Моё солнечное наваждение - Наталия Романова Страница 19

Герман давно вышел из возраста драк, тем более он не собирался распускать руки в отношении сопли. Он попросту махнул охраннику, прося подойти, урегулировать конфликт. Подхватил не сопротивляющуюся Аню, выволок на улицу. На воздухе к ней вернулся цвет лица и сознание. Девчонку трясло, она громко икала, но смогла назвать собственный адрес, по настоянию Германа позвонить родителям, чтобы те дождались у дома. Закрыв дверь такси, Герман обернулся, встретился с недовольным взглядом обломавшегося парня, отправился обратно в зал.

В этот раз к столику подошли остальные подружки, по-прежнему не было Ярины с Ланой-Светланой, зато сидел Елисей, тряс розовой башкой в такт мелодии рядом парнем, который сиял наглым взглядом победителя. Царевич, несмотря на происхождение, отличался от своих приятелей, как поганка от белого гриба. Видимо, это его роднило с Яриной — она тоже не вписывалась в прежнее окружение.

Оглядев вполне мирную картину — почти трезвых подружек, что-то с жаром рассказывающих друг другу парней, — Герман направился к цели своего визита. Вглядевшись в силуэты покачивающихся в полутьме девушек, он безошибочно узнал Ярину. Ладная фигурка, убранные вверх волосы открывали шею, провокационный вырез на спине спускался ниже поясницы, ткань платья обтягивала бёдра, свободно струилась вниз, почти до колен. Высокий каблук добавлял роста, изящества, грации. Плавные движения в такт музыки, отдавались в грудной клетке смотрящего, в каждом вдохе, выдохе, ударе сердца.

Басы пробивали помещение, оседали в висках, внизу живота, вибрировали в ладонях, требующих дотронуться до обнажённой спины, недвусмысленно намекающей на отсутствие бюстгальтера. Резко развернуть к себе Ярину, положить одну руку на голую поясницу, вторую опустить на шею, скользнуть пальцами в волосы, надавить сильнее, почувствовать телом вжавшееся тело, а губами губы.

Забыть о существовании всего остального человечества, кроме двигающей бёдрами девушки в провокационном платье, вскидывающей руки, переступающей с ноги на ногу — всё это чётко в ритм, в басы, в сердце.

Герман подошёл со спины, начал двигаться в унисон, игнорируя окружающих. Ярина быстро оглянулась, во взгляде, даже в полутьме синем, мелькнуло узнавание, и продолжила танцевать, покачивать бёдрами, крутить ягодицами, имитируя вечные, как мироздание, движения.

Вскинула руки, Герман сделал шаг ближе, прижался, Ярина закинула руки назад, задевая пальчиками его шею, выгнулась в пояснице, ягодицы провокационно качнулись, потёрлись о Германа, намеренно задевая пах. Он резко развернул девчонку, как и представлял минутами раньше, пропустил ладонь под вырез на спине, вдавил в себя податливое тело, продолжил двигаться под музыку, забирая инициативу себе, не терпя возражений. Двигался в такт. Покачивался, руководил движениями, вёл за собой, настаивал, утопал в музыке, басах, ритме, аромате духов, смешанном с запахом алкоголя и духоты.

Её руки на его шее. Его — на её талии и ниже.

Сказать, что Германа накрыло волной удушающегося желания — не сказать ничего. Похоть, терзавшая тело несколько месяцев, накинула петлю на шею, сдавила, отключила сознание. Пара жалких секунд, и он увёл бы Ярину в комнату для приватов — на выходе, в глухом коридоре, видел характерные двери.

— Поедем домой, — нашёл он в себе силы шепнуть Ярине, начал говорить в ухо, остановился у губ, скользнув кончиком языка по краю.

— Поедем домой, — завороженно отзеркалила Ярина.

Девочка, что же ты делаешь, зачем? Герман понимал, что сегодня ночью он не остановится, ни за что не остановится. А потом… какая к чертям разница, что будет потом! Он хотел Ярину, хотел, как обезумевшее, дикое, нездоровое животное. Каждая нервная клетка организма желала заполучить её, Ярину. Сделать своей, оставить отметки в душе и на теле. Пометить собой, мыслями, действиями, желаниями.

Глава 8

Герман обнял Ярину за плечи и повёл к выходу, нетерпеливо подталкивая. Почти у дверей она вывернулась, чмокнула Германа в щёку, проговорила:

— Сумочку надо забрать.

— Конечно. — Герман кивнул, глянул в сторону стола.

Подружки продолжали потягивать коктейли, закатывая глаза под ритм музыки. Розовоголового не было видно, его приятель задумчиво цедил нечто, издали похожее на коньяк. Парень, кажется, решил убраться в ноль.

— Я подожду на улице, — кивнул в сторону выхода Герман и выбрался на свежий воздух. Вдохнул прохладу, пахнущую прелой осенью, смогом, рекой. Темноту ночи прорезала лишь скудная иллюминация спального района и фары проезжих автомобилей.

На крыльце стояла группка хмельных ребят. Громкие разговоры сменялись взрывами смеха. Всё тот же бездомный пёс разлёгся неподалёку, лишь одним глазом прилядывая за происходящим. У круглосуточного ларька с шаурмой крутилась молодёжь, ожидая своей очереди за «деликатесом». Молодым здоровым организмам требовалось питание, и было плевать на качество еды.

Герман глянул на часы, с того момента, как он вышел за порог клуба, прошло не меньше двадцати минут, за это время можно не только попрощаться с друзьями, но и убраться в хлам от парочки коктейлей.

Он вернулся в полутёмное помещение, где так же гудела музыка, напивались молодые организмы, шатались начинавшие трезветь, тискались по углам парочки. За столом сидела Лана-Светлана, так же как в гостиной Германа, закинув ногу на ногу, и любезничала с парнем, недавно разговаривающим с розовой башкой.

— Ой, — пискнула Лана-Светлана, увидев Германа.

Что-то в этом «Ой» было не так. Подозрительное было.

— Ярина где?

— Не видела, — излишне бодро ответил гибрид Винни Пуха и лягушонка.

Герман быстро просканировал полукруглые диваны, вокруг стола, пару стульев, сумочки Ярины не нашлось — значит, забрала. Не то чтобы он знал, какая именно у неё сумочка, просто мог поклясться, не из освежёванного зверя дверьмантина подвального производства.

Он быстро развернулся, отправился в коридор, ведущий в уборные, две минуты ушло на сомнения, потом просто открыл дверь с изображением дамочки в шляпе, проигнорировал возмущённые писки девчонок. Отметил краем глаза, что одна уселась в углу, вытянув ноги, короткое платье задралось, демонстрируя край хлопковых трусов.

— Ярина? — спросил он громко. — Ярина?!

Тишина была ему ответом и глупое девчачье хихиканье.

Телефон молчал, Герман начинал беситься. Вышел на улицу, прошёлся вокруг клуба, вернулся в полутёмный зал, ещё раз заглянул в уборную. Потом впился взглядом в тупиковый коридор с комнатами для привата.

Твою мать! Там, в темноте жались подружки Ярины. Аня отправилась домой на такси, Лана-Светлана осталась за столом, в коридоре глазели прямо на Германа Дарья и Иришка — так они представились несколькими часами ранее.

Мимо пролетел зелёный вихрь, неуклюже переставляя толстенькие ножки в нейлоне, подскочил к подружкам, начал отчаянно жестикулировать, не обращая внимания на Германа. Когда он подошёл, предстал во весь рост перед едва не подпрыгивающей толстушкой, та присела от неожиданности и попыталась ретироваться.

— Ярина где? — отчеканил