Дочь от бывшего босса (СИ) - Блэк Джесси Страница 16

— Рак? — я слишком много слышала об облучении и его влиянии на организм, пока болела мама.

— Давай не будем об этом.

Точно он. Но как я могла не заметить? Меня охватывает такой ужас, когда я понимаю, что Руслан прошел через нечто похожее, через что прошла моя мама и я с ней. Не сдержавшись, я протягиваю руку и накрываю его ладонь.

От мысли, что этот мужчина не сможет вот так катать в коляске действительносвоегоребенка — становится не по себе. Он же замечательный, ответственный и наверное если бы все было правильно, как у нормальных людей — стал бы самым счастливым человеком, увидев на тесте жены две полоски.

— Но сейчас такая медицина, что возможно почти все. — Я уже не могу сдержаться. — Уверена, у тебя все сложится, если ты захочешь и…

— Алис, — это звучит с таким нажимом, что я замолкаю. Замолкаю и только сейчас замечаю, как крепко сцеплены наши пальцы и как Руслан поглаживает мою ладонь своей.

Не хочу, боже, знал бы кто, как не хочу, но убираю руку, стараюсь себя занять, чем угодно, лишь бы не смотреть на него. Как только официант ставит на стол тарелку с приборами, сразу же накидываюсь на еду, будто сбежала с голодного края.

Так и проходит время обратной прогулки до гостиницы — в тишине и раздумьях. Я настолько ухожу в себя, размышляя, не совершаю ли ошибку, ничего не сказав об Аленке Руслану, который, возможно, не видит для себя никакой надежды, что даже не возражаю, когда он оплачивает счет, берется вести коляску и придерживает меня за талию, пропуская в лифт.

Пока Аленка досыпает свое под козырьком коляски в коридоре номера, я пытаюсь сообразить, как мне организовать для нее питание, если здесь нет кухни, но Руслан снова опережает меня.

— Алис, напиши, список того, что нужно Аленке, я закажу. И из еды — передам в ресторан, они лично все приготовят.

— Это ни к чему. Мне всего лишь нужно…

— Пока ты здесь, тебе ничего не нужно делать.

Как же просто он это говорит, ради всего святого. Это невыносимо!

— Вот именно Руслан! Пока я здесь! — срываюсь я. — Покамыздесь!

Развернувшись, я вскидываю руки, потому что больше не могу спокойно принимать его заботу и ничего себе не выдумывать.

— Я не могу расслабляться и просто принимать твою помощь, потому что ты так хочешь! Потому что тебе захотелось поиграть в семью или спасти двух бедняжек! Рядом с тобой я становлюсь беспомощной! Что будет, когда ты уедешь? Ты не думал? Конечно, ты не думал, зачем тебе об этом думать! Ты захотел, и должно быть по-твоему! Курортная семья, как мило. Что-то вроде романа на недельку, который заканчивается в аэропорту по дороге домой? Так не будет! Забудь! Я собираюсь, и мы уходим. Это слишком далеко зашло.

Все. Финиш. Предел. Я больше не могу находиться с ним рядом, он снова проникает под кожу, снова, как ржавчина, разъедает мою железную броню. Я поддаюсь, я таю, я жалею его, я хочу…

Боже, нет.

Как же я размечталась за этот неполный день, кто бы знал. Меня затягивает в эту фальшь, как в трясину. Он меня дразнит, как ребенка. Показывает сладкое, а потом прячет его в шкаф. Прикармливает, как бродячую собаку и бросает на обочине. Так с людьми нельзя!

Я хватаю свою сумку из гардероба, несусь в спальню, собираю одежду с полки, которую успела выложить…

— Алиса, — звучит твердое за спиной, но я будто не слышу, это белый шум.

Одежду в сумку, старые подгузники туда же, бутылочка, блокнот… где мой красный блокнот? Я оглядываюсь по сторонам, а Руслан перехватывает мое запястье, одним движением вырывает сумку у меня из рук, и та летит на кровать.

— Алиса! — сильнее и звонче, но негромко, он вместе со мной на миг косится через дверь в сторону коляски, в которой по-прежнему спит Аленка. Пару секунд передышки, и я вновь вырываюсь из его рук.

— Не трогай… не надо… уйди!

