Понедельник – день тяжелый (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна Страница 19

ПЯТНИЦА

М-да… Вчерашний жрачный марафон, конечно, поднял мне настроение, зато утром отразился на фигуре: поглощенные калории еще не переварились, о чем свидетельствовал выпиравший живот, а от выпитых под тортик литров чая не только ноги опухли, но и образовались мешки под глазами. Спорим, Черкасов решит, что я опять буха́ла, а Кристина — что всю ночь рыдала от ее проповеди? Ну на фиг! Вспомнив уже опробованный рецепт, кинула металлические ложки в морозилку. Оделась (сегодня ничего обтягивающего!), залила в далеко не пустой желудок кофе, повбивала по массажным линиям лифтинг-крем и принялась прикладывать к векам ледяную ложку. Сразу заломило кости черепа, мозг, наверное, тоже от холода съежился (куда уж больше?), зато я окончательно взбодрилась, и отеки на глазах исчезали прямо на глазах (каламбур!).

Красилась я сегодня тщательней обычного, спасибо Лазаревой, укладка тоже получилась классной. Правда, ноябрь мой новый привлекательный образ не заценил (не узнал, наверное), и живенько навел свой, осенне-природный мейкап. При взгляде на отражение в вестибюльном зеркале оставалось только тяжело вздохнуть: все старания псу под хвост. Нос от холода красный, щеки, излупленные хлестким ветром, тоже горят, от туши (ну и где ее водостойкость?) черные точки по векам, о прическе даже сказать нечего, потому что ее уже попросту нет. Я как раз пыталась расчесать потяжелевшие от влаги перепутанные пряди, когда в зеркале за моей спиной возник Черкасов. Вовремя, чтобы лицезреть меня во всей моей природной красе! Глядя на его отражение, я растянула губы в улыбке и пошевелила пальчиками:

— С пятничным приветом, господин ведущий!

— Привет-привет, — отозвался тот. Думала, как обычно, на скорости сквозанет к лифту, нет, торчит за спиной, наблюдая, как я пытаюсь стереть следы от туши. И правда, где он еще на такое зрелище полюбуется? Решительно взлохматив остатки былой прически, я повернулась к нему и несколько раз выразительно потянула носом.

— Ты чего это ко мне принюхиваешься? — поинтересовался Артем. — Вчера не пил, веществ не употреблял, курить давно бросил!

— Да пытаюсь определить, снял ты пластыри или нет. Вроде еще пованивает…

— Вот спасибо! — Артем подошел к лифту: поджидал, когда очередная пробка из офисного планктона рассосется, а не меня, как могло показаться. — Парочку для тебя оставил, можешь сегодня содрать вместе с кожей! Заодно и душу отведешь.

— А, так ты у нас мазохист, понравилось вчера? Ну уж нет! Ты же, как выяснилось, неприкосновенный запас и достояние нашей фирмы! Не то что прикасаться, даже говорить с тобой имеют право только достойные такой чести избранные! Ну, или по особому разрешению.

Черкасов размышлял недолго.

— Кристина? Это она тебе что-то вчера наговорила?

— Я тебе ничего не рассказывала! — пробурчала я, уставившись на указатель этажей. Вряд ли, конечно, он будет разборки с Лазаревой наводить: в обычные склоки-дрязги сотрудников Черкасов никогда не лез, разве что они мешали рабочему процессу. Но ляпнуть под настроение что-нибудь нелицеприятное в таком ключе может. Чего доброго, Снежная Королева решит, что задела меня за живое, раз я побежала ябедничать!

— Ни словечка не сказала! — заверил Черкасов. — Просто не обращай на нее внимания, у Кристины характер такой… характер!

— Характер, — ворчала я, выходя из лифта. — У тебя характер, у Кристины характер, у Стаса характер… А у меня, значит, никакого характера, если я «всё терпи и не обращай внимания»?

Приостановившийся Черкасов заявил с неожиданной серьезностью:

— Ну так не терпи! Выскажись, поставь всех нас на место. Мужика вон своего брось, если сильно загоняет… Сделай хоть что-нибудь!

Я аж рот раскрыла.

— Ну н-ничего себе советики с утра пораньше!

Артем прищурился.

— Что, не нравятся? Тебе решать, конечно! А мне решать, кого поставить на следующий проект! Так что готовься! — И пошагал себе к офису.

Ой-ой-ой! Опомнившаяся я — два таких удара за нынешнее утро! — кинулась за ним вприпрыжку.

— Артем, погоди! — Влетела в кабинет следом, прихватила за локоть. — Давай сначала всё обсудим, а?

