Запретное искушение - М. Джеймс Страница 19

— Так и есть. — Макс чешет затылок, и мне кажется, я вижу мягкий румянец на оливковой коже у основания его воротника. — Тогда я позволю тебе заняться этим.

— Я спущусь через несколько минут. Ты можешь присоединиться ко мне, если хочешь, — предлагаю я, и он кивает, начиная спускаться по лестнице, когда я закрываю за собой дверь.

Я чувствую себя более чем немного неловко, когда надеваю бикини. Я всегда была стройной, но из-за болезни я стала еще тоньше. Моя грудь выглядит немного меньше, чем раньше, руки и бедра тоньше, а бедрам и ягодицам не хватает некоторых изгибов, которые были у меня раньше. Пора воспользоваться и этим залом для занятий йогой, думаю я про себя, завязывая на шее тесемку от бикини, собирая свои рыжевато-русые волосы на макушке и закрепляя их заколкой.

Часть меня надеется, что Макса не будет внизу, когда я спущусь вниз, как из-за моей собственной застенчивости, так и потому, что я не хочу его дразнить. Или, скорее, и то и другое, но я знаю, что не должна, не тогда, когда он так явно пытается сопротивляться тому, что снова произойдет между нами двумя.

Но, как назло, он проходит по коридору, когда я подхожу к подножию лестницы, и я останавливаюсь как вкопанная, мое сердце бешено колотится в груди. Он делает паузу, все еще отводя от меня взгляд, как будто не уверен, стоит ли ему оглядываться назад. А затем медленно поворачивается, как будто ничего не может с собой поделать. На мгновение мы оба застываем на месте. Мы видели друг друга обнаженными, и все же в этот конкретный момент, глядя друг на друга с расстояния в несколько футов, Макс изо всех сил пытается не позволить своему взгляду скользнуть по моему полуодетому телу, момент более, чем эротичный.

— Ты…ты хочешь пойти со мной в бассейн? — Эти слова звучат по-идиотски даже для моих собственных ушей, но я не могу придумать, что еще сказать. Я чувствую, как он смотрит на мое лицо, стараясь не пожирать меня глазами, и каждая частичка меня хочет умолять его об этом в любом случае.

Макс тяжело сглатывает.

— Я не могу.

Следующее слово вылетает прежде, чем я успеваю его остановить.

— Почему?

Его глаза сужаются, в них внезапно мелькает намек на разочарование.

— Ты знаешь почему.

Я открываю рот, но ничего не произношу. Я хотела сказать ему, что собираюсь уходить, развернуться и уйти, но чувствую, что застыла на месте. Меня снова пронзает боль, не физическая, а эмоциональная, разрывающая, тоскующая по чему-то, чего я вообще никогда не должна была иметь, а теперь отчаянно хочу.

— Скажи мне еще раз, — тихо шепчу я, чувствуя, как мое сердце подскакивает к горлу. — Напомни мне почему, потому что я не могу вспомнить.

Он колеблется, и мне кажется, я вижу, как по его телу пробегает дрожь, его глаза все еще прикованы к моему лицу.

— Ты прекрасно выглядишь, — мягко говорит Макс. — Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, Саша. Я хочу… — Дрожь снова пробегает по его телу, и я вижу, как его руки сжимаются по бокам. — Бог свидетель, я не хочу разочаровывать тебя, или говорить тебе нет, или тратить хоть одну секунду дня на то, чтобы не посмеяться с тобой. Но каждый раз, когда я рядом с тобой, я хочу прикоснуться к тебе… и гораздо больше.

— Больше? — Слово выходит скрипучим, моя рука вцепляется в перила лестницы, как будто у меня могут подогнуться колени. — Макс…

Он делает шаг вперед, как будто ничего не может с собой поделать.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, поглотить тебя. Я не могу выбросить тебя из головы, Саша, и каждый момент, когда я продолжаю делать это с нами, мучает нас обоих. Никто из нас не может уйти, поэтому мне нужно просто…

— Я тоже этого хочу, — тихо шепчу я. Я не должна этого говорить, я знаю это, но слова все равно вырываются. — Я не переставала думать о той ночи, Макс… Я… я хочу большего. Я сказала тебе… и я все еще это имею в виду. Я…

— Мы не можем. — Его голос внезапно становится резким. — Я тоже это имел в виду, Саша. Мы не можем.

Он быстро поворачивается, стуча ботинками по твердому полу, и уходит, и на мгновение мне кажется, что у меня подкосились колени, настолько это было неожиданно. Я знаю почему, это было сделано не для того, чтобы причинить мне боль, а для того, чтобы отвлечься, прежде чем он скажет или сделает что-то, чего, по его мнению, не должен был. Но это происходит внезапно, и на мгновение мне ничего так не хочется, как развернуться и убежать обратно наверх, спрятавшись подальше. Но это ничего не решит. Я прикусываю губу, сдерживая нахлынувшие эмоции, и продолжаю идти к задней двери и бассейну, ожидающему за ней.

Это великолепный день. Солнце яркое и сияющее, и это немного поднимает мне настроение, даже если я все еще чувствую тяжелый груз разочарования от моего разговора с Максом. Здесь тихо и умиротворенно, одно из преимуществ проживания в поместье, где почти никого нет, и я растягиваюсь на одном из шезлонгов, предварительно натерев свою бледную кожу солнцезащитным кремом, присматриваясь к ближайшему шезлонгу, укрытому зонтиком на случай, если солнце будет палить слишком сильно.

Я могу ненадолго отвлечься от мыслей о более безобидных вещах: вчерашнем фильме, прогулке по виноградникам, возможности скоро отправиться на верховую прогулку, но мои мысли всегда возвращаются к Максу. Я ерзаю в шезлонге, боль, которую я почувствовала, стоя на лестнице, распространяется по мне. Если бы я думала, что у нас действительно есть хоть какая-то надежда, это было бы сладкой пыткой, это нарастающее, давящее желание, которое в конце концов прорывает плотину сопротивления и захлестывает нас обоих, но это не то, что сейчас.

Это делает его просто пыткой.

Воспоминание о жаре в его глазах, когда мы стояли у подножия лестницы, о том, как он явно пытался сдержаться, посылает поток тепла через меня, когда я сжимаю бедра вместе, пытаясь хоть немного облегчить боль. Это, конечно, ничего не дает, легкое трение только заставляет меня чувствовать себя еще более возбужденной, влажный жар между ног только заставляет мои мысли становиться еще более похотливыми, возвращаясь к той ночи, которую мы провели вместе.

Я открываю один глаз и разочарованно выдыхаю, оглядываясь по сторонам. Как и ожидалось, здесь никого не видно, а высокий забор и живая изгородь вокруг бассейна не позволяют никому, находящемуся в доме или проходящему мимо, увидеть, что происходит внутри. Я могла бы искупаться нагишом, если бы захотела,