Ты мое наваждение (СИ) - Мари Са Страница 18

А может все же дело в том, что Руслан опять не звонит? Проявляет характер? Или забил? Второе лучше. По крайней мере, мне так кажется. Лучше, если наша глупая бессмысленная связь, основанная лишь на сексе, окончится вот так. Без лишнего пафоса. Без громких слов «прощай»…

«И ничего не обещай,

И ничего не говори,

А чтоб понять мою печаль,

В пустое небо по-о-о-о-смотри-и-ии…»

Начинаю напевать, таращась в окно, которое заливает ливень. Двор, как слепое пятно. Серое размытое марево. Там не то что люди, даже машины с трудом угадываются. Но его я замечаю сразу. Не вижу. Скорее чувствую.

Ноги сами несут в коридор. Руки набрасывают куртку. Выскакиваю на улицу прямо под дождь. Бегу по огромным лужам. Сразу промокая до нитки.

Руслан подхватывает меня на дороге. Отрывает от асфальта. К себе прижимает. Он тоже весь мокрый. Сколько он тут стоит? Чего ждет? Почему не сидит в машине? Там тепло и сухо, по крайней мере. А главное, зачем вообще приехал?

Эти и много других вопросов хочу задать, но не успеваю. Мой рот затыкают обжигающим поцелуем. Под ледяным осенним дождем он кажется еще горячее, еще острее, еще невозможнее. Впервые можно не волноваться, что мы целуемся на людях. Сквозь стену водяных потоков все равно ничего не разобрать.

— Дурочка, ты зачем выскочила? Вся мокрая теперь.

Ругается отстраняясь. С трудом сдерживаюсь, чтобы не потянуться за ним. Чтобы не потребовать продолжения.

— Сам дурак! Зачем стоишь тут под дождем? Мог бы позвонить из машины. Зачем вообще приехал?

Мы уже в подъезде. Тяжелая железная дверь закрывается за спиной, отрезая от шума дождя, но не от холода. Меня начинает трясти. Руслан прижимает к себе. Но это не спасает. Он такой же мокрый и холодный, как я.

— Захотел и приехал. Нам поговорить надо. Какие проблемы?

— Никаких проблем, — бурчу.

И почему все наши разговоры так быстро стали скатываться к взаимным упрекам. Это сигнал? Знак, что скоро конец?

Мы входим в квартиру, и Руслан сразу начинает стаскивать одежду. С меня. Я даже возразить не успеваю, как мокрая куртка летит на пол. За ней старая домашняя футболка и брюки на резинке. Я остаюсь в одних трусах. Лифчик дома с моим то размером лишняя пытка.

Он подвисает на пару секунд. Широкие ладони уже тянутся к моим бедрам. А я не то, что против. Наоборот, предвкушаю. Тревожные звоночки. Я стала очень зависима от секса с Русланом. И с этим тоже надо заканчивать.

Буквально в паре сантиметров он тормозит. Сжимает руки. Прячет кулаки за спиной.

— Люба, иди в ванну. Тебе сейчас необходим горячий душ, чтобы не заболеть. А мне наоборот лучше снова на улицу сходить. Остыть.

В первом пункте с ним полностью соглашаюсь. Но насчет второго, категорически нет.

— Ни в коем случае, — достаю из шкафа большое чистое полотенце, — снимай одежду и тоже вытирайся. Там в шкафу есть твоя футболка, ты в прошлый раз забыл, а я постирала и прибрала. Штанов, к сожалению, нет… — таращусь на его боксеры, которые на вид сухие. И ткань которых уже трещит от натуги. Пытается удержать то, что готово вот-вот выпрыгнуть. Сглатываю, — так что походишь так… пока брюки сохнут на батареи.

Поднимаю глаза. Встречаюсь с его. Так и застываю с протянутым полотенцем. Оно медленно выскальзывает из пальцев. Опадает к моим ногам. А Руслан делает шаг вперед.

— Беги, Люба, Беги!

Глава 19

Он догоняет меня у дверцы в ванной. Рывком прижимает к стене. Наваливается со спины. Проскальзывает рукой за край белья. Упирается твердым членом между ягодиц.

— Руслан! Руслан! Ты же поговорить хотел.

Ахаю, когда его пальцы ведут вдоль складок. Один проникает внутрь. Туда, где все уже влажно.

— Обязательно поговорим, Люба. Но сначала тебя надо согреть.

— Я под душем согреюсь, — брыкаюсь.

Но это сопротивление фикция. Ведь я и сама прекрасно понимаю, как его хочу. Как порочно и сладко в его объятиях. Как они отравляют не только мое тело, но и душу. Ядом, от которого больше не избавиться. И даже когда мы расстанемся, он останется внутри меня. Будет напоминать. Будет отравлять всю мою оставшуюся жизнь.

Не надо было начинать. Но теперь уже поздно.

— Под душ ты не успела. Очень долго думала, Любаша. Теперь я согрею тебя сам.

Один рывок и мои трусики летят на пол. А его член входит как по маслу. Мягко скользит внутри горячей плоти. Пронзает меня насквозь.

— Руслан! Ах!

Он прикусывает мое плечо, насаживая все глубже. Не давая возможности уклониться. Замедлиться. Ведет. Делает так как хочет сам. Лишает меня любой попытке сопротивления. Мой горячий и такой молодой любовник.

— Долго еще будешь от меня бегать?

Мощный толчок и его руки на моей груди. Сжимают твердые соски. Заставляют захлебываться собственным стоном.

— Ну, почему ты такая упрямая?

Новый толчок, от которого я вскрикиваю. Он достает так глубоко, что ноги сводит судорогой. Он словно членом хочет пробить дорогу к моему сердцу. Или распять меня как грешницу достойную лишь наказания. Но это наказание такое сладкое, что, когда одна из его ладоней накрывает клитор, делает всего пару движений, я достигаю моментальной разрядки. Сокращаюсь на его огромном члене. Хватаюсь ладонями за стену. Перед глазами вспыхивают разноцветные искры.

— Любишь меня?

Не останавливаясь, продолжает таранить мое тело. Не дает мне передохнуть. Прийти в себя. Жестоко терзает невероятно чувствительный после оргазма клитор. Другими пальцами сдавливает сосок. Прихватывает за вершинку. Оттягивает.

Я кричу, а он рычит в мое ухо, набирая темп. Ускоряясь. Пронзая сильнее и жестче.

— Люба! Говори! Любишь меня?!

Меня накрывает новой волной оргазма, и я выстанываю в его губы.

— Люблю. Люблю тебя.

Руслан по животному кусает мой рот. Разворачивает на себя. Подсаживает под бедра. И начинает вколачиваться по полной. Игры закончились. Теперь он берет все, что принадлежит ему. Берет меня. Не оглядываясь больше на мое удовольствие. Действуя даже через чур жестоко, грубо, болезненно.

Спина бьется о твердый бетон. Руки обвивают крепкие плечи. Сейчас от меня ничего не зависит. Остается лишь хватать ртом воздух и стараться не упасть. Руслан быстро догоняет меня, кончая глубоко прямо внутрь. Я бью его по груди. Приказываю отпустить.

— Люба, хватит артачиться, — целует жадно в шею, — пошли лучше мыться. Ведь больше ты от меня не убежишь.

И я,