— Давай-давай, — согласился он, неожиданно похлопав меня по руке. — Только лучше после работы, хорошо? Доброе утро, коллеги!

Я наконец заметила четверых глазевших на нас сотрудников и отпустила Артемов локоть.

— Всем здрасьте! Артем… Игоревич, а почему вечером-то? Давай сейчас поговорим?

— Потому что сейчас мне некогда! — отрезал Игоревич. — Макс, зайди ко мне через пять минут по козыревскому заказу.

— Есть! — очень бодро (зарядку, что ли, по утрам делает?) отозвался тот. Я в расстроенных чувствах сунула в шкаф мокрое пальто и, ероша мокрые же волосы, шлепнулась в кресло. То, чем Черкасов меня уже давно пугал, свершилось — мне дадут собственный проект! А-а-а!

Проходивший мимо с планшетом Макс наклонился и интимно прошептал — на весь кабинет:

— Успели уже поссориться с утра? Ну ничего, ночью помиритесь… Гы-гы.

— Макс, ты натуральный дебил! — зашипела я. — Мы же по работе!

Максим понимающе мне покивал: мол, мели, Емеля, твоя неделя! Я воровато покосилась на Кристину. Лицо — ледяное, но пальцы лупят по клавиатуре так, словно она с каждой клавишей втыкает иголку в куклу Вуду имени меня. Я поежилась. И ведь не объяснишь, что всё не так, как показалось… И пришли мы с Артемом раздельно (в смысле, с разных домов), и вовсе не отношения сейчас выясняли, а мой последующий провал со следующим проектом.

Уйду, неожиданно решила я, хотя ни разу за этот год об увольнении не думала. Хватит позориться и Черкасова позорить! Ну ясно же, что не потяну я.

Просто ни-че-го не потяну.

Целый день пыталась перехватить-зажать Артема в укромном уголке, увы, с совершенно не романтической целью — поговорить о работе. И увы мне: наш адский ведущий, как матерый волк, уверенно избегал всех моих ловушек. Потому я окончательно пала духом и принялась ожесточенно, но украдкой искать вакансии в других архитектурных фирмах. Подходящего, как водится, не нашлось, но хотя бы душу отвела: ничего-ничего, работа по городу есть, не пропаду, если что!

К вечеру нам злодейски позвонили-озадачили из головного офиса: мол, бились мы, бились, теперь вся надежда на вас! (перевод: ваша очередь мучиться). Еще практически анекдотичный случай, как с Маркушиным проектом. Когда-то для одного периодического долгостроя закупили плитку, и даже успели частично выложить холлы первых этажей; пора продолжать строительство, но никто не в курсе, сколько ее закупили, документы частично утеряны, плитка (наверняка) частично разворована, а частично уже уложена. Сметчики и бухгалтеры уже все волосы у себя на голове повырывали, за чужие взялись: никак не удается постфактум просчитать в программе, сколько было, сколько есть и сколько еще нужно! Приходится вручную.

Раз за разом посылали стажеров, в последнее время — уже в компании специалистов, но у всех постоянно получается разное количество. Тут наших дорогих головных коллег осенило — а чего это некоторые отдельчики отдельно прохлаждаются, не участвуя в общем кипише?

И потому в конце рабочего дня (и рабочей недели!) спустили указание: сверить с документами, сколько плитки есть на складе — не убыло ли с визита последнего «счетчика-учетчика», проверить на месте, сколько уложено, и — кстати, заодно! — сколько требуется заменить уже разрушенной.

И, как водится: к понедельнику чтоб усё було!

Страсти разгорелись не на шутку. Все разом пожалели, что не удрали сегодня пораньше — на курируемый объект, на встречу с застройщиком, на… Да просто куда подальше! Не архитекторское это дело, кричал Макс, разыскивать пропавшие материалы, это дело строителей и бухгалтеров-материалистов. Или студентов-стажеров. И конечно, совершенно не дело визуализаторов, кивала Кристина. А мне завтра дочку в платную клинику вести на полное обследование, целый месяц очередь ждали, специально в нерабочий день записывалась, причитала Юлька. В этот момент трое бездетных мимолетно пожалели, что никого не успели родить, а Алексей Алексеевич, наверное, — что его собственные давно выросли: причина-то уважительная! Наш опытный домовой, кстати, традиционно помалкивал, лишь иногда похмыкивая и побуркивая в знак солидарности: просто ждал, пока молодые сотрудники довозмущаются до хрипоты и смирятся с неизбежностью того, что все равно кому-то придется жертвовать выходным.