Анна Велозо - Небеса нашей нежности Страница 16

Поэтому Антонио прилагал все усилия, чтобы помочь своему другу Жоао. Он переписывался с авиаинженерами во Франции и Италии, давал взятки чиновникам, популяризировал в прессе идею о том, что этот проект прославит Бразилию, и даже связался с Альберто Сантос-Дюмоном, «отцом авиации», прося, чтобы тот поддержал Барроса. Антонио так увлекся этим предприятием, что забыл обо всем остальном. Именно к этому-то он и стремился: нужно было позабыть Каро. Какое-то время он даже подумывал о том, чтобы самому совершить этот первый, столь престижный перелет. Ему хватило бы и отваги, и денег, и мастерства. Он был прекрасным авиатором и мог заявить об этом без лишней скромности. Не хватало только пылкого желания установить этот рекорд. Антонио вполне мог представить себе времяпрепровождение получше, чем сидеть целый день в дребезжащей коробке, не двигаясь с места и писая в бутылку. Нет, он не пойдет на такое унижение только для того, чтобы прославиться. Он предпочтет стать кукловодом, дергая за нужные ниточки.

Так Антонио остался в Рио. В одном городе с Каро.

Это ввергало его в отчаяние. Он не мог ухаживать за ней, не мог подружиться с ней, не мог оставить ее в покое. Она была невестой его друга, бога ради! Ну почему он не выбрал себе другую девушку? Были ведь другие, не менее умные или красивые. Что есть у нее такого, чего нет у остальных? Кроме ее жениха, конечно, с которым Антонио связывала давняя дружба. Он ненавидел себя за то, что влюбился в невесту Энрике. Это было недопустимо с точки зрения морали. Отвратительно. Он сам был отвратителен!

С другой стороны, надежда еще оставалась, ведь брак еще не был заключен. И, если подумать, Энрике будет даже лучше, если он расстанется с Каро. Они просто не подходят друг другу. Стоп! Нужно гнать такие мысли. Нельзя говорить себе, что какие-то попытки ухаживания за Каро можно оправдать. Нет тут оправданий! Нет, нет, и еще раз нет. Антонио позаботится о том, чтобы они с Каро больше никогда не виделись. И рано или поздно он ее позабудет.

С удвоенным рвением Антонио принялся за работу. Он просматривал техническую документацию: листы бумаги завалили весь стол и даже переползли на пол его кабинета. По крайней мере, в случае с Жоао Рибейро де Барросом у Антонио был шанс победить.

Неделю спустя он встретил Энрике на конференции, посвященной разработке новых стройматериалов. Докладчики выступали в зале Национальной библиотеки – месте весьма неподходящем для подобных мероприятий. Наверное, основной докладчик, знаменитый профессор, потребовал, чтобы конференция проходила именно тут.

Увидев своего друга, Антонио почувствовал, как к горлу подступает стыд за все мысли о Каро. Наверное, угрызения совести явственно отразились на его лице, поскольку Энрике сразу спросил:

– Скажи, ты что, меня избегаешь? Я знаю, Ана Каролина не очень красиво повела себя тем вечером. Я хочу извиниться перед тобой за это. Но она…

– Нет, не говори! – перебил его Антонио. – Это никак не связано с тобой или твоей невестой. Ана Каролина – замечательная девушка, поверь мне. Просто… – Он запнулся, подбирая оправдание для выражения своего лица. – Дело в этом благородном месте. И все эти люди… Они собрались здесь, хотя ничуть не разбираются в технике. Их интересует только банкет после конференции.

– Да, сейчас посещение таких мероприятий считается престижным. К сожалению, вера наших соотечественников в прогресс намного больше, чем их желание тратить на него деньги.

– Да, слышал я такое, – грустно протянул Антонио.

Работа над статуей Христа опять приостановилась – не хватало средств. Энрике был из тех инженеров, кому перестали платить зарплату. Впрочем, это его особенно не огорчало. Благодаря будущей теще он даже смог получить пару престижных заказов на проектирование нескольких новостроек в городе. За него похлопотала донья Виктория, но Энрике это не смущало. Другие инженеры и архитекторы тоже беззастенчиво пользовались любыми связями, чтобы получить заказ. В целом Энрике точно знал, в чем его сила, а в чем слабость. Без помощи тещи у него не было бы ни единого шанса: он ведь не из тех, кто не жалеет средств для достижения цели.

– Ну, рано или поздно стройка продолжится. Если все откажутся давать на нее деньги, придется вмешаться Католической Церкви. Не могут же они бросить незавершенную статую Христа на самой высокой горе в городе.

Антонио рассмеялся.

– Да, тогда наши церковники предстали бы не в лучшем свете.

Скепсис в отношении католического учения разделяли оба приятеля. Они отличались по характеру и темпераменту, но их объединяло общее мировоззрение в отношении Церкви, государства, армии и власти.

