Сказка для Анжелики - Елена Казанцева Страница 18

— Здравствуйте, Анжелика Дмитриевна, я адвокат семьи Хасановых, — представляется он.

— И зачем мне нужен адвокат семьи Хасановых? — удивляюсь я.

— Роберт Хасанов хочет составить перед заключением брака с вами брачный договор, я пришел обсудить с вами некоторые вопросы.

— А кто вам сказал, что я собираюсь выходить за Роберта замуж? — улыбаюсь я.

Адвокат несколько опешил.

— Роберт уверил меня, что вашему союзу быть, — удивленно смотрит на меня адвокат.

— Ага, поэтому его будущая жена сидит перед вами со связанными руками и ногами, и если добавить сюда то, что Хасанов меня похитил, то статью за похищение вы мне сами назовете.

— Роберт предупредил меня, что у вас проблемы с запрещенными веществами, и он хочет уберечь вас.

— У Хасанова проблемы с головой. Он уже трижды мне угрожал, — язвлю я. — И я, выйдя отсюда, подам на него в суд, ему запретят приближаться ко мне.

Адвокат начинает нервничать. И тут гаснет свет.

Слышится шум внизу. Что-то тяжелое падает. Потом свет вспыхивает и перед моим взором стоит Пашка.

Глава двенадцатая

— Паша, — ору я радостно.

— Анжела, я тебе сказал, езжай домой! Куда тебя черт понес?

— Пашенька, миленький, я вещи из тачки хотела забрать, — оправдываюсь я.

— Вещи? Анжел, я что тебе трусы не купил бы? Давай без самодеятельности теперь, если сказал, что езжай домой, значит домой, — ворчит Пашка, перерезая веревки.

Он берет меня на руки и спускает вниз. В дверях нас встречают люди в балаклавах, черные маски скрывают лица. Паша проносит мимо них, лишь кивая головой. Один из них дает отмашку, и вся команда садится в черную неприметную газель, меня же Пашка закидывает в огромный пикап.

И мы резко стартуем. Я только успеваю оглянуться и кинуть взгляд на здание, где меня удерживали. Это загородный коттедж, даже скорее лесной дом, одинокий, стоящий за трехметровым забором, меня бы здесь не нашли никогда.

— Паш, а ты как догадался, что я здесь?

— Таксист, что я тебе вызвал друг моего деда, он и сообщил, что тебя похитили, дал описание машин и их номера. ДПС у меня тоже друзья есть, пробил номера, выяснил, что Хасановские молодцы тебя под рученьки взяли. Правда, с тем, куда они тебя увезли, пришлось повозиться. Выловил одного и хорошо так по тыкве настучал.

— Ужас, Паш, я даже не думала, что они будут за мной следить.

— А им и не надо было за тобой следить, у тебя на машине стоит жучок, они вычислили машину, и как только ты появилась, тебя приняли.

— Зачем я Хасановым сдалась? Насколько я знаю эту семью, они все госслужащие, папочка у них депутат, в Московской думе сидит, я-то с какого боку?

— Роберт?

— Роберт разве Хасанов?

— Роберт — это сын одной из *лядей старшего Хасанова, у него фамилия Хусаинов, но это ничего не меняет. Он пользуется деньгами и связями Хасанова.

— Мои родители готовят нашу свадьбу в марте.

— Охренеть! И ты мне это только сейчас говоришь?

— Я не знаю, как это отменить, думала сбежать из дома. Но вот сейчас понимаю, что не смогу. Найдут!

— Выходи за меня замуж!

— Паш, они тебя убьют, я стану вдовой и точно выйду замуж за Роберта. Тут надо как-то по-другому действовать.

— Паспорт свой потеряй!

— Шутишь? Черт. А ведь паспорт я действительно дома оставила. Надо мне забрать документы. Паш, а еще машину со стоянки тоже надо забрать.

— Машину мы загнали на штрафстоянку, там мой человечек покопается, жучок поищет. Вещи твои забрал.

— Пашка, ты чудо!

— Сам знаю, — и Паша улыбается впервые за этот час.

Мы едем долго, виляем, сворачиваем в разные деревни, едем в город, но окольными путями, и я понимаю, что Пашка путает следы, чтобы нас не отследили.

Но вот, наконец, мы в городе. За ночь навалило столько снега, что машины плетутся еле-еле, дороги перекрывают, чтобы очистить полосу. Мы едим по дворам и подъезжаем к нашему дому с тыльной стороны.

— Пойдем вместе, — говорит Паша.

Но он зря беспокоится, дома пусто, никого нет. Похоже, даже кухарка не появлялась. Я нахожу все свой паспорт, выгребаю из заначки все деньги, забираю все украшения, если что-то пойдет не так, то их можно будет продать. Переодеваюсь в чистое. И мы уезжаем.

— Анжел, ты точно хочешь уехать со мной? — вдруг спрашивает меня Паша.

— Паш, ты чего, я об этом всю жизнь мечтала, — удивляюсь я.

— Просто, Анжел, я не смогу дать тебе ту жизнь, которой до этого ты жила, — вдруг вываливает он на меня то дерьмо, что варилось в его голове.

— Паш, ты с ума сошёл, да я лучше буду жить под потолком твоей мастерской, чем с этими в их дворце. Ты же даже не представляешь, что такое жить в золотой клетке.

— Анжел, я не представляю, но будет ли тебе легко житься без кухарок, горничных и прочих? Я тебя сейчас на перепутье спрашиваю, пока не поздно.

- *лядь, Паша, поехали уже, а то у меня жопа дымиться, того и глади Роберт прискачет и опять за волосы по полу таскать будет.

— Он тебя бил? — у Пашки глаза кровью наливаются.

— Ну, формально нет, но за волосы дергал. Поэтому! Как ты относишься к тому, что я обрежу волосы и перекрашусь? — Пашка поворачивает голову и смотрит на меня удивленно.

— Анжел, по мне ты хоть налысо подстригись, я тебя все равно любить буду. Если так сильно припекает, то стригись.

— Тогда поехали в парикмахерскую!

Через два часа я вышла из дверей парикмахерской с короткой, почти мальчишеской стрижкой, и волосами цвета светлый каштан. По мне так мне было даже лучше, ярче стал цвет глаз, и кожа не стала казаться такой бледной. Я словно сбросила те десять лет, что прошли после универа. Кажется, мать специально подбирала для меня цвет, который не шёл мне, словно искусственно старила меня.

— Анжелика????? — у Паши даже глаза загорелись. — Су-пер!!!!

Он обнял меня и впился в мои губы.

— Энжи, ты только не обижайся…А можно твои вареники сделать как прежде?

И тут смех накрыл меня, смеялась долго, до икоты, а Пашка стоял и растерянно смотрел на меня.

— Паш, я бы давно все это убрала, мать-сука не давала, — сквозь смех еле проговорила. — Все изменю! Поверь!

Да я теперь камня на камне не оставлю, пока не раскопаю эту историю до конца. Или я не Анжелика!

Мы едем на съемную квартиру.

— Анжел, тебя бы лучше конечно спрятать ненадолго, — вдруг говорит Паша, — Хасановы мерзкие типы, Роберт худший из