Я срываюсь на всхлип, потому что это невозможно. Его близость, его запах, его руки, его доброта… Все это слишком. Мне больно. Сердце разрывается изнутри, потому что я глупая мечтательница. Жадная и глупая, которая не может довольствоваться тем, что есть, а хочет всего и сразу. И лгунья! Боже, какая я лгунья! Я ведь не хочу, чтобы он исчезал, но повторяю в очередной раз:

— Уходи! Отстань от нас! — я реву взахлеб и колочу его в грудь, но это не помогает. Он скалой стоит напротив, сжимает мои плечи и не дает и шагу ступить от него.

— Ты что, каждую пожалеешь? Сколько у тебя бывших сотрудниц? А сколько тех с кем ты спал? Сколькие из них матери-одиночки? Да что за чушь! Я же просто мышка, девочка с работы, ничего не стою! Даже романа служебного я когда-то не стоила. Да что там, я дажеименисобственного не стоила! — слезы бегут по щекам, заливают шею. — И вот теперь все это мне? Ты сам-то понимаешь, что творишь? Мы тебе никто! Просто Алиса и Алена. Чужие! Мы — не твои! Ты нас не знаешь! Ты не купил нас, не выбрал, это так не работает, черт возьми! Ненавижу тебя… ненавижу… таких, как ты, которые думают... что им все можно! Насмотрелась я на вас... черт... Ты уйдешь... а мы? Что будет с нами?

Я выдыхаю горечь и поднимаю на Руслана глаза, чтобы увидеть, что они тоже горят. Его зрачки расширены, брови сведены, он тяжело дышит.

— Я и не думал никуда уходить, — шепчет он с каким-то отчаянием, наплевав на все сказанные мною слова, а в следующий миг обрушивается на мои губы. С такой силой, будто хочет меня задушить поцелуем. А я настолько теряюсь, что не отталкиваю его.

Не отталкиваю и потом отвечаю.

ГЛАВА 19

Руслан

Эта девчонка сводит меня с ума. Я думаю о ней днем и ночью. Слишком часто, чтобы это ничего не значило. Наверное, поэтому, когда дорываюсь до нее, не могу отпустить.

Я целую ее, прижимаю к себе и понимаю, что надо, но не отпускаю.

Ее губы очень сладкие, как будто она только что съела целую банку меда. Шея такая тонкая, что я боюсь сомкнуть пальцы на ней и не дай бог сломать. Кожа гладкая, как и предполагал. Горячая. Она совсем не Снежная Королева, которой хочет казаться. Она фейерверк. Комета. Солнце. Я сгораю в ее свете заживо, но продолжаю целовать губы, щеки, подбородок, шею…

Как же вышло, что я когда-то это упустил? Не могло в тот единственный раз быть хуже, чем сейчас. Неужели я был настолько не в себе?

— Нет, — звучит будто из какой-то параллельной вселенной, но руки слушаются в тот же миг. Я ее отпускаю и очень четко ощущаю, что теряю что-то. Так быть не должно.

— Алиса… — выходит хрипло, потому что голос не слушается, он все еще полон желания. Штаны тоже — лопаются от него. Я подбираю слова, но они не идут, не складываются. Впервые мое красноречие, которое всегда помогало в работе, подводит меня в самый нужный момент.

— Не надо, я…

Что она, узнать я не успеваю. В номер стучат. Одновременно с этим, судя по звуку, просыпается Аленка. Алиса тотчас бросается к дочери, и я понимаю, что момент упущен.

Я иду открывать и проклинаю того, кто стоит по ту сторону. Не получат чаевых, еще и жалобу накатаю, если это ресторан, доставка, да кто угодно…

— Мама? — это, мягко говоря, шокирующий сюрприз.

Вижу, как Алиса в ужасе смотрит на гостью, а Аленка перестает плакать и смешно вздыхает, глядя на все кругом сонными глазами. Бодрствование не длится долго и почти сразу малышка роняет голову на плечо матери и засыпает как ни в чем не бывало. Алиса забирает дочь и скрывается в соседней комнате, видимо, чтобы уложить ее там в относительной тишине.

— Ты будто покойного отца увидел, а где радость, объятия? — в этом вся мама, которая будто бы и не удивляется девушке с ребенком в моем номере.

Сдержанно целую маму в обе щеки на французский манер. После ее каникул в Париже она пристрастилась к местным обычаям и вину. Пропускаю внутрь и забираю шаль, которой та явно прятала свои белоснежные аристократичные плечи от солнца, а она уже сканирует взглядом все вокруг. Эта женщина воплощение самого контроля, мимо нее даже муха не пролетит. Вот и сейчас ее внезапное появление здесь явно не случайно.