Диана Блейн - Неторопливая игра Страница 18

— Мисс Уитмэн, — прочувствованно проговорил он, — я мог бы ответить на этот вопрос без единого слова, притом таким способом, который потряс бы все ваше неискушенное существо.

Нежно-персиковые щеки Кины побагровели от смущения, и Николас неудержимо расхохотался:

— Вижу, ты меня отлично поняла. А теперь давай покончим с глупыми вопросами. Дай мне немного поспать. Твои прикосновения... ну, скажем так, не­сколько беспокоят меня,

Кина едва не задохнулась от смеха.

— Сплошные жалобы, — поддразнила она, раду­ясь, что ее близость действительно волнует его, и зна­чит, он испытывает к ней не только товарищеские чувства.

— Может быть, тебе лучше снять платье, чтобы обсудить этот вопрос? — предложил Николас, прищурясь.

— Зачем это мне снимать платье? — с притворной наивностью спросила Кина, поднимаясь с кровати и приглаживая ладонями смятый на бедрах бархат.

 —Ты искушаешь судьбу, Лисичка, — пробормотал Николас, меряя ее долгим взглядом.

Кина ответила на это со всей серьезностью:

— Ты считаешь, что если мы с тобой все-таки зай­мемся любовью, это будет настолько ужасно?

— Для женщины, которая постоянно от меня бе­гала, ты что-то чересчур расхрабрилась, — заметил Николас.

Кина уставилась себе под ноги.

— Это нервное.

— Знаю. Но смущение не лучшее чувство для на­чала любовной связи, — заявил Николас. — Сначала выбрось из головы Харриса, а потом уже делай мне такие предложения, Кина, — добавил он со скрытой угрозой в его голосе. — Так уж со мной всегда — или все, или ничего.

Кина не знала, воспринимать эти слова как ос­корбление или как комплимент. Кроме того, ее потрясла собственная смелость. Она никогда не была прежде настолько откровенной ни с одним мужчиной.

— Ты не понимаешь насчет Джеймса... — тихо начала она.

— Не понимаю?! — Николас опытным взглядом окинул ее стройную фигуру. — Я понимаю тебя куда лучше, чем тебе кажется. Не надо никому ничего до­казывать, Кина. Ты уже и так завоевала себе место под солнцем. Но какая-то часть тебя хочет заставить твое прошлое признать эти достижения. В частности, таким прошлым для тебя является Джеймс Харрис. — Николас устало откинул голову на подушку. — Что ж, играй в свои игры, голубушка. Но не жди, что я стану тебе помогать. Я не хочу быть дублером другого мужчины.

— Да как ты смеешь! — взорвалась Кина.

— Ты меня хочешь? — неожиданно сухо спросил Николас.

Кина открыла рот, чтобы ответить, но слова за­стряли в горле. Хочет ли она его? О да, безусловно, но вопрос в том, чего именно...

— Вот когда ты сможешь ответить мне на этот во­прос без колебаний, у нас с тобой состоится долгая и приятная для обоих беседа, — негромко проговорил Николас. — А сейчас уходи и дай мне поспать.

— С удовольствием, — выпалила Кина и броси­лась к двери.

— Кина!

Она застыла, положив руку на дверную ручку.

— Что?

— Тебе не приходило в голову, что единственная причина, по которой тебе сейчас необходим Харрис, заключается в том, что в прошлом он был для тебя недоступен?

Кина открыла дверь тихо, но, переступив порог, яростно захлопнула ее за собой.

На следующее утро за завтраком Мэнди почувство­вала что-то неладное. В доме было необычно тихо: маляры, обещавшие закончить работу к вечеру, еще не пришли, а Кина и Николас не перекинулись за столом и парой слов.

Кина исподтишка бросила на него взгляд и увиде­ла, что он терпеливо и с явным удовольствием раз­глядывает мягкие округлости ее груди под желтым свитером, который она надела сегодня в комплект к куртке и брюкам для верховой езды.

Когда они расправились с омлетом, ветчиной и бисквитами, Мэнди пошла за кофейником. Заметив выражение лица Кины, Николас негромко рассмеял­ся и откинулся на спинку стула с видом сытого льва. Его черные густые волосы были слегка встрепаны, а в глазах виднелись красные прожилки. Но красная, рубашка так выгодно подчеркивала смуглость его кожи, а темные брюк и так безупречно обтягивали его стройные мускулистые ноги, что Кина не могла най­ти в его облике ни одного изъяна.

— За все утро ты мне и двух слов не сказала, — заметил Николас, развалясь на стуле с видом челове­ка, нашедшего для себя новое хобби и намеревающе­гося насладиться им в полной мере.

— А что бы ты хотел услышать? — с медовой лю­безностью осведомилась Кина. — Цитату из адрес­ной книги Геттисберга или монолог из «Гамлета»?

— Как насчет моей любимой песенки «Я люблю тебя всей душой»?

Кина попыталась не покраснеть, но это ей не уда­лось.

— Нет, — суровым тоном ответила она.

— Что «нет»?

— Я тебя не люблю — ни всей душой, ни как-нибудь иначе.

— Значит, ты уже пресытилась любовью, "лисичка моя? — негромко поинтересовался он.

Кина повертели в руках пустую чашку.

— Любовь — это синоним безумия, — с горечью произнесла она. — Когда-то я изранила свое сердце так, что мне хватит этого до конца дней. Боюсь, что я ожидала от мужчин слишком многого.

— Например?

— Например, преданности, — ответила она. — Учтивости, доброты, рассудительности.

— Купи собаку, — неожиданно посоветовал Ни­колас.

Кина ответила ему гневным взглядом.

— В твоей душе нет ни капли поэзии.

— Возможно. Я реалист.

— Интересно, а чего ты ожидаешь от своих жен­щин?

Глаза Николаса вспыхнули: его явно задел непри­крытый сарказм, прозвучавший в ее тоне. Он швыр­нул салфетку на стол и поднялся.

— Разумеется, грязного секса, — ядовито прогово­рил он. — Тогда, когда я хочу, и так, как мне заблаго­рассудится.

Кина смерила его яростным взглядом. Губы ее за­дрожали. Она вовсе не хотела ссориться с ним, но в последнее время сохранять мир стало почти невоз­можно. Бороться с Николасом было для нее ново и непривычно, и Кина сомневалась, что это ей по си­лам и по душе. Ей недоставало прежних, легких дру­жеских отношений, в которых было столько приятного. В этом же холодном незнакомце, стоя­щем сейчас напротив нее, не было ничего легкого и приятного. Николас превратился в ходячую угрозу ее душевному равновесию.

Прежде чем Кина успела что-либо ответить, во­шла Мэнди с кофейником, и от ее острого глаза не укрылось напряжение, повисшее в комнате.

— По-моему, для военных действий еще ранова­то? — с усмешкой обратилась она к безмолвно за­стывшему у стола Николасу.

— Скажите это нашей мадам Аттиле, — проворчал Николас, развернулся и вышел.

Кина в смятении вскочила из-за стола, в глазах ее блеснули слезы.

— Поеду на прогулку, — проговорила она сквозь зубы. — Вернусь днем.