Только (не) трогать - Лана Вейден Страница 19

Какой еще «упс»? С чего она от предложения дружбы перешла к советам, похожим на угрозы? Что ей вообще нужно? Будто без неё проблем мало! Сейчас мне так плохо, что совсем не хочется разбираться с этой странной девушкой.

— Спасибо за беспокойство.

— Всегда пожалуйста. А хочешь, я тебя домой подвезу?

Ну и предложение, особенно после такого разговора. Она точно не в себе.

— Я вызвала такси.

— Отмени.

— Не могу, машина уже приехала. Всего хорошего.

Продолжая натужно улыбаться, я иду к своему месту. Хватаю вещи, выхожу в холл, но выдыхаю с облегчением только оказавшись на улице.

Конечно, никакая машина за мной не приехала — я просто не успела вызвать такси, хотя и собиралась, потому как возвращаться домой пешком нет сил.

Теперь приходится ждать такси на улице. Погода хорошая, но меня почему-то знобит, а пальцы немеют. Стою рядом с торговым центром, рассматривая свои руки, подсвеченные разноцветными огнями вывесок, и кусаю губы от досады. Откуда эта Милана взялась на мою голову? Почему так себя ведёт?

Ну да ладно, не стану о ней думать. Главное, что скоро всё плохое закончится.

Добравшись домой, я принимаю душ и сразу ложусь в постель, но заснуть не могу. Звуки телевизора у соседей, обрывки их разговоров, лай собак на улице слышны как никогда отчётливо. Вскоре озноб усиливается — наверное, от волнения, ведь завтра — самый важный день в моей жизни.

Повертевшись в постели до утра, я встаю, снова принимаю душ и начинаю собираться. Темно-зеленое платье — приготовила еще накануне. Оно совсем не вызывающее, но и не тоскливо-серое, как моя обычная офисная одежда.

Тушь для ресниц, ВВ-крем и блеск для губ: так крашусь я тоже впервые. Хочется распустить волосы, но это уж слишком — они у меня длинные, ниже пояса. Так что приходится закалывать, единственная роскошь — капелька духов на виски.

Как и вчера, выхожу из дома в семь и решаю пройтись пешком. Погода чудесная, словно весенняя: солнце и мелкий дождь. Смотрю на небо и вижу радугу: это определенно хороший знак. По дороге заворачиваю в парк и брожу там минут десять, вдыхая запах сочной травы, смешанный с запахом опавших листьев.

Во время прогулки на душе легко и спокойно, но стоит прийти в офис, как волнение возвращается вместе с ознобом. Несмотря на то, что еще довольно рано, Майер уже на месте и Милана тоже (даже привстала со стула и натянуто мне улыбнулась).

Я включаю компьютер и начинаю работать, но постоянно думаю о Богдане.

Часы тянутся мучительно долго: наступает время обеда, а его всё нет. Майер, правда, тоже никуда не уезжает, и пока это даёт надежду. Но ближе к вечеру, когда на улице сгущаются сумерки, надежда меркнет.

Буквы плывут перед глазами, я всё чаще отвлекаюсь от работы и барабаню пальцами по столу (не думала, что это заразно). И всё сильнее переживаю. Если честно, мне и в голову не приходило, что Богдан может сегодня не приехать. Что теперь делать, я не знаю.

Альфия вернулась на днях, но не бежать же к ней с вопросом, где Богдан, почему не приехал. Это будет выглядеть глупо, к тому же она вряд ли знает ответ. Не думаю, что Богдан перед ней отчитывается.

К концу рабочего дня меня переполняет отчаяние. Коллеги уходят: Краснова, Уварова, Завьялова, даже Милана… а я всё еще жду — неизвестно чего.

Когда уезжает Майер, становится очевидно: это конец, ждать больше нечего. Я выключаю компьютер, но еще минут двадцать просто сижу за столом и смотрю на чёрный монитор.

Потом набрасываю плащ, беру сумку и выхожу на улицу.

Оказывается, я ошиблась. Это был не конец.

«Порше» Майера стоит прямо около выхода, а Марк, прислонившись к капоту машины и скрестив руки на груди, смотрит на меня в упор.

Я сжимаюсь под пристальным взглядом и пытаюсь быстро проскользнуть мимо. Делаю вид, что происходящее меня не касается, хотя чувствую — еще как касается.

И чувствую это еще до того, как слышу повелительное:

— Садись в машину.

Конечно, я могу не подчиняться приказу — вряд ли Майер увезёт меня куда-то насильно. Можно пройти мимо и вообще больше никогда не появляться на работе. Но что потом? Как жить дальше? И ради чего жить?

То, что сейчас есть выбор — лишь иллюзия. На самом деле выбора нет.

И всё-таки я в замешательстве: застываю на месте и с глупым видом смотрю на машину, которая при вечернем освещении лоснится как лаковый ботинок. Цифры на номере — 808: совсем некстати приходит в голову, что это — дата рождения Майера. Внезапно порыв ветра распахивает плащ и задирает подол платья: еле успеваю прижать его к бедрам.

Марк тем временем учтиво открывает дверь. В этот момент все чувства — тревога, неуверенность, страх, — почему-то притупляются.

Будь что будет.

Я иду к «Порше». Когда оказываюсь внутри, Марк захлопывает дверь, обходит машину и садится за руль.

В салоне пахнет кожей и цитрусовыми. Легкий, ненавязчивый запах, но в горле возникает вязкий ком.

- Пристегнись, — снова тон, не допускающий возражений.

Колючие, как уколы иголок, мурашки бегут по телу, и я невольно повожу плечами. Пытаюсь пристегнуться, но пальцы дрожат так сильно, что ничего не выходит. Вздохнув, Майер берет ремень безопасности, и на секунду наши пальцы соприкасаются. Мои — ледяные. Его — горячие. Не думала, что у него такие горячие руки. Отчего-то начинают гореть щеки и лоб, а все мышцы тела напрягаются. Я одергиваю руку и засовываю ее в карман плаща.

Он наклоняется ближе — обжигает дыханием мой и без того пылающий висок. Я зажмуриваю глаза и открываю их лишь тогда, когда Марк, защелкнув замок, отстраняется от меня и включает зажигание.

Мы выезжаем на проспект и вливаемся в поток транспорта. Куда мы направляемся, я и представить не могу, но думаю, что задавать вопросы сейчас бессмысленно.

Провожу пальцами по прохладной шелковистой подкладке кармана и украдкой смотрю на Майера, пытаясь уловить следы вчерашнего раздражения, но Марк кажется совершенно спокойным и невозмутимым. Не отрывает взгляда от дороги, ловко лавирует в пробке и через пару кварталов поворачивает налево.

Мы подъезжаем к парку, в глубине которого виднеется