Полюбить Рождество - Елена Богданова Страница 19

— А этот не давал спать из-за меня?

— Частично. Всегда нелегко думать о людях, которые могут потерять свой дом. И о том, какой ущерб может принести пожар соседям. — вроде как небрежно пожал плечами. — Это часть работы.

— Я даже не подозревала, — сочувственно посмотрела на меня Аня. — Тогда почему ты стал волонтером?

— Ты спрашиваешь об этом сейчас? — хохотнул я и продолжил. — Я проходил обучение, когда мне было восемнадцать. Ты не могла не знать.

— Думаю, мой вопрос задержался где-то в пути, — огрызнулась она, доставая столовые приборы из шкафчика. — И уж лучше поздно, чем никогда. Так что? Я услышу ответ на свой вопрос?

Ох, уж эта Аня. Её дерзость вызывала улыбку.

— Отец сказал, чтобы я нашёл себе занятие, которое будет приносить пользу людям. Когда-то мы каждый вторник делали бутерброды и отвозили их в бомжатники. А по четвергам помогали работникам этих заведений.

— Правда? А почему я ничего не знала об этом?

— Отец приучил меня к тому, что о таких вещах не говорят.

— Значит, несмотря на то, что ты мог пожертвовать деньги благотворительным организациям, которые занимались этим делом, ты предпочёл участвовать в одной из них?

— Мы делали и то и другое. Это часть ответственности, когда ты имеешь больше, чем другие.

И снова меня охватило чувство вины за то, что я обижался на отца, когда тот приложил столько усилий, чтобы вырастить и воспитать его. А ведь мог просто откупиться, как делают многие состоявшиеся отцы, ссылаясь на занятность…

— В общем, после одного из пожаров мы отправились в участок, чтобы узнать, чем можно помочь, и я услышал, как один из парней жаловался, что у них мало людей. Тогда-то я и понял, чем хочу заниматься.

— Благородное решение, — тихо заметила Аня. — Хотя в то время ты был такой костлявый.

— Наверное, — расхохотался я. — Всё изменилось, когда я начал тренироваться. Я очень старался.

— А потом ты уехал.

Мне показалось или в её голосе послышалась небольшая заминка?

— Да, но я продолжал тренироваться. Если оставался в каком-то месте надолго, находил там пожарку и предлагал свою рабочую силу на добровольных началах. Когда я вернулся, мне устроили ещё один заключительный экзамен и после его сдачи приняли в команду.

Она протянула мне бутылку свежего пива, а потом начала расставлять тарелки.

— Пожарный-доброволец, тайный филантроп, фотокорреспондент…

Аня поставила передо мной тарелку, и до меня дошло чем это так вкусно пахло. Мясо по-французски!

— Впечатляющее резюме, гражданин Демьянов.

— Да, но в него не входит талант готовить ризотто с мясом по-французски. — я вдохнул аромат еды и довольно зажмурился. — Когда ты успела?

Аня рассмеялась в ответ, но я-то увидел, как её щёки полыхнули огнём.

— Я стала профессионалом, когда поняла, что не смогу посвящать готовке больше двух часов. Возможно, мои блюда не такие вкусные, как те, что ты пробовал, но ничего, переживёшь.

Я набил полный рот и застонал. Едва язык не проглотил вместе с мясом, так вкусно до этого готовила только мама…

— Как же вкусно. — кинул взгляд на Аню. — Твоё ничуть не хуже, чем те, что я ел.

Аня потянулась ко мне через стол и похлопала по щеке, как маленького ребёнка.

— О, бедный, наивный Ник. — улыбнулась она мне. — Я очень ценю твою неопытность.

Я фыркнул, но отвечать не стал.

Её прикосновение обожгло кожу. И я ничего не мог с этим поделать, тем более что-то ответить. Потому что боялся, что тогда в нашем общении снова возникнет неловкость. А мне так не хотелось нагнетать обстановку. Вдохнул поглубже и продолжил поглащать еду. Это какой-то особый вид удовольствия есть то, что она приготовила.

— Уверена, твой отец будет рад, что ты побудешь дома пару недель. — проговорила Аня, нарушая тишину.

— Угу. — кивнул я и, прожевав, добавил: — Но только не пару.

* * *

— Нет? Но он сказал… — Она запнулась, поймав мой вопросительный взгляд, и снова зарделась. — Он обожает говорить о тебе.

— Правда? — ухмыляюсь, но не пытаюсь скрыть своего любопытства. — И как часто?

— Каждый раз, когда я захожу к нему в гости.

Что-то такое она уже говорила. Да-а. Мой отец и Анчоус… Я молча перевариваю эту информацию, прожёвывая еду и запивая пивом.

— Знаю, мы уже говорили об этом, — выдаю я, стараясь быть спокойным. — Но твоя дружба с моим отцом кажется мне дикостью.

Аня тихо рассмеялась и пересела ко мне поближе. Она передвинула свою тарелку, но к еде не притронулась, а начала водить вилкой по рису, перемешивая его снова и снова.

— Я тоже раньше так думала. — проговаривает она взволнованно. — И Дима. И мои родители.

— Возможно, они боялись, что он женится на тебе. А что? — спросил я, встретив её печальный взгляд. — Такое случалось. И случится снова.

— Ник, он одинок, — подчеркнуто заявила Аня и крайне осторожно переводит дыхание. — Твоя мать умерла, когда тебе было четыре года. Ты можешь представить одиночество, которое появляется, когда ты теряешь любовь всей своей жизни и приходится самому растить маленького ребёнка?

— Это одиночество не имеет ничего общего со смертью матери. — выдаю я резче, чем мне хотелось бы.

— Конечно, имеет. — возражает Аня на повышенных тонах, но тут же тихо добавляет: — Любовь твоего отца к твоей матери…

— Сделала его слабым, — с горечью перебил я её. — Она изменяла ему, а он простил её. Хотя она причинила ему столько страданий. Вот когда он почувствовал себя по-настоящему одиноким.

Я вытер рукой губы и положил ладонь на стол. Хотя мне до скрежета в зубах хотелось сжать руки в кулаки. Раньше я убеждал себя, что время лечит, и я буду спокойнее реагировать на подобные разговоры, но мне не легче…

— А потом она умерла, и он начал прыгать из одних отношений в другие. И одиночество тут ни при чём. Он просто убегает от слабости. От матери. От памяти о ней.

Когда она не ответила, я глянул на неё и поморщился, увидев выражение её лица — растерянность…

— Ты ничего не знала.

Аня медленно покачала головой.

— Прости, я думал…

— Не надо, — остановила она меня. — Тебе не за что извиняться.

— Я думал… Вы ведь друзья с ним… Или Димон мог сказать… — Я не понимаю, что говорить и почему чувствую себя виноватым.

— Дима никогда бы не сказал мне, — после короткой паузы, проговорила Аня. — Он не стал бы рисковать твоим доверием. А твой отец… — Она снова помедлила и, прокашлявшись, продолжила: — Я подружилась с ним, потому что мне не хотелось обсуждать определенные вещи. Например, то, что меня бросил