Кое-что по секрету - Люси Даймонд Страница 16

Фрэнки казалось, что ее сердце превратилось в гигантский камень, охваченный болью. Она поставила один стакан с почти остывшим капучино перед Крэйгом и рухнула на стул, сжимая в руке другой стакан.

– Что мы будем делать? – спросила она, и ее голос был похож на испуганное блеяние. – Что мы будем делать, Крэйг?

Глава седьмая

– Какой приятный сюрприз, – сказала Элисон, когда Робин села за столик напротив нее. Это была пятница, выходной день Робин, и она собиралась потратить этот день на уборку дома перед выходными. Надо было постирать белье и заглянуть в супермаркет, если останется время. Но сегодня ей захотелось увидеть родное лицо. «Как насчет ланча сегодня? В “Белой лошади”?» Такое сообщение она с надеждой отправила матери.

Должно быть, это была интуитивная прозорливость, потому что всего за десять минут до этого клиентка Элисон отменила встречу, и теперь они сидели в пабе, до которого обеим было удобно дойти. Компания Элисон, как всегда, подействовала на Робин успокаивающе. Она просмотрела меню и со знанием дела сказала, что домашние пироги с мясом очень хороши. Потом Элисон сняла солнечные очки и внимательно посмотрела на дочь.

– Все в порядке, дорогая?

Робин слабо улыбнулась. Откуда в мамах этот встроенный детектор тревог?

– Не совсем, – со вздохом ответила она, вертя меню в руках. – Джон потерял работу.

– О нет! – Рот Элисон сам собой приоткрылся. Новость поразила ее не меньше, чем Робин. – Не может быть!

– Может. Судя по всему, на факультете сокращение штата, – пояснила Робин. Джон проработал в университете восемнадцать лет. Это была работа на всю жизнь. Или он так думал. Джон был основным кормильцем в семье, выплачивал ипотеку, оплачивал отпуска, имел золотую кредитную карту. Более того: Джон гордился тем, что обеспечивает семью, он был старомоден в том, что следует делать мужу. Но когда два дня назад Бет Бродвуд подошла к Робин, чтобы выразить сочувствие – Сожалею о случившемся, – оказалось, что работа Джона и все, что она значила для семьи, рухнули, стоило Робин отвернуться.

– Я собирался сказать тебе, – мрачно сказал Джон, когда Робин все же спросила его, правда ли это. – Я просто… пытался выбрать подходящий момент.

Бедняге явно было стыдно, признание как будто сломило его. Он едва мог смотреть Робин в глаза, когда излагал факты усталым голосом человека, потерпевшего крушение.

– Мне так жаль! – пылко воскликнула Робин в ответ. – Какой кошмар! – Она взяла мужа за руку, сжала ее, желая облегчить ситуацию. Работа всегда была для Джона на первом месте. Он был из тех людей, которые не находят себе места во время длительного отпуска. А в университете чувствовал себя как рыба в воде. – Они убрали курс из программы или что? У всех проблемы?

Джон пожал плечами.

– Не знаю. – Он хотел что-то сказать, потом как будто передумал. – Теперь ты знаешь, – подавленно продолжал он. – Прости. У меня такое чувство, будто я подвел вас всех.

– Нет, Джон! – воскликнула Робин. – Ничего подобного. Ты никого не подвел. Это не твоя вина. Тебе просто не повезло, только и всего. Настоящее невезение.

– Джон опустошен, – продолжала свой рассказ Робин, сидя напротив матери и вспоминая мрачное лицо мужа. Несомненно, его настроение в последнее время, увлечение выпивкой, молчание и отстраненность от нее были связаны именно с этим. Ясно, что он не хотел перекладывать на нее свою ношу. И от этого Робин было еще хуже.

– О боже! Вот уж действительно плохая новость, – ответила Элисон. – А денег вам хватит? То есть я хочу сказать, он же проработал долгое время, верно? По крайней мере, они должны выплатить ему достойную компенсацию. Закон о труде, и все такое.

– Судя по всему, Джон не знает, сколько они ему заплатят, – объяснила Робин. – Я уверена, что он найдет другую работу, но… Это такой шок. Он выглядит раздавленным.

– Бедный Джон. Это удар по его мужской гордости. Твой папа был… – Элисон осеклась, невысказанные слова повисли между ними.

– Что? – спросила Робин. За последнюю неделю мать дважды упоминала об отце. Обычно это было ей несвойственно. – Папу тоже сократили? – задала она следующий вопрос, гадая, не отразилось ли это на его здоровье и не увольнение ли стало причиной сердечного приступа, убившего отца. Может быть, ей все же не стоит есть на ланч домашний пирог с мясом, подумала Робин, представив, как ее собственное сердце отсчитывает время в грудной клетке.

– Это было много лет назад, – отмахнулась Элисон и вернулась к прежней теме разговора: – Слушай, без обид, я думаю, что твоя работа вас не прокормит, – продолжала она. – Так что, если тебе не будет хватать, дай мне знать, потому что у меня есть сбережения. Помни об этом. Или, может быть… – Она склонила голову к плечу и внимательно посмотрела на дочь. – Ты же не так давно говорила, что тебе, пожалуй, стоит снова поискать более интересную работу, верно? Поэтому…

– Да, но…

«Вот это да, – подумала Робин, – с места в карьер». Она еще не успела переварить известие об увольнении Джона, не говоря уже о том, чтобы строить планы по воскрешению собственной карьеры.

– Возможно, это твой шанс. Ты же знаешь, как говорят: если жизнь подкидывает тебе лимоны, сделай из них лимонад. Дети уже достаточно взрослые, чтобы за ними присматривать, так? Ты могла бы связаться с факультетом, на котором ты работала. Уверена, что они примут тебя с распростертыми объятиями. Вот тебе и лимонад! – Подав эту блестящую идею, Элисон вскинула голову, подалась вперед, ее глаза засияли от возбуждения. О, она была самой гордой матерью в мире, когда Робин получила сначала диплом («Первая в нашей семье!»), затем и степень магистра («Понятия не имею, откуда у нее такие мозги»), а потом начала работать в университете, постепенно поднимаясь по карьерной лестнице.

Как Робин нравилось там работать! Ей было интересно, она каждый день решала новые задачи. Робин почти слышала, как жужжат нейроны в ее мозгу, и наслаждалась тем, что ее окружают в высшей степени интеллектуальные люди, каждый из которых жаждал учиться, находился в поиске открытий и информации. И там же дождливым вечером она познакомилась с Джоном на открытой лекции «Неизвестная Вселенная», когда судьба сначала отправила их в одну аудиторию, а потом усадила рядом. («Самое время! – с облегчением