись, и принялась ходить по кабинету.

— Похоже, есть что-то ещё, — прервал мою беготню адвокат, а я поморщилась:

— Это личное.

— Хорошо, расскажите, когда будете готовы, — ответил невозмутимо. — Когда Вы готовы съездить к Кравченко?

— Сейчас, — сказала решительно.

— Я дам указания, пока мы будем ездить, секретарь свяжется с организациями, которые спонсировал Ваш муж и договорится о встрече.

— Не стоит, — поморщилась в ответ. — Я просто приеду. Нужны только контакты.

— Умно, — кивнул довольно, взял одну из стопок и протянул мне, — Адрес на последней странице, я выделил для удобства.

Я убрала все в сумку с ноутбуком и мы на двух машинах доехали до офиса Кравченко. Зашли в его кабинет, я улыбнулась и сказала:

— Вы уволены, — и оставила Брянцева разбираться с бумагами, запечатлев в своей памяти его красное от гнева лицо.

В машине пролистала документы и увидела до боли знакомый адрес единственной в нашем городе больницы для онкобольных. Воспоминания о проведённых там днях отозвались глухой болью, а стены отбросили в прошлое, лишив возможности