Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова Страница 19

Мне очень хочется узнать ее историю – как она оказалась на Санторини и познакомилась с Яннисом, но тут меня окликает сухонькая старушка лет семидесяти пяти, которая выходит во двор из другой двери дома. На ней черное вдовье платье и косынка на голове. Ее морщинистое загорелое лицо сияет при виде меня, она что-то восторженно восклицает по-гречески, и я слышу имя Афины. Вряд ли она вспоминает греческую богиню. Мое сердце начинает колотиться чаще.

– Ты очень похожа на свою бабушку Афину, – переводит Ирина.

А старушка, доковыляв до нас, заключает меня в объятия и прижимает к мягкой груди. У меня перехватывает дыхание – как будто меня обнимает моя родная бабушка. Отстранившись, она заглядывает мне в глаза и называет свое имя:

– Филомена.

– Очень рада познакомиться, Филомена, – говорю я по-русски. И пока Ирина переводит, я жадно разглядываю ее сухую смуглую кожу южанки, выросшей у моря, и глубокие морщинки, похожие на трещины в сухой земле. У моей бабушки могли бы быть такие же. – Яннис сказал, вы с моей бабушкой были подругами?

Филомена кивает и отвечает на греческом.

– Мы были лучшими подругами. Но она никогда не говорила мне о тебе. – Филомена вопросительно заглядывает мне в лицо, и в ее выцветших карих глазах блестят слезы.

– Я не уверена, что бабушка знала обо мне, – признаюсь я. – Я сама узнала только на днях.

Ирина переводит мои слова на греческий, и я понимаю, что во внутреннем дворике повисла тишина. Шумная греческая семья за столом примолкла, и теперь все взрослые с интересом прислушиваются к нашему разговору. Это покруче вечернего телешоу на ТВ. Правда, сомневаюсь, что в Греции есть передачи «Найди меня» или «Пусть говорят».

Яннис выходит из дома с кувшином вина и подталкивает нас к столу.

– Садись со мной! – Ирина указывает на место рядом. – Я буду переводить.

Яннис щедро наполняет мой бокал гранатово-красным вином.

– Домашнее! Сам делал!

Перед моим взором мелькает картина, как он, подвернув брюки, грязными ногами месит виноградные гроздья под музыку сиртаки, и сразу пропадает аппетит. Ирина словно читает мои мысли, потому что хихикает и толкает меня в бок:

– Не бойся, Яннис не топчет виноград ногами. Я его отучила.

Филомена садится напротив и не сводит с меня влажных карих глаз. На ее лице такое странное выражение, как будто она видит не меня, а свою подругу в моем возрасте. Неужели мы с бабушкой так сильно похожи? Мне хочется спросить, есть ли у Филомены фотография моей бабушки. Но тут Яннис на правах хозяина во главе стола произносит тост в мою честь. Он разглагольствует долго, получая явное удовольствие от своей речи, Ирина переводит избирательно и шутливо:

– Дорогая Вероника, мы рады приветствовать тебя на Санторини… Бла-бла-бла… Ты всегда можешь обратиться к нам за помощью… Бла-бла-бла… Соседи на Санторини – почти как родственники. Бла-бла-бла… Надеемся, что этот остров станет тебе домом, где ты будешь счастлива.

Тост заканчивается словом «Йаммас!», которое подхватывают все собравшиеся.

– Это по-гречески «на здоровье», – переводит Ирина.

Мы скрещиваем бокалы с вином, ко мне тянутся все за столом, как будто мы одна большая семья. Я подношу бокал к губам и замечаю, что Ирина пьет воду. Может, все-таки не стоит рисковать с домашним вином, раз даже жена его избегает? Но спросить я стесняюсь и из вежливости отпиваю глоточек.

– Вкусно? – Яннис не сводит с меня глаз и повторяет по-английски: – Тейсти?

– Очень! – хвалю я.

Яннис довольно улыбается и подливает вина кому-то из родных. Они тараторят на греческом.

– Угощайся! – Ирина показывает мне на традиционные греческие блюда на столе. – Рекомендую попробовать кольца кальмара, это сегодняшний улов. Такие в Москве не найдешь.

Загорелый усатый мужчина лет шестидесяти, сидящий рядом с Яннисом, что-то громко говорит, обращаясь ко мне по-гречески, и тычет пальцем себе в грудь, явно довольный собой.

– Дядюшка Йоргос сам ловил, – объясняет Ирина. – Он рыбак и поставляет рыбу и морепродукты для нашей таверны. Самое лучшее – нам, остальное продает в другие таверны и на рынок.

Я отвечаю улыбкой рыбаку и накладываю себе несколько колец кальмара.

– Еще мусака, – Ирина подвигает ко мне глиняную миску. – Это запеканка из картошки, фарша, баклажанов и соуса бешамель. По рецепту бабушки Филомены.

Услышав свое имя, старушка оживляется. Чтобы ее не обижать, кладу немножко мусаки. Кто-то протягивает мне греческий салат с крупно нарезанными огурцами, помидорами, оливками и сыром фета, беру и его тоже. Сидящая наискосок от нас женщина лет пятидесяти что-то говорит, указывая на салат.

– Сыр фета домашний, тетя Василики делала, – комментирует Ирина.

Я посылаю ей улыбку, и женщина довольно кивает, а затем отвлекается на подбежавшего к ней ребенка.

– Скажи, Ирина, у вас какой-то праздник сегодня? – спрашиваю я, запивая сочную и ароматную мусаку терпким домашним вином.

– Кроме твоего приезда? – усмехается она. – Вроде, нет.

– И вы всегда собираетесь на ужин такой большой компанией?

– Разве это большая? – Ирина насмешливо фыркает. – Это еще племянницы в таверне работают и не сели за стол, и двух сестер Янниса с семьями нет. Одна уехала с детьми на Крит, а вторая гостит у родни мужа на Корфу.

– А остальные кто?

– Лучше не спрашивай, – Ирина весело хохочет. – Я сама все время путаю! Тут и дяди, и тети, и племянники, и кузены, троюродные братья и сестры, седьмая вода на киселе.

– У нас в Москве столько родных и на Новый год не собираются, – удивляюсь я.

– Это Греция. Здесь семьи живут с родителями, бабушками и дедушками под одной крышей, и родственники часто встречаются за ужином. Хотя, – понизив голос, признается она, – иногда это утомляет. Особенно в моем положении.

Она приспускает плед и гладит свой живот сквозь розовый джемпер, а я растерянно пялюсь на него. Как же я сразу не догадалась!

– Я не толстая, я просто беременная, – хихикает Ирина. – Уже семь месяцев. В июне рожу.

– Поздравляю, – бормочу я, прощаясь с еще одной своей надеждой.

До этой минуты я