Александра Флид - Прошито насквозь. Прага и Будапешт. 1970 Страница 16

– Начхать. Никаких колец от чужих мужиков, пока мы еще муж и жена. Ну а вы зачем прикатили? Перепугались, что она вас оставила? Она не такая. Если решила что-то, то будет идти до конца, пока не помрет к чертовой матери. Чтобы с ней справиться нужно немало сил. Вы настолько сильны? Ты настолько силен, чтобы справиться с ней?

Адам расстегнул манжеты и две первые пуговицы под воротником рубашки, а затем вытащил из кармана пачку сигарет, которые купил еще на вокзале.

– Можно я закурю?

– Валяй, все равно я скоро продам эту мебель каким-нибудь алкоголикам.

Он закурил и прикрыл глаза, а потом сказал:

– Я не собираюсь с ней справляться, я хочу просто любить ее.

Рукав спал и собрался в складки у локтя, открывая предплечье, и Матьяс увидел синеватые цифры. Ему удалось сделать вид, что он ничего не заметил, но Адам уже понял, что часть его прошлого и здесь успела выскользнуть наружу.

– Любить… красивое слово, только вряд ли она позволит себя любить.

– Я могу любить и на расстоянии.

Матьяс протянул ему руку, и Адам без слов вынул еще одну сигарету, правильно истолковав этот жест. Теперь они дымили уже вдвоем.

– А какой толк от такой любви? Ты же зачем-то приехал в такую даль, а мог бы просто усесться со своим кольцом и любить ее на расстоянии, как ты говоришь. Это было бы проще.

Адам дернул подбородком и подался вперед, положив локти на расставленные колени.

Стоило ли объяснять этому незнакомому человеку, что он и так слишком во многом себе отказывал и старался стать кем-то другим почти всю жизнь? Он думал о том, что все еще находился в концлагере вплоть до встречи с Евой. Он сам запер себя в эту тюрьму, где продолжал страдать от вымышленной безысходности и изображать жертву чужих предубеждений, хотя на самом деле был своей собственной жертвой.

– Не стоит бояться жить, – сказал он после некоторого раздумья. – Моя жизнь полна упущенных возможностей, а винить некого – сам виноват. И сейчас, если бы я не приехал, то никогда не узнал бы, что Ева не отправляла мне то кольцо. Сидел бы в своей норе и страдал, думая, что она просто меня обманула и бросила. Чтобы любить открыто, нужна смелость.

– Так ты считаешь себя смелым?

– Нет, я только этому учусь. Хотя, с таким прошлым – он поднял руку и уже напрямую продемонстрировал номер – бояться особо нечего. Все плохое уже произошло. Была семья – мать, отец, сестры… их сгноили заживо, а пепел смешали с чужим прахом. Может, даже мыло из него сварили, я не знаю. Была жизнь – ее зачеркнули одной подписью. Было будущее – я от него сам отказался. А теперь есть любовь, и уж ее-то я так просто не отпущу.

Ева пыталась выяснить, как долго идет письмо из Будапешта в Прагу. По ее расчетам письмо должно было уже дойти. Оставалось еще столько же дней для ответа – если бы он только захотел написать ей что-нибудь.

Утром она позвонила Матьясу и назначила встречу. Он на удивление просто согласился и сказал, что будет ждать ее в том самом кафе, где они обедали после ее возвращения. Ева приняла душ, оделась, вышла из номера и поймала такси.

– Все еще развод? – устало спросил он, когда она уселась напротив него.

Им попался другой столик – на этот раз у стены.

– Развод, – кивнула она.

– Даже если ты и передумала, все равно не признаешься только из упрямства.

– Я не передумала.

– Черт с тобой. Хочешь развода, ты его получишь. Пойдем вместе в суд, все решим, расскажем, покажем. Приведем туда твоего убогого, чтобы он пожаловался на свою тяжелую судьбу. Вас пожалеют, и отпустят в Прагу, чтобы вы жили долго и счастливо, хотя насчет долго не могу ничего утверждать – по-моему, вы для этого староваты.

Ева задержала дыхание и плотно сомкнула губы, потому что ей захотелось закричать на него во весь голос или вообще поднять на ноги все кафе. Она сомкнула губы и мысленно досчитала до десяти, как поступала всякий раз, когда ей хотелось отругать девочек. Привычка из прошлой жизни сработала и сейчас – ей удалось немного успокоиться и прийти в себя.

– Ты его видел? Откуда ты знаешь о его прошлом?

Матьяс сделал маленький глоток кофе и опустил чашку, расплескав при этом почти половину содержимого.

– Он, как я понял, ничего и не скрывает. Ты поэтому его пожалела и полюбила? Потому что он обделенный, а ты можешь его осчастливить. Ради такого благого дела я согласен – если это его спасет, что же я буду вести себя как богач, отнявший овечку у Лазаря. Если по-другому никак, то я тебя отпущу.

За годы совместной жизни она поняла, что Матьяс часто говорил то, чего на самом деле не думал. У него был злой язык, и он довольно часто растрачивал слова впустую, причиняя окружающим боль. Позже, остыв и оценив ситуацию в полный рост, он начинал сожалеть о своих срывах, но даже после этого никогда не извинялся. Вот и сейчас, страдая от состоявшегося разрыва, он подсознательно старался причинить такую же боль ей. Ева знала, что потом он будет корить себя за это.

– Он здесь? – шепотом спросила она. – Он приехал?

– Разумеется. Захотел вернуть тебе кольцо, которое я ему отправил почтой.

Кольцо, почта, приезд Адама…

Ева сжала руки в кулаки и судорожно вздохнула.

– Где он остановился?

Матьяс обреченно улыбнулся и мотнул головой:

– Если у вас такая любовь, сами друг друга ищите. Тем более, я не знаю, где он остановился. Он еще в Будапеште, если не уехал.

Ева поблагодарила его за то, что он был с ней честен, а потом допила свой кофе и вышла за дверь. Слишком много новостей, причем не самых приятных. Матьяс выкрал ее кольцо и отправил почтой Адаму. Адам приехал сюда. Какого черта происходит?

Никогда прежде Адам не ощущал себя таким беспомощным. Один в чужом городе, совершенно не имеющий представления о том, куда идти и как начать поиски. Где она может поселиться? Он понимал, что денег у нее должно было остаться совсем немного – скорее всего, она нашла себе жилье попроще. Однако это никак ему не помогло – куда бы он ни шел, везде натыкался на один и тот же ответ. Никакой Евы они здесь не видели. Правда, пару раз встречались женщины с нужными именами, но от этого разочарование становилось еще более горьким.

Он вспоминал каждое слово, которое слышал от Евы, пытаясь припомнить хоть что-то, что помогло бы найти ее. Что она любила? Адам обходил парки и школы, подолгу ездил по городу, отдавая таксистам баснословные деньги. Каждый вечер он приходил к дому, в котором теперь жил только Матьяс, и ждал – может быть, она решила вернуться за какими-нибудь вещами или пришла поговорить с бывшим мужем. Он простаивал под окнами этого дома часами, вспоминая те ночи, когда делал то же самое в Праге. Иногда он замечал силуэт Матьяса – хозяин дома наблюдал за ним через окно, но не спешил помочь. Скорее всего, он и сам не знал, где сейчас Ева.