Полюбить Рождество - Елена Богданова Страница 20

— В отличие от твоих родственников?

— Для всех нас так было лучше, когда я делала вид, что всё в порядке. Тогда они могли дальше заниматься своими делами, а я могла… дальше разбираться с произошедшим. — Её лицо помрачнело, но она продолжила: — И хотя твой отец ни о чем меня не спрашивал, он был достаточно открыт, чтобы отвечать на вопросы. Несмотря на то, что некоторые из них были некорректными.

— И о чём же ты спрашивала его? — с громко бьющимся сердцем поинтересовался я.

— Как он справлялся с неудавшимися отношениями. С чувством безысходности… — она развела руками, и я понял, что она говорит о себе. — Он сказал, что просто нужно двигаться вперед. Не жить прошлым. Вот и всё.

Да, мать вашу… Вечер откровений… Я ничего не ответил, пытаясь переварить услышанное.

— Мне кажется, — медленно добавила Аня. — Для твоего отца продолжать двигаться вперед значило делать вид, будто твоя мать не… — Она немного поколебалась, прежде чем произнести последующие слова: — изменяла ему. Прости.

— Не стоит извиняться. — толкаю глухо, утыкаясь взглядом в тарелку. — В этом есть смысл.

Дальше мы продолжили есть в полной тишине. Только я больше не ощущал вкуса еды. Почему все наши разговоры опустошают меня? Почему мы каждый раз возвращаемся в прошлое? Потому что, видя Аню, я вновь возвращаюсь на пять лет назад?

Немного погодя я поднялся из-за стола и пошёл к раковине, чтобы помыть свою тарелку. В глубине души я понимаю, что мои обиды на отца не обоснованы. Где-то в них затаилась злость, которая появилась после смерти матери. После того как я осознал, что она сделала, и отец подтвердил мои догадки.

Ведь тогда я не мог сердиться на свою мать. Моя жизнь не изменилась после того, как я увидел её с другим мужчиной. И родители продолжали вести себя так, словно ничего не случилось. Но после её смерти всё стало по-другому. И я уже не мог винить её за это. Её не было. Но мог винить отца.

Потому что, всё, что я видел, взрослея, — это непрекращающийся поток женщин в жизни отца. Некоторые из них задерживались чуть дольше. Некоторые были чуть добрее остальных. Понятное дело, те, которые были добрее, и задерживались.

Но разве ему, как отцу, не следовало оградить своего ребёнка от отсутствия стабильности? От последствий, которые я теперь наблюдаю в собственной жизни? Или мне хотелось, чтобы отец защитил меня от того, что наделала мать? Может, на мои взгляды по поводу отношений повлияли поступки обоих родителей? Я подсознательно боюсь, что меня предадут и бегу… Неужели я такой же слабак?

— Ник? — тихий голос Ани, вырвал меня из мыслей. — Ты в порядке?

— Угу. — соврал я.

Аня стояла рядом и молча всматривалась в мое лицо, отчего я начал нервничать. Но потом она шагнула ко мне, обняла за талию и положила голову мне на грудь. Хватает одного его запаха, тепла и в эту же секунду вся моя внутренняя борьба прекратилась. Словно тело Ани в моих объятиях стало посредником при заключении своеобразного мирного договора с мыслями и чувствами. И то, что было разбито, снова стало одним целым.

Что-то теплое скреблось в груди, стоило мне крепче сжать её в своих объятиях. Такая маленькая, нежная, хрупкая в моих объятиях.

Как тут удержаться и не присвоить, и никуда не отпускать? Я не смог убежать от неё. Никогда не был в состоянии сделать это.

От этой мысли меня шарахнуло, словно поднесли провода и подключили к розетке. Шибануло сильно, я аж отошёл на шаг назад от Ани.

Матерь Божья… Я что, только что признался себе, что неравнодушен к Анчоусу?

Глава 13 Анна Смирнова

Я ощутила перемену в Никите ещё до того, как увидела её. На его лице. В движениях его тела. В его глазах. Вот они-то и выдали его с головой. В них был такой коктейль эмоций: растерянность, тоска и что-то ещё, от чего я засмущалась и вернулась обратно за стол. Я заставила себя доесть то, что осталось на тарелке. Потом отдала тарелку Нику и пошла к дивану, где уютно примостился мой кот.

Но, с другой стороны, чего я ожидала? Он только что рассказал о семейной драме своих родителей. А меня чёрт дёрнул за язык сказать, что, возможно, Кирилл Анатольевич пытался забыть об измене своей жены, чтобы жить как-то дальше. Чтобы иметь возможность построить отношения с другой женщиной.

Да, Миша был прав. Я вечно говорила неподходящие вещи в самый неподходящий момент. Это была одна из немногих претензий, которыми он пытался объяснить, почему я не годилась ему в жены. Перечисленные им недостатки заставили меня вспомнить каждую неудачу, каждый провал в жизни.

«Ты слишком прямолинейная».

«Ты все время говоришь неуместные вещи».

«У тебя несерьёзное отношение к жизни».

«Ты такая ершистая».

Мне становилось дурно от того, что я до сих пор слышала его голос в своей голове. И что после разрыва с Мишей неуверенность стала моей постоянной спутницей. Я теперь постоянно думала прежде, чем что-то сказать. Больше старалась молчать, даже когда меня спрашивали, старалась отвечать односложно. Моими вечными спутниками стали такие фразы как: «Да», «Нет», «Не знаю», «Всё хорошо» и «Я очень рада». Чему я рада? Тому какой я стала? С вечной улыбкой на губах, от которой уже скулы сводит и, которая так и не затрагивает мои глаза. А ведь глаза — зеркало души. Когда я в последний раз смеялась от души? Искренне? Просто потому, что я, правда, чему — то рада… Пожалуй, вчера, когда встретила Никиту и, когда подшучивала над ним по поводу его отца… А сейчас?

Сейчас я не рада, чёрт возьми. Я зла. Потому что каждый раз вспоминаю слова Миши. И каждый раз жалею, что стала бояться обнять дорого сердцу человека лишь потому, что он меня неправильно может понять.

Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, взяла свой телефон, поискала подходящую музыку и подсоединила его к колонкам Ника. И через несколько секунд в квартире зазвучали новогодние песенки.

Лаки бросил на меня полный недоумения взгляд, и, обернувшись, я улыбнулась, когда