Запретное искушение - М. Джеймс Страница 18

Я слышу, как у нее слегка перехватывает дыхание.

— Тогда почему… — она тяжело сглатывает. — Неважно, я уже знаю ответ на этот вопрос.

Фильм все еще воспроизводится в фоновом режиме, но никто из нас его больше не слушает. Я вижу только ее.

Ее красивое, нежное лицо, на которое я никогда не устану смотреть. Ее губы, похожие на лепестки розы, которые я так легко могу вспомнить на ощупь, прижались к моим… к каждой частичке меня. Ее мягкие волосы, которые струились по моим рукам, по моему лицу и груди точно так же, как это было в моих снах.

Мне больно смотреть на нее. Я достигаю цели, и в этот момент мне так сильно хочется поцеловать ее, что это ощущается как физическая боль. Я чувствую, что вот-вот дотянусь до нее, и если я это сделаю, я знаю, что не остановлюсь. Мы окажемся в клубке тел на этом диване, как подростки в самой роскошной берлоге в мире, и я не смогу сдерживаться.

— Я собираюсь… — Я прочищаю горло, вставая, чтобы взять наши тарелки. — Я схожу за вином.

— Хорошо, — тихо говорит Саша. Я слышу нотку разочарования в ее голосе, и это снова дает мне понять, что она может читать меня так же легко, как и я ее, что она знала, о чем я думаю.

Не проходит и минуты, чтобы я не чувствовал, что мы с ней — две части одного целого.

Зная, что я не могу заполучить ее, я чувствую, что это самая жестокая шутка в мире.

8

САША

За исключением того факта, что это не свидание, что нет никаких шансов, что Макс поцелует меня в конце вечера, и что каждый второй день, как сегодня, и такая ночь, как эта, будут очередным не свиданием, сегодняшний вечер идеален. От проскальзывания в кинозал, как провинившиеся дети, до кино и ужина, до бутылок вина, которые Макс приносит вскоре после напряженного момента между нами и плавно откупоривает, все это похоже на сон. Разница лишь в том, что, если бы это был сон, Макс поцеловал бы меня перед уходом. Возможно, он все еще целовал бы меня сейчас, а не разливал вино по бутылкам. Каждый момент между нами наполнен этой потребностью, и мне приходится глубоко вдохнуть, напоминая себе о том, что он сказал в самолете.

Эти слова причинили боль, но я не могу обвинить его в том, что он выразился неясно.

Макс протягивает мне бокал, фильм забыт на заднем плане, теперь только шум.

— Сначала попробуй это, — говорит он. — Начнем с сухого и перейдем к более сладкому.

Я нюхаю его, вдыхая аромат. На самом деле мне очень нравится вино, и я испытываю трепет волнения при мысли попробовать что-нибудь приготовленное из того же винограда, на который я ездила смотреть сегодня, с того же виноградника, где, возможно, мне удастся помочь Максу собрать урожай через пару месяцев. Это ощущение интимности и уюта, и я стараюсь не давать волю своему воображению, когда делаю первый глоток, стараюсь не думать о нас с Максом, вместе управляющими виноградником и винным бизнесом.

— О…это очень сухо. — Я слегка кашляю, моргая. — Наверное, слишком сухо для меня.

Макс смеется, делает глоток из своего бокала и кивает в знак согласия, кривя рот.

— Вообще-то я предпочитаю сухое вино, но это… это уж слишком. — Он отставляет его в сторону и тянется за другим стаканом. — Как насчет этого?

Я снова вдыхаю его аромат и делаю маленький глоток, затем еще один.

— Намного лучше.

Я не уверена, как долго мы вот так сидим, дегустируем вина, смеемся, сравнивая, что нам нравится, а что нет, обмениваясь бокалами взад-вперед. Никто из нас не замечает, когда фильм заканчивается, и не встает, чтобы сменить его на что-то другое. Никогда не бывает неловкого момента молчания, и даже когда мы смотрим друг на друга и не знаем, что сказать или сделать дальше.

С Максом, как всегда, все получается без особых усилий.

* * *

На следующее утро я просыпаюсь с легким похмельем и решимостью самой найти себе какое-нибудь занятие в поместье, не связанное с Максом, ради собственного здравомыслия. Я быстро завтракаю и, извинившись, возвращаюсь наверх, чтобы распаковать свои вещи. Чемодан лежал полуоткрытым, одежда, которую я выудила из него, вывалилась на стул, на котором он стоял, и я чувствую себя виноватой за то, что оставила его в таком виде в нетронутой комнате.

Когда я вешаю, складываю и убираю свою одежду, на пол падает лоскуток синей ткани. Я тянусь за ним, думая, что это мое нижнее белье, но вместо этого беру верх одного из своих бикини, которое не помню, чтобы упаковывала. Я думаю о бассейне снаружи, а затем о том, что Макс увидит меня в купальнике, и румянец начинает подниматься по моей шее, кожа становится горячей.

Раздается стук в дверь, и я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи.

— Саша? — На другой стороне раздается голос Макса, и я спешу ответить, забыв, что все еще держу в руках топ от бикини.

— Заходи! — Я открываю дверь, и его взгляд сразу же опускается на мою руку.

— Эй, что это? — Он с любопытством смотрит на это, и я чувствую, что краснею, когда моя рука сжимает ткань.

— Я… это мой купальник. Я его не упаковывала. Ты захватил его перед нашим отъездом? — Я чувствую, как краснею еще сильнее при мысли о том, что Макс мог положить бикини в мой багаж, что, теперь, когда я думаю об этом, кажется совершенно невероятным. Но я уже сказала это вслух.

Он смеется, хотя звук, кажется, застревает у него в горле.

— Нет, я этого не делал. Может быть, Катерина? Она, вероятно, надеялась, что ты сможешь немного отдохнуть у бассейна, пока ты здесь. Это хорошая идея.

— Я тоже об этом думала.

— Вообще-то, здесь есть много мест, где ты могла бы его использовать. — Макс прочищает горло, и мне кажется, я вижу, как он ненадолго переминается с ноги на ногу. — На заднем дворе, очевидно, есть бассейн и гидромассажная ванна, а в крытом тренажерном зале и зале для занятий йогой есть сауна. Конечно, некоторым людям нравится ходить в сауну раздетыми, но…

— Думаю, я начну с бассейна, — быстро говорю я, решив сжалиться над ним, и над собой, прежде чем его мысли зайдут еще дальше по пути ко мне, обнаженной и потеющей в