В зале поднялся гул – знаменитый докладчик вышел на трибуну, откашлялся и зашелестел бумагами.

– Пойдем, дружище, давай сядем в первом ряду. Остальные туда обычно не садятся. Словно школьники, которые боятся, что их вызовут к доске.

Энрике рассмеялся. Впрочем, он не помнил, чтобы в школе такое случалось. Он сам обычно сидел за первой партой из-за близорукости, но всегда вызывался к доске сам, даже если оказывался за последней.

После утомительного доклада, в котором не сообщалось ничего нового о строительстве домов и самолетов, друзья перебрались в другое место. На террасе перед библиотекой было кафе, и Антонио с Энрике сели за свободный столик. Они заказали кофе и ликер и закурили, молча рассматривая прохожих.

Вечер выдался знойным, температура достигала тридцати пяти градусов при высокой, как в бане, влажности воздуха. Энрике расстегнул галстук-бабочку.

– Слишком жарко, чтобы следовать моде, – пояснил он.

Антонио тоже ослабил галстук, а потом даже снял пиджак и повесил его на спинку стула.

– Да, это точно.

Оба, рассмеявшись, подняли бокалы с ликером.

– И все же я предпочитаю жару чудовищному холоду Европы. Ты бывал там?

– Однажды, но это было летом. Да и побывал я только в Португалии.

– Однажды в январе температура в Париже опустилась ниже пятнадцати градусов. Это было невыносимо. А ты только представь себе, какие холода свирепствуют на севере Европы и в России. Тогда я поклялся, что больше никогда не буду жаловаться на наш тропический климат, даже в такую духоту, как сегодня.

– Да, обычно к вечеру становится прохладнее.

– Ну и слава богу. – Антонио рассмеялся. – Как говорить о погоде, не ругая ее? Но жара вредит и авиации. Ты знаешь, что воздух разрежается не только на большой высоте над уровнем моря, но и от жары? В жаркие дни самолету нужно больше времени на взлет – а у нас нет таких длинных взлетных полос.

– Ну так постройте.

– Все не так просто. Цена на землю подскочила, а кому нужен аэропорт вдали от города?

– Хм… Ну, мы тут хотя бы на уровне моря. Если построить взлетную полосу в горах, там летать будет еще труднее, – задумчиво протянул Энрике.

– Точно. Хорошо, что ты ничуть не изменился. Такой же оптимист.

– Естественно. А с чего мне быть пессимистом? Я хорошо зарабатываю, я молод и здоров, а главное, я женюсь на лучшей девушке в мире!

Ну вот! Едва Антонио удалось отвлечься от мыслей о Каро, как ему опять напомнили о ней. И как же это было неприятно! Настолько, что Антонио даже не смог изобразить притворную радость за товарища. Он не радовался за Энрике. Антонио ему завидовал.

– Может, сходим куда-нибудь? – Он резко сменил тему. – Тут неподалеку открылось прелестное кафе, где играют этот ваш модный чарльстон. И, говорят, девушки там исполняют весьма откровенные танцы. Что скажешь?

– Нет, наверное, не могу. Мне завтра с утра пораньше нужно быть на стройке. Кроме того, Ана Каролина не очень-то обрадуется, если узнает, чем я занимаюсь накануне свадьбы.

Ну вот, опять! Это было невыносимо.

– Жаль. – Антонио натянуто улыбнулся. – Значит, придется пойти туда одному. Но скажи, правильно ли я тебя понял? После свадьбы ты ведь намерен вернуться к былой жизни, исполненной наслаждений, а?

Посмеиваясь, они подозвали официанта.

Антонио заплатил за кофе и выпивку – того требовала от него уязвленная совесть.

И он действительно отправился в кафе. Что еще развеет муки безответной любви, если не пара бокалов шампанского, веселье вокруг и прекрасная музыка? Невзирая на свои ожидания, Антонио даже получил удовольствие от вечера, хотя и просидел все это время за столиком в одиночестве. Кроме того, одна из певиц напомнила ему Каро. «Странно, – подумалось ему, – что природа создала двух столь похожих друг на друга девушек, причем одна – белая, а вторая – темнокожая». Он долгое время наблюдал за той певицей, совсем еще девчушкой, старавшейся казаться старше: много косметики, вызывающие позы, откровенная одежда. И все же она была мила. И талантлива.

А еще Антонио никогда не видел, чтобы у мулатки были такие светлые глаза.

Тем вечером он выпил больше, чем стоило бы. Но в какой-то момент рассудок подсказал ему, что пора отправляться домой, и Антонио оплатил счет, а затем оставил певичке, похожей на Каро, богатые чаевые. Слегка покачиваясь, он вышел из кафе и направился к своему автомобилю, новенькому «бугатти» модели 35В. Антонио провез эту машину в Бразилию на борту корабля, заплатив за транспортировку баснословные деньги.