Анатолий Чупринский - Пингвин влюбленный Страница 15

— Союз писателей приве… — по привычке, чуть было не брякнул Суржик. Но во время осекся. И добавил — Добрый день!

«Хотя, какой он, к чертовой матери, добрый!» — пронеслось у него в голове.

Парнишка поднял голову и улыбнулся. Хорошая у него была улыбка. Добрая, располагающая. Слегка грустная такая, понимающая и сочувствующая одновременно. Да и вообще, сам парнишка весь как-то сразу понравился Суржику. Такие редко нынче попадаются на улицах. Темно-зеленая форма, в которую был наряжен служитель скорбных услуг, наверняка, действовала на всех посетителей успокаивающе.

— Вам морг? — вежливо спросил парнишка, отложив в сторону книгу.

«Мне — нет!» — вихрем пронеслось в голове Суржика. «Рано еще!». Но, судорожно сглотнув, Валера, молча, кивнул.

— Ваша фамилия?

— Суржик! — кашлянув, ответил Валера.

— Посмотрим.

Парнишка пощелкал клавишами компьютера, кивнул головой. Потом, нахмурившись, проницательно взглянул Суржику в глаза.

— Как у вас со здоровьем?

— Спасибо. Полный порядок!

Докладывать парнишке о своих приступах головной боли почему-то не хотелось.

— Я имею в виду…

— Понял, понял, — кивнул Валера.

— …некоторые клиенты неадекватно реагируют.

Парнишка пощелкал клавишами, поставил компьютер в режим ожидания. Потом испытующе посмотрел прямо в глаза Суржику.

— Вы верите в загробную жизнь? — строго спросил он.

— Разумеется. Все верят.

— Вы чудовищно заблуждаетесь. Находятся иные индивудумы, которые не верят. Потому и ведут себя в этой жизни не лучшим образом.

Парнишка в очках явно любил пофилософствовать. Обобщать, делать парадоксальные выводы, проводить сравнительный анализ несовместимых явлений.

— Как вы себе ее представляете? — усмехнувшись, спросил он Суржика.

— Кого, Надю!?

— Да, нет. Жизнь после смерти.

— Ну… как-как… — пожал плечами Валера. — Обыкновенно. Вам-то это известно, лучше других.

— Вы не поняли, — мягко и даже, как бы, укоризненно сказал парнишка в очках. — Представьте, остановилось сердце. С оболочкой все ясно. А душа?

— Что, душа! — пожал плечами Суржик. — Она… отлетает.

— Куда?

— Как куда? В рай, или в ад. Там уж решат.

— По-вашему получается, душа первична, тело вторично?

— Вы считаете, наоборот? — вежливо спросил Суржик.

— А как вы считаете… — все, более увлекаясь, любопытствовал симпатичный парнишка. — Там… женские души чем-то отличаются от мужских. Здесь-то все ясно. Женщина есть женщина, мужчина есть мужчина. Им никогда не понять друг друга. А там? Души имеют половые различия.

Суржик на мгновение впал в ступор. Парнишка в своих рассуждениях явно копал слишком глубоко. Валера никогда и не задумывался на эту тему.

— Сашка-а! Пара-азит такой! — раздался за спиной Суржика резкий женский голос. Валера резко обернулся. На пороге двери стояла очень крупная женщина. Вся какая-то квадратная. В темно-сером брючном костюме, на голове такого же цвета шапочка. Она гневно сверкала глазами на очкастого парнишку:

— Опять компьютер без спросу гоняешь!? Голову клиентам морочишь? Сколько раз сказано, при клиентах держи рот на замке!

Суржик недоуменно повернулся к симпатичному парнишке в очках, но того на месте уже не оказалось. Не оказалось его даже и под столом. Исчез, испарился. Паранормальное явление какое-то! Только что был здесь, сидел на стуле, поправлял очки на переносице, говорил всякие разные умные слова, и вдруг — нету.

Квадратная женщина прошла в комнату, засунула в неприметный шкаф полиэтиленовый пакет с продуктами, и, растерянно улыбаясь, обратилась к Суржику:

— Извините! Ради Бога, извините! Племянник мой! Помогает с компьютером! Я-то в них, честно говоря, ни бум-бум! А этого, хлебом не корми, дай с клиентами про загробную жизнь, ля-ля — тополя! Извините, пожалуйста!

— Ах, во-он оно что… — облегченно протянул Валера.

— Мальчишка совсем, сопляк! Вот и лезет к людям! — вздохнула она. — Не понимает, у людей горе, им не до разговоров. Хоть кол на голове теши!

Квадратная женщина села за стол, достала из ящика стола футляр с очками, нацепила очки на нос. Осторожно, словно они раскаленные угли, несколько раз тюкнула пальцами по клавишам компьютера.

— Ваша фамилия?

— Моя или… Соломатиной? — уточнил Суржик.

— Ее мне без надобности, — опять глубоко вздохнув, сказала женщина. — Пусть милиция разбирается.

— Моя, Суржик.

Квадратная женщина подняла голову от клавиатуры, посмотрела на Валеру поверх очков. Взгляд у нее тоже был очень хороший. Добрый, располагающий. Совсем, как у ее племянника. Даже чем-то еще более привлекательный. Таким обычно раскрывают души самые замкнутые натуры.

— Вы не волнуйтесь, — сказала женщина. — Не ваша она.

— Кто?

— Эта… неопознанная! — кивнув на экран компьютера, сказала женщина.

— Почему вы… так уверены? — невольно понизив голос, спросил Суржик.

— Как никак пятнадцать лет здесь работаю. Худо бедно, научилась в людях разбираться. Не вашего она полета птица. Из бомжих… Шрам на правом предплечье… на щеке длинный порез… — продолжала бормотать женщина, вглядываясь в экран. — Сами посмотрите! Не бойтесь.

Женщина чуть отодвинулась в сторону, Валера встал со стула, взглянул через ее плечо на экран компьютера. Как в телевизоре увидел картинку из серии «Дорожный патруль» или «Хроника происшествий». Изображенная на экране, действительно, не имела ничего общего с Надей Соломатиной. У Валеры Суржика отлегло от сердца.

Поднявшись по узкой лестнице из подвала, очутившись во дворе, среди зелени и яркого солнца, Суржик почувствовал необычайное облегчение. Захотелось поскакать на одной ножке, как в детстве. Только три женщины в черном, с заплаканными лицами, сидевшие рядом с дверью на скамейке, удержали его этой детской выходки.

В далеком детстве Валера был фантастически толстым и неуклюжим мальчуганом. На окраине Хабаровска, где тогда в бараке обитала семья Суржиков, сразу за сараями начинался некошеный луг. И тянулся тот луг вплоть до лесной опушки. До зарослей кустарника. Вот на том лугу и устраивали местные мальчишки беготню на скорость. Побеждал тот, кто быстрей других добегал до кустов.

Направляясь к машине, Суржик едва заметно усмехнулся. Если честно, побеждали всегда только двое. Братья близнецы Петя и Павлик. Они абсолютно одновременно пересекали невидимую линию у кустов, оставляя ораву мальчишек далеко позади. Толстый мальчик Валера тоже участвовал в забегах. Чтоб не выделяться. Но где ему, бедному. Всегда приплетался последним.